Древняя Русь – лесная страна. Лиственницы и пихты, сосны и ели годились для самых разнообразных строительных работ. В современной архитектуре и интерьере дерево, к сожалению, теряет свои врожденные черты, природную красоту. Наши предки ценили красоту и уникальные качества дерева, которые не скрывались лаком или краской, а наоборот подчеркивались.
Однажды мне довелось видеть, как разбирали старый дом. Было ему лет девяносто, а может и больше. Быстро сняли растрескавшийся слой штукатурки. Обнажился слой красного дореволюционного кирпича. Через пару дней я с удивлением обнаружил, что под кирпичной стеной оказался еще один слой – крепкого и плотно уложенного самана. Когда рабочие разломали саман, в клубах густой пыли показались черные от времени бревна! Сегодня мы покинем каменные лабиринты городских улиц и проспектов. Наденем тесный кафтан-однорядку, подпояшемся кушаком. Топор плотницкий обязательно пригодится…
После завершения полевых работ, поздней осенью, деревья отбирались и помечались особыми знаками. Зимой лес рубили и вывозили. Замерзший ствол был крепким, звонким, содержал мало влаги. Твердая древесина плохо поддавалась удару топора, поэтому зимой обрубались лишь сучья. В марте-апреле стволы срубленных деревьев становились мягкими. Весной и начиналось строительство изб.
Пригнанные бревна стояли в срубе два-три месяца. Под тяжестью своего веса они плотно прижимались, “приживлялись” друг к другу, медленно высыхая. Если мастера пропускали это время, лес терял свои драгоценные качества: бревна твердели, коробились, требовали глубокой срезки. Трудной становилась их пригонка. Связанные в венец бревна составляли основу сруба-избы.
Отсутствие гвоздей вызвало к жизни одну из остроумнейших в истории конструктивных систем – безгвоздевую кровлю. Тес или драница, лежащий на слегах, упирался в желоба-водостоки и прижимался сверху тяжелым бревном-охлупнем. Драница – нечто вроде лучин, отщепленных от бревна, тоже была уникальным материалом. Техника изготовления драницы обеспечивала разрыв дерева по направлению волокна. Поэтому дождевые струи стекают по нетронутым волокнам, как по желобкам, не впитываясь в дерево. Пиленый тес раскрывает древесные поры навстречу дождю. Крыши из драниц позволяли делать очень низкий уклон кровли. Такая кровля выдерживала максимальную нагрузку снега, прочно противостояла ураганным ветрам.
Сложные архитектурные формы, например, церковные купола, покрывались лемехом – деревянной черепицей. Лемех делали из осины и очень редко – из ели или лиственницы. Из толстого ствола сырого дерева режутся короткие чурбаки, соответствующие длине лемешин. Затем чурбаки раскалываются на отдельные дощечки-клепки, из которых топором вытесывается лемешина. Встречались три вида лемеха: с полукруглым обрезом, угольным и ступенчатым. Ступенчатый лемех (еще его называют городковым) был самым распространенным для русского деревянного зодчества. Основой для лемеховой кровли служит сплошная тесовая обрешетка, к которой каждая лемешина прибивается кованым железным гвоздем. Лемех укладывался “внахлест”, снизу вверх, и так, чтобы стыки у всех нижележащих лемешин перекрывались верхней лемешиной. Деталированная пластичная фактура лемеха с его меняющейся игрой светотени выявляет характер архитектурной формы, венчающей композицию всего здания.
Там, где леса было вволю, на постройку изб и церквей брали толстые бревна, но обрабатывали их так, что сечение бревна принимало овальную форму. Снималась лишняя, еще не окрепшая древесина с поверхностей бревна, выступавших наружу и внутрь строения. Сверху каждого венца эта часть ствола пряталась в паз вышележащего венца, а снизу срезалась. При обработке бревна топором сплющивались поры дерева у поверхности, что дополнительно оберегало его от проникновения влаги.
В старину зодчие хорошо знали “слабые места” основного строительного материала – дерева. Например, оригинальные деревянные стропила, поставленные на Московском манеже инженером Бетанкуром, служили более ста лет, будто их хранила от гнили и жучков-древоточцев какая-то таинственная сила. В годы Великой Отечественной войны началось внезапное разрушение стропил. Оказалось, что при постройке манежа весь чердак был засыпан необычным утеплителем – махоркой. Перед войной в манеже разместился гараж и персонал обнаружил огромные “запасы” дармового табака. Махорку быстро искурили. Жучки-древоточцы набросились на дерево, лишенное защиты. Выходит, что стропила пролетом в 45 метров оберегала от разрушения простая махорка.
Сваи, на которых стоит Большой театр, начали гнить только после перевода речки Неглинки в искусственное русло (попросту в трубу). Уровень грунтовых вод опустился и деревянные сваи, доселе стоявшие в воде, начали разрушаться.
Древнерусские зодчие знали и широко использовали чудесные свойства березовой коры – бересты. Кто бродил по болотистым лесам Подмосковья, тот непременно встречал хрупкие, будто стеклянные, стволы сгнивших изнутри берез. Прикоснешься к такой березе, – и дерево рассыпается в рыхлые куски. Оболочка бересты, как прочный футляр, держит трухлявое нутро погибшего дерева. Бересту использовали в строительстве для гидроизоляции. Подкладывали ее в сапоги, которые превращались в щегольские “сапоги со скрипом”, неуязвимые для воды, а ноги в них не потели. Интересно, что аналогичными свойствами обладает и рыбий пузырь, который испаряет влагу изнутри, но не пропускает ее снаружи.
В народном зодчестве уделяется самое пристальное внимание к существу работы каждого конструктивного элемента, а декоративные элементы, при детальном рассмотрении, оказываются неотъемлемой частью конструкции строения. Нащельники или набровники над колодами окон и дверей тоже не простое украшение. Они защищают от продувания осадочный шов, который оставляют при сборке сруба. Внешние наличники тоже не просто украшают окно, а исполняют важные конструктивные и технологические функции. Наличник держит на себе ставни и железные скобы для их запирания. Он закрывает от дождя и снега оконную колоду, которая сильно выступает наружу (на 10-12 сантиметров). Выступ колоды ликвидировал конденсат, скапливающийся на раме, – вода с оконных стекол не попадала ни на подоконник, ни на сруб. Только с появлением в северных областях России двойных рам (в 1920-е годы) конденсат на верхней раме стал вызывать загнивание подоконников и нижних венцов под окнами.
Наши предки всегда опирались на природу, учились у нее всяческим премудростям. Постигали окружающий мир своим чутьем и опытом. Все мы, живущие в урбанизированных муравейниках городов, изредка хотим вырваться из дымных скрещений улиц. Пройти по открытой земле, подняться в деревянную светелку, тихую и жарко натопленную. Услышать посвист ветра в печной трубе…
Признаюсь, что и мне изредка снится, будто я вырезаю оконные наличники, погружаю плотницкий нож в филигрань деревянных узоров. В темных сенях меня ждет берестяной жбан холодной воды, а на коньке крыши одиноко поет иволга…