"Отдайте все..."
Кому — того холодеющая рука Царя не дописала явственно.
В истории государства Российского воспоследовал смутный период, когда за неполные сорок лет сменилось шесть царствований.
Но оставим историю с ее достоверностью, наша история иного толка.
Итак — XVIII век.
Эпоха дворцовых переворотов, времена безрасчетных завоеваний и бессчетных похождений, — пора приключений моего предка, поручика лейб-гвардии Семеновского полка Георгия, сына Флегонта Чурилова.
В те поры дворец и крепость вовсю обменивались постояльцами: вчера спесивый вельможа свысока взирал из венецианского окна на крепость, ан назавтра из зарешеченного каземата тоскливо поглядывал на дворец.
Там заседал кабинет, министры обсуждали дела законодательства, просматривали счета за кружева Цесаревне, выписывали для двора зайцев и усылали в ссылку неугодных князей с женами и детьми их за то, что:
- Не токмо полезное государству учреждение — наш кабинет — непристойно толковали, но и Персону поносительными словами оскорбляли!..
Персона же — воплощенное лукавство.
- Вы чем-то озабочены, господин посол? — сочувственно справлялась она.
- Не скрою, Ваше Величество. В этом изумительном машкераде у меня пропал золотой брегет...
- Прискорбно... Вы кого-нибудь подозреваете?
- По-моему, его стащил у меня из кармана вон тот, господин — в чепце с розовыми лентами.
- A-а! Это мой Верховный Судья.
- О, Ваше Величество... Я ошибся, Ваше Величество!
Персона сокрушенно вздыхала и удалялась, подобрав полы мантии. Но вскоре возвращалась, с часами.
- Ваш брегет?
- О, Ваше Величество! Тысяча благодарностей!.. Но что сказал господин Верховный Судья?
- Сказал? — обижалась Персона.— Он ничего не заметил!
Положение дел в империи достаточно очевидно.
Но Цесаревна о делах не помышляла.
Стройная красавица с цветущим лицом, она была особенно хороша в мужском платье и знала об этом.
Поэтому-то маскарады были без масок: кавалеры всех лет и объемов — в полном женском уборе, дамы — в мужском придворном платье, оно же далеко не каждой к лицу.
- Могу я вас спросить, мадам?
- Извольте, — жеманилась та.
- И вы не разгневаетесь?
- Ах, нет же, нет! — поощряла переодетая дама переодетого кавалера.
И он спрашивал:
- Вы тоже, мадам, относитесь к прекрасному полу?
Таков мой предок — поручик лейб-гвардии Семеновского полка Георгий Чурилов. Недостаток тонкости в нем с лихвой искупался массой иных достоинств. Ветреный красавец, отчаянно смелый силач, кумир тогдашней молодежи, известный мастер устраивать кулачные бои по петербургским окраинам, — он без памяти любил Цесаревну. И не мудрено: никто в империи не мог лучше ее станцевать менуэт или сплясать русскую; от вечерни торопилась она на бал, а с бала поспевала к заутрене; до страсти любя французские спектакли, она до тонкости знала секреты русской кухни; не упускала случая убрать невесту к венцу, чтоб затем из-за двери любоваться весельем дворцовой челяди; в очарованном забытьи мечтаний подписывала хозяйственные бумаги, вместо имени своего, словами ПЛАМЕНЬ ОГНЬ...
Любя Цесаревну и гвардию, Георгий Чурилов воскликнул в дружеском круге:
- А не обидно ли? До чего гвардию в Русской земле довели: управители-немцы притесняют нас, а Цесаревна, любящая гвардию, от государственных дел устранена!
...Продолжение в следующей части.