Девочке три, она едет у папы на шее. Сверху всё видно совсем по-другому, чем снизу. Папа не верит, что скоро она повзрослеет. Папа готов воплощать в жизнь любые капризы.
Девочке шесть, на коленках у папы удобно. Он подарил ей щенка и большую конфету. Папа колючий, как ёж, и как мишка огромный. Папа умеет и знает вообще всё на свете.
Девочке десять, и ей захотелось помаду. Сперла у мамы, накрасила розовым губы. Папа ругался, кричал, что так делать не надо. Папа умеет бывать и сердитым, и грубым.
Девочке скоро пятнадцать, она повзрослела. В сумочке пачка "эссе" в потаённом кармане. Папа вчера предложил покататься на шее. Девочка фыркнула: ты же не выдержишь, старый.
Девочка курит в окно и отрезала чёлку. Девочка хочет тату и в Египет с подружкой. Папа зачем-то достал новогоднюю ёлку. Девочке это давно совершенно не нужно.
Девочке двадцать, она ночевала не дома. Папа звонил раз пятьсот, или может быть больше. Девочка не подходила всю ночь к телефону. Папа не спал ни минуты сегодняшней ночью. Утром приехала, папа кричал и ругался. Девочка злилась в ответ и кидалась вещами. Девочка взрослая, так говорит ее паспорт. Девочка может бывать, где захочет, ночами.
Девочка замужем, видится с папой нечасто. Папа седой, подарил ей большую конфету. Папа сегодня немножечко плакал от счастья: дочка сказала, что он превращается в деда.
Девочке тридцать, ей хочется к папе на шею. Хочется ёлку, конфету и розовый бантик. Девочка видит, как мама и папа стареют. В книжке хранит от конфеты разглаженный фантик. Девочка очень устала и плачет ночами. Папа звонит каждый день, беспокоясь о внучке. Девочка хочет хоть на день вернуться в начало, девочка хочет домой, хочет к папе на ручки.
Девочка женщина с красной помадой и лаком. Девочка любит коньяк и смотреть мелодрамы. Папа звонил, и по-старчески жалобно плакал. В ночь увезли на карете в больницу их маму.
Мама поправилась, девочка ходит по кухне. Пахнет лекарствами и чем-то приторно сладким. Девочка знает, что всё обязательно рухнет. Девочке хочется взять, и сбежать без оглядки в мир, где умеют назад поворачивать время. Где исполняются влёт все мечты и капризы.
Где она едет, как в детстве, у папы на шее, и ей всё видно совсем по-другому, чем снизу.
P.S.
Девочке тридцать один.
Представлялось иначе.
Снизу подвал, в нём по пятницам бальные танцы. Мама у нас. Постоянно безудержно плачет. Ты бы ещё хоть на пару куплетов остался.
Знаешь, я буду писать тебе каждую осень. Я почему-то считаю, ты точно услышишь. Тут холодает, сегодня всего лишь плюс восемь. Листья опали, и чёрными сделались крыши.
Тут холодает. И это я не о погоде. Корочкой льда покрываются свежие раны. Мне говорят, эта боль никогда не проходит. Я утешаюсь, что просто пока ещё рано.
Я утешаюсь. Я знаю, что необходимо.
Это - взросления самая страшная веха.
Девочкин папа всегда будет самым любимым.
Даже глядящий на девочку с самого верха.
Пап, я люблю тебя.
Год прошёл.
Девочке три и зачем-то ещё двадцать девять. Странные стрижка и цвет заменили ей косы. Я успеваю чуть меньше, чем надо бы делать, но обещала писать тебе каждую осень.
Как я скучаю - не буду и пробовать в буквах. Знаю, что выйдет не то. Это невыразимо. Ты там заботься о нас, и отдельно - о внуках. Знаю, ты можешь. Ведь ты был всегда самый сильный.
Осень опять получается чёрте какая. Но я стараюсь. Тем более я обещала. Тут остаётся сквозь зиму добраться до мая, греясь носками, ликёрами, грелкой и чаем. Тут остаётся почти то же самое, только ёкнет порой, так, что даже дышать невозможно.
Знаешь, мы даже смогли новогоднюю ёлку. Скоро и в этом году постараемся тоже.
Скоро зима, и полосени мы отмотали. Ты пропустил, получается, целую осень. Есть ли ответы? Да новые, вроде, едва ли. Только всё больше убийственно мелких вопросов, некогда всё, иногда даже остановиться.
Кстати, сегодня я делаю именно это.
Память похожа на фото.
Размытые лица, то ли в четверг, то ли вовсе в двухтысячном где-то, помнится что-то дурацкое и небольшое: свитер, шашлык, саундтрек из пищащей колонки. Велосипед, Новый год, кукла барби и школа. Свадебный торт и для третьего внука пелёнки.
Помнится всё, но весьма избирательна память. Так намонтирует, хоть подавайся на оскар. Девочке три, и она только учится падать. И двадцать девять, поэтому падать ей просто.
Девочка, как обещала, сумеет подняться. Сколько придётся. Падения ей не помеха.
А высоты очень глупо, выходит, бояться.
Снизу бывает гораздо страшнее, чем сверху.
Мальвина Матрасова
