Филипыч в свои пятьдисят три года, мужик был ещё крепкий и здоровый. И отстояв свою честную двенадцати часовую смену токаря, решил остаться в боксах с мужиками, что бы пропустить рюмаху, другу, после утомительного рабоче дня.
Душевные разговоры на злобу дня и не менее душевные возлияния, затянулись за полночь. Но вот посиделки подошли к концу. И разомлевшие мужики, уже почти все разошлись по домам!
Выходя из гоража, родного ПМК, Филипыч остановился в раскрытых воротах. На улице моросил, начавшийся еще с обеда промозглый осенний дождь. Иногда порывы ветра швыряли ржавую листву в пузырящуюся лужу. Похлопав себя по карманам, он нашел пачку папирос и коробку спичек. Закуривая попиросу, он заметил, что спичка была последняя. Выбросив пустой коробок, он решительно шагнул во мрак осенней ночи.! Его путь домой проходил мимо местного поселкового погоста.
Остановившись напротив центральных ворот, Филипыч прикинул, что напрямую через кладбище, будет гораздо быстрее, чем обходить его во круг. Но, темная, хоть глаз коли мгла и порывы ветра, заставляющие зловеще скрипеть, почему то открытые кладбищенские ворота, совершенно не расспалогали к прогулке по ночному погосту. А нудный и монотонный дождь, все продолжал пузырить лужи. И уже ощутимо промочил кепку и рабочий ватник. Но напрямик, по заветной тропинке, он экономил минут дватцать, что в данном случае было весомым оргументом. И как бы в подтверждении его мыслей, страшной силы порыв ветра толкнул Филипыча в спину, заставив натужно-зловеще, заскрипеть створ кладбищенских ворот. Петляя между крестов и обилисков, он наконец понял, что в темноте сбился с тропинки. Остановившись и достав попиросу, хлопая себя по карманам, Филипыч с досадой вспомнил, что еще в боксе выкинул пустую коробку из под спичек. Подняв голову в верх, он увидел злобный и хищный глаз луны, тут же скрывшийся, за тяжелыми, черными как андроцит тучами.
Выбрав на его взгляд, правильное направление и огорченна вздохнув, мужчина шагнул в непроглядную темноту. В следующее мгновение, сердце оборвалось и ушло в пятки, а эти пятки в свою очередь придательски скользя, на размокшей глине, не умолимо тащили Филипыча, куда то в низ под землю. Крепко ударившись затылком, на мгновение ему показалось, что все небо озарилось звездами. Но по мере того, как он начал приходить в себя, Филипыч стал понимать, что находиться на дне давольно глубокой, раскисшей, свежевырытой, видимо еще днем могилы. Немного осматревшись, на сколько это было возможно, а более менее отчетливо, он мог видеть только мутный прямоугольник, неумолимо моросящего неба над собой, он предпринял несколько безуспешных попыток выбраться. Но пальцы безнадежно соскальзывали с краев раскисшей глиняной ямы, а жижа на дне, так надежно засасывала ноги, что нормально отталкнуться и прыгнуть, не было не какой возможности.
Тогда уперевшись спиной в стену ямы, а ногами в противополжную , он попытался ещеещё раз выталкать свое тело на верх. Но сорвался и снова упал в холодную, хлюпающую грязь. Изрядно выбившись из сил, Филипыч поднялся на ноги и привычными движениями, стал охлопывать свои напроч промокший и грязный ватник, в поисках попирос.
Выудив из размокшей пачки, чудом уцелевшую папиросу, Филипыч чертехнулся и чуть не ругнулся матом-Спичек та не было! И уже в тот момент, когда он собирался присесть на корточки и обдумать свое незавидное положение, вдруг от куда-то из под земли, дальше дна самой ямы, как показалось Филипычу, раздался скрипучии, режущий ночной мрак, душераздирающий голос.
-Ну, что, мужик, устал? Сядь отдохни, и дай закурить!... Я уже давно тут сижу.
Последние слова Филипыч слышал, уже на верху, мчась во весь опор, меж крестов, и кажется даже над ними. Не ведомая сила, словно заряд из пушки, выталкнуло его на ружу, и заставило сломя голову бежать куда глаза глядят , при этом сердце казалось сейчас вот вот вырвется из груди. А могильный голос, все не унимался и продолжал орать, правда заметно отдаляясь.
-Мужииик, стой!... Ты куда?.. Мужик, стой! Стой я тебе говарю! Стоооой... Помоги... Помогите...
Не помня ни себя, ни как, Филипыч оказался за оградой ночного, окутаного мглой погоста. Остановившись, пытаясь отдышаться, он чувствовал как бешенн о стучит сердце, еще не много и оно зайдется так, что выдохнуть будет уже нельзя. Кровь стучала в висках так, что казалось они вот вот лопнут. Но по мере того, как дыхание востонавливалось, Филипыч стал осознавать, что происходит. За ним не кто не гонится, это точно. Хмель развеялся как будто не чего и не было. В голове одни вопросы:а кто это? а что это? Что из самой происподней? За мной? Все, пора завязывать с пьянкой! Вот и Тонечка, моя говорит, что если не завяжу, черти меня к рукам приберут... Наверно уже тянут свои кривые лапы и скалят клыки по мою душу....
Ветер прирвал мысли Филипыча, отчетливо донося до его слуха обрывки, того самого голоса:
-По... гите.. луста...
Но голос этот, был уже совсем не зловещий, а какой то слизливо молящий... Заманивают сволочи, подумал Филипыч. Но следующий порыв ветра, еще более четкочётко, принес обрывки, все той же фразы, только голос казался, каким то до боли знакомым.
А вдруг, это тоже прохожий, угодил в ловушку, как и он сам? Да, нет, не может быть...
Терзаясь сомнениями и отчаянно борясь со страхом, он все таки решил вернуться назад и все выяснить.
Пройдя в темноте, несколько десятков метров, огибая кусты и кресты, Филипыч осторожно, но достаночно громко крикнул.:
-Мужик!ты где? Вдруг откуда-то со стороны, слабый, но уже радостный голос отозвался:-Эй, мужик, ты вернулся? Мужик, помоги!!!
Осторожно подойдя к краю ямы, Филипыч наклонился и еле разгледев в яме мужика тянущего к нему руки...Какого же было удивление обоих, когда Филипыч признал в спасенном Герку Самсонинко, водителя их ПМК, который тоже учавствовал в пьянке, но ушел домой часом раньше..
БЛАГОДАРЮ ЗА ВНИМАНИЕ, ЕСЛИ ПУБЛИКАЦИЯ ПОНРАВИЛАСЬ, ЖДУ ВАШИХ ЛАЙКОВ. ВАШ БАЙКА БАБАЙКА!