Даже ученый с кассовым аппаратом вместо совести может полюбить...
Ксюша чувствовала себя удрученной: большинство вещей, принесенных ей Тимофеем, было ей незнакомо. Сам брат-доктор тоже не вызывал у нее ни малейших чувств или воспоминаний, и, похоже, ее также воспринимал только как пациентку. Она оказалась, словно остров от континента, отрезана от своих близких людей и отдана во власть холодного, отчужденного человека, непонятно с какой целью. На периферии сознания мелькали даже сомнения в том, говорит ли ей правду этот незнакомый мужчина, но для ее измученного неизвестностью ума это были слишком тяжелые размышления. Ну пусть он лжет - лжет во всем, и она не сестра ему, а лишена памяти нарочно и находится здесь с неизвестной ей целью - что тогда? Даже если она сможет сбежать, куда она пойдет? Она не помнит абсолютно ничего: откуда она, кто ее родные, к кому обратиться за помощью... этот мрачный чужой мужчина - ее единственная связь с миром. И он заботится о ней: кормит, покупает ей вещи, следит за ее здоровьем... очевидно, для него важно, чтобы с ней все было в порядке. Надо попытаться сблизиться с ним во что бы то ни стало, вызвать у него симпатию - это единственный способ разобраться, что к чему...
Однако проникаться к ней какими-либо чувствами названный родственник явно не спешил. Держался отстраненно, а если улыбался, то "дежурно". Ксюша чувствовала, что требовать и давить нельзя - надо действовать мягко, потихоньку. И она смирилась. Смирилась внешне и постаралась смириться внутренне. Надо все принимать за чистую монету, слушаться во всем и быть оптимисткой - так ей подсказывала интуиция и какое-то шестое чувство.
Тимофей разрешил ей попытаться приготовить ужин и даже нашел для нее обучающее видео в интернете, но блюдо оказалось слишком сложным, она буквально потерялась от обилия ингредиентов, у каждого из которых была своя дозировка, вкус, цвет, запах... Ксюша принялась искать другие видео-рецепты, но Тимофей не выдержал ожидания и снова заказал еду в доставке. Она покорно съела все, что он положил ей в тарелку, улыбнулась, поблагодарила, сказала, что устала. Доктор проводил ее в комнату, которая уже начала казаться ей темницей, запер и ушел.
Зачем он закрывает ее на замок? Боится, что она сбежит? Но она ведь не разум потеряла, а только память... Ксюша взяла в руки ночную сорочку тонкой ткани и большого размера, задумчиво посмотрела на нее. Ей нужен ключ к доверию Тимофея... как найти его, когда в голове такая темнота? Ксюша переоделась и легла в постель. Спать не хотелось, и она принялась думать. Занятие это было низкоэффективное: в голове даже при максимальном напряжении всплывали только эпизоды сегодняшнего дня, а все, что было до этого, мерцало на периферии сознания смутными тенями. Тогда Ксюша сосредоточилась на образе единственного известного ей человека. Тимофей. Строгий, суровый, неприветливый мужчина. Какая все-таки странная идея - оставить девушку, лишенную памяти, под присмотром подобной личности! Но об этом думать было бесполезно, это было не в ее власти. Ей нужна тактика, которая поможет ей манипулировать фармацевтом, и это должно быть что-то простое. Ксюша призвала на помощь всю свою наблюдательность и попыталась вспомнить, что вызывает у Тимофея какие-нибудь чувства. Например, он сердился, когда она не слушалась и высказывала собственную волю, отличную от его. Что ж, надо попробовать быть покорной - возможно, это ему понравится. А потом начать высказывать разные просьбы и внимательно следить за его реакцией. Что могло бы быть ему приятно? Черт его знает... мужчины, мужчины, что нравится мужчинам..? Ох, как же тяжело блуждать по темной комнате... и даже нет бумаги и ручки, чтобы записывать мысли, приходящие в голову. Хотя как она будет записывать, если даже читать толком не может? А впрочем, лиха беда начала...
День 2.
Накануне Тимофей допоздна просидел в лаборатории над демеморином и потому с большим трудом встал в 8 утра. Первым делом посмотрел на экран, куда передавался сигнал с камеры в ксюшиной комнате. Девушка сидела на заправленной постели в неестественно прямой позе, аккуратно одетая и причесанная. Внутренне посетовав на свою излишнюю сонливость, он быстро пошел к ней и отпер дверь. Тимофей ожидал целой бури возмущения, жалоб и требований, чтобы он перестал ее закрывать, но Ксюша лишь приветливо улыбнулась ему и сказала:
- Доброе утро! Как хорошо, что ты пришел, Тим! Я уже начала скучать...
Он внутренне подивился такому повороту событий, но вслух лишь похвалил ее за удачно выбранный наряд. На ней был белоснежный сарафан, украшенный кружевами - вещь не по сезону, но ведь она не выходит на улицу, а как этот наряд подчеркивал ее молодость, красоту, изящную фигуру..!
На завтрак Ксюша снова поела творог и выпила немного йогурта, а потом вдруг попросила ручку и бумагу.
- Что ты хочешь записывать? - удивился Тимофей.
- Я сама пока не знаю, - пожала плечами Ксюша. - Просто мне хочется иметь возможность запечатлеть что-нибудь на бумаге.
Это могло иметь непредсказуемые последствия. С одной стороны, Тимофей знал, что записывание как правило негативно влияет на кратковременную память, но ведь в случае Ксюши речь шла не о запоминании, а о воспоминании, и эффект мог быть обратным. Но отказать он ей не мог: и так вокруг нее слишком много подозрительного, а ему необходимо ее доверие, чтобы продолжать эксперимент. И он покорился - выдал ей блокнот, ручку, карандаш и даже фломастеры и усадил за письменный стол в своем кабинете, а сам сделал вид, будто работает за компьютером. Он и в самом деле принялся вносить заметки в историю "болезни", однако, регулярно бросая любопытные взгляды на свою подопечную и ее творчество. К его удивлению, Ксюша не писала, а рисовала, правда, нечто непонятное.
- Что это? - не выдержав, поинтересовался Тимофей.
Ксюша пожала плечами:
- Я не знаю, пока просто вожу карандашом по бумаге...
Тимофей усмехнулся: она ведет себя, как маленький ребенок, впервые нашедший предмет, который оставляет след на поверхности. Он совсем перестал следить за ее движениями и через некоторое время ее голос вырвал его из глубокой погруженности в работу:
- Рука онемела! - пожаловалась Ксюша, причем звук шел вовсе не спереди от Тимофея, где она только что сидела, а откуда-то сзади и сбоку.
Он вздрогнул и оглянулся - девушка стояла совсем рядом с ним и протягивала ему свою тонкую ручку с белоснежной, гладкой кожей. Тимофей взял ее ладонь, слегка потер пальцами, испытывая странное, непривычное ощущение от этого прикосновения, и тихо пробормотал:
- Это с непривычки.
- Значит, я редко писала... в своей прошлой жизни! - с интересом воскликнула Ксюша.
Тимофей выпустил ее руку, повернулся обратно к экрану.
- Наверно, - буркнул он. - Сейчас никто много не пишет: все печатают.
- А... чем я занималась? - робко спросила Ксюша. - Где училась или кем работала? Почему ты совсем ничего не рассказываешь мне о моей жизни?
Тимофей раздраженно ответил:
- Я мало знал тебя... и потом, ты должна вспомнить все сама!
Он был недоволен собой: нельзя давать волю эмоциям, это только работа! Девушка отреагировала странно: настаивать и истерить не стала, слегка отпрянула, но потом перестроилась и спросила все тем же дружелюбным тоном:
- А можно мне тогда узнать о тебе?
- Что узнать? - нахмурился Тимофей.
- Ну, я подумала, мы с тобой живем вдвоем, ты так заботишься обо мне и к тому же приходишься мне родственником... а я совсем ничего о тебе не знаю.
Тимофей на секунду смутился: такого поворота он не ожидал, но вреда в ее любопытстве не усмотрел.
- Что именно ты хочешь узнать?
- Ну например, сколько тебе лет?
- Тридцать пять, - честно ответил Тимофей. К чему скрывать?
- Где ты учился?
- Здесь, в Москве, в мед. университете имени Сеченова.
- Ты работаешь по специальности?
- Да.
- Но ведь ты все время дома...
- Я работаю прямо здесь, я частный фармацевт.
- У тебя тут есть комната для изготовления лекарств? - глаза ее округлились.
Тимофей подумал, что ей не нужно столько знать, однако отступать было поздно.
- Да, но не надейся туда попасть.
- Я и сама побоялась бы входить, - улыбнулась Ксюша.
- Почему?
- Ты ведь наверняка держишь там бутылки со страшными болезнями, от которых придумываешь лекарства...
Это простое и вполне разумное предположение произвело на Тимофея потрясающий эффект - его словно окатили ведром холодной воды. Она уверена, что он сражается на светлой стороне. Ну и что? Какая ему разница, что она обо всем этом думает? Будто он не пережил, не передумал и не решил все это давным-давно у себя внутри тысячу раз! И все же как тяжело и неприятно что-то сжалось в груди...
- Разумеется, - холодно ответил он. - Кроме того, дверь туда бронированная и открыть ее могу только я.
- А у тебя тут еще кто-то живет?
- Нет. Думаю, ты бы уже заметила.
- Да, но... кто же наводит этот идеальный порядок? Неужели ты сам?
- Ах, это... это Жанна Арефьевна, моя горничная. Она приходит 2-3 раза в неделю.
- И когда она теперь придет? - загорелась любопытством Ксюша.
- Ээ, видимо, завтра, - неопределенно пожал плечами Тимофей.
На самом деле, он, конечно, знал, что Жанна придет сегодня ночью. Это была на редкость неразговорчивая особа лет пятидесяти, сухая и шустрая. За все 5 лет, что она у него убирала, она не задала ни одного вопроса, и если бы она не здоровалась и не прощалась с ним, он даже подумал бы, что она глухонемая. До нее была, хоть и более приветливая, но тоже довольно аккуратная и деликатная уборщица, уроженка Таджикистана, но ее департировали на родину, по крайней мере так сказал владелец агентства по найму домашнего персонала Рустам Ибрагимович - очень надежный и проверенный человек, с которым Тимофея связывали долгие годы взаимовыгодного сотрудничества.
Жанна вряд ли стала бы болтать с Ксюшей о жизни или расспрашивать о ней Тимофея, но к чему лишние контакты?
- Ты родился в Москве? - продолжила допрос Ксюша.
- Нет, я родом из провинции.
- Из какой?
- А какие ты знаешь?
Ксюша задумалась.
- П-простоквашино - это провинция? - наконец выдавила она.
Тимофей не выдержал и расхохотался:
- Нет, это выдуманная деревня, про которую ты вчера читала в книжке.
- Оказывается, ты умеешь смеяться! - восхитилась Ксюша, и Тимофей смутился. А девушка продолжила: - Тебе очень идет улыбка. Почему ты так редко улыбаешься?
Тимофей окончательно смешался, чувствуя, что заливается краской, как школьник, и отвернулся.
- Мне надо работать... хм... иди-ка почитай пока.
- И ты даже не запрешь меня на замок? - удивилась Ксюша.
- Куда ты денешься с подводной лодки! - фыркнул Тимофей, не глядя на нее и с нетерпением ожидая, когда же она покинет кабинет, что она незамедлительно и сделала.
На самом деле, это была чистая правда: Ксюша не сможет выйти из квартиры, а лабораторию и кабинет он запирал так, что без него никто не мог туда проникнуть. Остальные же помещения не представляли опасности для подопытной. В первый день он решил, что ей не стоит разгуливать по ним в одиночестве, потому что неизвестно, какая часть мозга и насколько сильно затронута демеморином, но теперь - очевидно, что девушка полностью в себе и не помнит практически лишь то, что ей не нужно помнить. Все эти соображения Тимофей прокручивал в своей голове, чтобы объяснить себе, отчего же он все-таки не запер ее сейчас. На самом же деле ему просто хотелось поскорее избавиться от ее общества, ибо с ним явно творилось что-то неладное. От слов этой девушки его бросало то в жар, то в холод, то в какую-то постыдную дрожь. Предположить, что она хоть капельку ему нравится как женщина, было просто смешно: он ведь взрослый мужчина, а не мальчишка какой-нибудь, к тому же настоящий профессионал... нет, тут что-то другое, и что бы это ни было, ему совершенно необходимо справиться с этим как можно скорее: для этого эксперимента необходим трезвый ум и ясный разум.
От этих мыслей разболелась голова, и, отложив "бумажную" работу, Тимофей выключил компьютер, запер кабинет и направился в лабораторию. Проходя через гостиную, он увидел Ксюшу, которая сидела в кресле по-детски, с ногами, и сосредоточенно читала Успенского. Она и в самом деле была похожа на ребенка: юная, непосредственная, даже в лице присутствовала детская округлость, и она пленяла зрителя. Услышав шаги Тимофея, девушка подняла голову, посмотрела на него открытым доверчивым взглядом и очаровательно улыбнулась:
- У меня получается, Тим! - поделилась она своей радостью. - В час по чайной ложке, но я начала понимать, что тут написано, уже целую страницу прочитала!
Тимофей в ответ только хмыкнул и посмотрел на часы, чтобы скрыть свою тревогу. Ксюша же вдруг вскочила с кресла, легко подбежала к нему, схватила за левую руку и очень ласково потребовала:
- Порадуйся за меня, Тим, пожалуйста, это очень важно для меня!
- Я рад, - выдавил он из себя улыбку, - конечно, я рад. Ты делаешь успехи.
- Ты меня пугаешь, - покачала головой Ксюша, все еще не выпуская его руку. - Вот этой своей мертвой улыбкой...
- Прости, - вздохнул Тимофей и голос его смягчился, - я просто... очень бесчувственный человек, ты тут ни при чем, я... отвык от обычных человеческих эмоций...
- Давно ты живешь один? - вдруг спросила Ксюша, внимательно глядя ему в глаза.
Тимофей сразу отнял у нее руку, отвернулся и пошел прочь, буркнув на ходу:
- Это не твое дело.