За месяц боев бригада продвинулась вперед па 150 километров и освободила от фашистской нечисти несколько десятков крупных населенных пунктов, участвовала в освобождении ряда городов. К началу второго месяца она оказалась перед сильно укрепленным районом, где фашисты каждую деревню превратили в крепость, каждый дом — в огневую точку. В течение пяти дней бригада продвинулась вперед лишь на несколько километров. Это было необычно для части, до сих мор действовавшей, как могучий таран, сокрушающей все на своем пути. И потому на одном из совещаний фронта было сказано:
Хорошая, боевая бригада, заслуженно награжденная званием гвардейской, а вот уже несколько дней толчется на одном месте...
Вернувшись с этого совещания, комбат и комиссар созвали командиров и политруков.
Не к лицу, товарищи, нам, гвардейцам, получать такие упреки, — говорили они. — приказ командования — завтра взять село С. и выйти в Л. на соединение с гвардейской дивизией сибиряков. Наша святая обязанность — выполнить этот приказ с честью.
К трем часам утра в трех километрах от села были сосредоточены отряды лыжников, роты минометчиков и автоматчиков. Пехота, пройдя 15 километров по глубокому снегу, подобралась к окраинным домам на 600 метров. С первыми проблесками рассвета началась артиллерийская подготовка. После нее пехота, под прикрытием танков КВ. двинулась в атаку. Комбат и комиссар находились в первых рядах. Они звали бойцов вперед:
За Родину! — За Сталина, богатыри!
В этом бою комиссар Калабухов был ранен в ногу. Он упал на чистом поле, где каждый метр фашистами был заранее пристрелян. Два красноармейца, не думая об опасности, поползли к комиссару, чтобы унести его с поля боя, но оба уткнулись головами в снег, обагряя его своей кровью. Следом за ними ползли два санитара. Заметив их. кочегар крикнул: Сюда нельзя. Погибнете. Спасайте других.
Но санитары продолжали ползти, пока их не сразила пулеметная очередь.
Бойцы видели это и знали, что жизнь комиссара в опасности. И они, несколько человек, не сговариваясь, поползли к нему. Он приподнял голову и крикнул:
Назад! Приказываю — назад!
Но было уже поздно. Фашистские нули пронизали бойцов, так беззаветно любивших своего боевого комиссара. Несколько человек отдали свою жизнь за то, чтобы спасти своего политического руководителя, любимого товарища, воспитателя, олицетворявшего в батальоне железную волю партии Лепина — Сталина.
На окраине села загремело грозное «ура!». Приподнявшись, комиссар увидел, что славные гвардейцы уже ведут бой на улицах. Он взмахнул рукой и, собрав последние силы, крикнул:
Вперед, на запад! Круши фашистскую мразь!
Свет перед ним померк, и он упал.
Очнулся он в армейском госпитале. Рядом с ним лежал младший политрук Ананьин. Они обрадовались встрече. Ананьин рассказал, что после того боя бригада выстроилась на окраине села и генерал-майор Власов вручил ей гвардейское знамя. Полковник Безверхое поцеловал почетное знамя и поклялся нести его все вперед и вперед, на запад, до полного разгрома гитлеровских людоедов. И все бойцы поклялись, не щадя своей жизни, сражаться за родную землю, за счастье своего народа, бить оккупантов, как бешеных волков.
Позднее, уже в московском госпитале Тимофей Калабухов узнал, что он награжден орденом Красного Знамени и аттестован в звании батальонного комиссара.