Другие армянские сказки в нашем журнале: 1 - Сказка про честного пекаря, 2 - Пока живо добро, 3 - Веревка-сестрица, 4 - Как Арам баранов продавал, 5 - Сказка про три сережки, 6 - Ответный подарок, 7 - Сказка про семерых братьев, 8 - Старик и море
Автор: Борис Петров
Как это и бывает, во второй половине мая плотно зарядили дожди, так что и носа из дома не высунешь, можно сбегать в магазин, а про долгие прогулки и говорить нечего. Дождь лил целый день накануне и притих лишь к утру. Но, как только мы вышли на воскресную разминку и подошли к снарядам, дождь, словно ждал именно нас, начался с новой силой, подгоняя бегущих домой хлесткими струями по спине.
– Вот и позанимались, – засмеялся я, когда мы все втроем вбежали в подъезд.
– Папа, я вся мокрая, вся-вся! – воскликнула Аня, пытаясь отжать одежду прямо на себе.
– Ничего страшного, сейчас переоденемся, – ответил я.
Пока мы шли до лифта, жена укоризненно смотрела на меня, я же предложил, пока дождя нет, сбегать на зарядку, а дочь, ничуть не расстроившись, хлюпала мокрыми кроссовками по полу, озвучивая каждый свой шаг.
– Хлюп-хлюп, – повторяла она, – я водяной человечек! Пап, а ты знаешь сказку про водяного человечка?
– Что-то не припомню. А тебе уже надоела та, про три сережки?
– Нет, ты же ее не дорассказал.
– А где я остановился?
– Не надо. Ты все помнишь. Почему ты меня спрашиваешь? – возмутилась дочь. Мы вошли в лифт, Аня дотянулась до кнопки и с усилием нажала ее.
– Я-то помню, а вот помнишь ли ты, вот вопрос.
– Я тоже помню, у меня хорошая память, как у мамы!
– Ха-ха-ха, – засмеялась жена. – Как бы не пришлось сказку заново рассказывать.
– Мам, а ты разве не помнишь? – удивилась дочь.
– Я особо не слушала, – пожала плечами жена. – Я же ужин готовила.
– Все ты слушала, – сказал я.
– Ну хорошо, слушала, – согласилась жена. – Вы остановились на сказке про старика и море.
– Да. Там пастух в гости зашел, ну, переночевать к продавцу молока, – затараторила дочь, стараясь быстрее всех показать, что она помнит. – А сказку лисичка рассказывала, папа про нее в начале рассказывал.
– Все верно, молодец, – похвалил я дочь. – Иди пока в ванную, мама тебя переоденет.
– Я сама могу! – гордо воскликнула дочь.
– Конечно, сама и будешь переодеваться, – ответила ей мама. – Я тебе сухие вещи принесу, хорошо?
– Ага, – дочка побежала в ванную комнату, на ходу неуклюже пытаясь стянуть с себя мокрую толстовку.
Мы сидели на кухне и пили чай. Неудавшаяся зарядка развеселила нас и, несмотря на дождь, настроение у всех было замечательное. Жена приготовила сырники, и Аня, наевшаяся до отвала, смотрела на нас взглядом сытого довольного кота, еще не хотевшего спать, но и не желавшего делать особо сильных телодвижений.
– Раз уж мы не пойдем сегодня гулять, – начал я, для верности взглянув в окно, дождь дал твердое подтверждение моим словам, сильнее затарабанив по карнизу, – то давай я тебе расскажу конец истории, а так до обеда дотянем, может к вечеру небо прояснится.
– Сегодня будет про принцессу и пастуха, да? – спросила дочь.
– Верно.
– А ему же лисичка понравилась, или я что-то не так поняла, – пожала плечами Аня.
– Все ты правильно поняла, но послушай, что было дальше…
«Сказка про три сережки. Окончание.
Проснулся утром пастух в незнакомом доме. Поздно проснулся, уже давно солнце взошло, а птицы пели свои утренние песни. Поднялся с кровати, стоит, осматривается. Что за наваждение, как сон хмельной, но голова не болит, во рту не сухо, а он сам будто не свой. Вспомнил он про лисичку, про ее рассказ в красном свечении очага, отогнал он от себя это наваждение, что толку за феями и пэри гоняться, все равно они не станут женою человека.
На шапке, в изголовье кровати, спал мышонок. Он лежал на спине и дергал то одной, то другой лапкой, лениво убега от кого-то. Долго смотрел на него пастух, слушая тоненькое сопение, а потом разбудил, пошевелив его пальцем. Мышонок открыл один глаз и хитро-хитро посмотрел на него, будто и не спал вовсе.
– А где старик? – пропищал мышонок.
– Не знаю, наверное, во дворе, – сказал пастух.
– А лисичка? – мышонок открыл второй глаз.
– Так она ушла еще ночью или ты уже спал?
– Я-то не спал, а вот ты словно уснул, так она очаровала тебя.
– Знаю, до сих пор в себя вернуться не могу.
– Мой отец говорил, что в мире все так устроено, что каждый должен свой род беречь, а не то погибель будет для всех. Кто мышкой родился, тот с мышкой и породнился.
–Мой отец говорил, что не жди добра от добра и не ищи счастья в чужом краю.
– У тебя был мудрый отец, – сказал мышонок.
В дом вошел старик с полным кувшином свежего молока. Пастух поклонился ему, и мышонок тоже поклонился, но упал опять на спину.
– Долго я спал, поздно проснулся. Вы бы меня разбудили, я бы помог доить козу, – сказал пастух.
– Ничего, у тебя день долгий будет, а мне работа в радость. Когда человек работает, он живет, а как дело бросит, так и жизнь его оставит.
Сели завтракать молоком с лавашом. Самым голодным был мышонок, верно рассудивший, что сегодня они могут еще долго не поесть. Поели и собрались в дорогу. Старик пошел в другую сторону, он продавал свое молоко то в городе, то в деревне, да и к чему молодого пастуха задерживать, у него дело сложное. Распрощались на лесной дороге, и каждый пошел в свою сторону.
Дошел пастух до города, пришел на рынок и пошел в лавку, что старик посоветовал. Встретил его старый портной, выслушал пастуха, покачал головой, не то он выбирает, нет на прилавке наряда достойного принцессы. Ушел он к себе и вынес шитый золотом кафтан, ярко-красные брюки и новенькие сапоги. Все блестит, переливается на солнце, вот этот наряд достоин взора принцессы!
– Спасибо тебе, но нет у меня столько денег, – вздохнул пастух.
– Ай, не говори о деньгах! – замахал руками портной, глядя на пастуха, примерившего этот наряд. – Я впервые вижу, чтобы он так кому-то шел! Сколько раз его мерили самые богатые люди нашего города. Одному он мал, висит как мешок, второй не влезает, того и гляди разорвется на части. А на тебе сидит так, будто я его по твоим меркам шил! Бери так, если выиграешь у принцессы, то отдашь потом, я вижу, что человек ты честный. А если не повезет, то вернешь обратно. Вещам тоже нужна жизнь, а что толку, что он у меня в сундуке пылится.
Так и решили. Оставил пастух за него задаток, портной не стал брать все деньги, сам определил небольшую плату, за что больше брать, если он его вернет, а если выиграет, так выплатит все сполна. Поблагодарил его пастух и пошел дальше по рынку, а выглядит как настоящий вельможа. Каждый ему кланяется, телеги дорогу уступают, а пастух только посмеивается, как одежда может возвысить человека.
Идет он идет по рынку, а никак определиться не может, что в подарок принцессе принести. Если бы она была охотчива до подарков, то не стала бы устраивать испытания, не стала бы мучить женихов загадками. Все, что есть на рынке, есть и у нее, не там он ищет.
Проходит пастух мимо лавки, где мукой торгуют. Толпятся люди с мешками, а торговец знай только мерами мешки засыпает, а каждая мера у него пронумерована. Заинтересовался пастух, остановился, смотрит.
– Ох, опять надул меня лысый черт, – заохал мужик, смотря в свой мешок с мукой.
– Почему ты так говоришь? – спросил его пастух, глядя на лысого торговца, ловко орудующего мерами с мукой. Наберет он мерой муки из огромного мешка и высыпает в мешок покупателя.
– Да вот взял сегодня четыре меры, – сказал мужик, показывая пастуху открытый мешок, – но я и так вижу, что здесь нет и трех с половиной. Опять обдурил, а как, черт его знает! Колдовство, не иначе.
– Хм, колдовство, говоришь? – пастух пригляделся, а торговец, когда брал следующую меру в руки, все больше стряхивал с нее муку в мешок, зачерпнет одинаково, но чем выше номер на мере, тем меньше она берет.
– Пойдем-ка, сейчас проверим.
Подошли они с мужиком к прилавку, а возле прилавка люди стоят, недоуменно в свои мешки смотрят, а торговец только плечами пожимает, вот меры, вот мука, что вы от меня хотите.
– Чем могу служить, почтенному господину? – спросил пастуха торговец.
– А сделай-ка ты мне одну меру, но четыре раза, – сказал пастух.
– Вы хотели сказать четыре меры муки, – поправил его торговец.
– Ты, я смотрю, оглох совсем. Я сказал одну меры четыре раза. Понял ли ты меня?
– Понял-понял, – заволновался торговец, одно дело простолюдинов облапошивать, а господин он же может и мало чего сделать.
Взял торговец пустой мешок у мужика и насыпал в него четыре первых меры.
– А теперь давай сравним, – сказал пастух, ставя оба мешка на прилавок. В мешке мужика, который брал четыре меры, было явно меньше
– А ну-ка, дай-ка мне твои меры, – сказал пастух.
– Пожалуйста, они все одинаковые, – засуетился торговец, передавая ему несколько глиняных мер, почерневших от старости, – можете проверить, они все одинаковые.
Меры были все одинаковые на вид, а дна и видно не было. Набрал в первую меру пастух муки из мешка и быстро пересыпал ее в другую меру, пока торговец не успел опомниться, а мука и на прилавок высыпалась.
– Жулик! – завопили все. – Вот, как ты нас обманываешь!
Накинулись они на жадного торговца, требуют, чтобы тот все заново отмерил. А пастух пошел себе дальше. Дошел до дороги, что во дворец вела, город позади остался, а вокруг видимо-невидимо молодых полевых цветов, точно таких же, как и у него на лугу в деревне. Сплел он красивый венок из цветов, ничего в городе не нашел, а идти с пустыми руками тоже нельзя. Идет к дворцу, венком любуется, все в нем есть: и красота гор, и сочность травы, и нежность полевых цветов – этот венок достоин самой красивой девушки.
У ворот его встретила сонная стража. Узнав о цели его визита, главный страж долго чесал голову, потом толстое брюхо, никак он не мог взять в толк, такой красивый вельможа, а кареты нет, в руках венок, а нет ни слуг, ни даров. Стоит гнать его в шею, а нельзя, как погонишь господина в кафтане с золотым шитьем? Пошел он во дворец, доклад делать. Тотчас вернулся, весь красный, как вареный рак. Пропустили пастуха.
Идет пастух к дворцу, не оглядывается. Страсть, как ему хочется все рассмотреть, но он и бровью не повел, хоть никогда и не видел такого богатства и красоты. Тут тебе и фонтаны из золота с чистейшей водой, и сады с райскими птицами, а лестница дворца сплошь в драгоценных камнях, так и переливается на солнце. Остановился пастух, постучал ногтем по камням, потом незаметно достал ножик и резанул по одному из них, не камни это были, разноцветные стекляшки. Ухмыльнулся пастух про себя и вошел во дворец. Мышонок подполз к его уху и пропищал.
– Как поднимемся наверх, закинь меня на люстру. Я оттуда все увижу, что кто делает. А когда время придет, встань под ней, я обратно тебе в шляпу прыгну и все расскажу.
Отвели пастуха наверх, в царский зал, где царь гостей принимал, а принцесса развлекалась с недотепами женихами. Подошел к царскому столу пастух и встал под огромной люстрой. Взмахнул он шляпой и незаметно зашвырнул мышонка прямо на люстру, а сам поклоны отвешивает царю, жене его и принцессе. А принцесса смотрит на него, брови хмурит. Одежда дорогая, а лицо простое. Манеры светские, а подарков нет. А пастух на нее смотрит, словно смеется, разозлило это принцессу, каков нахал.
– Дозвольте преподнести этот скоромный венок самой прекрасной девушке на свете. Пусть ее красота будет всегда такой же нежной, как эти цветы, стан ее будет гибок, как эта сочная трава, а разум ясен, как эта роса на лепестках.
Положил он венок на стол и поклонился, вернувшись к люстре.
Стоит и ждет, когда будет первая загадка. А принцесса так и буравит его взглядом, но венок взяла, надела на голову и стала еще краше.
– Расскажи о себе. Кто ты таков, откуда пришел к нам? – спросил царь, желая потянуть время, а принцесса незаметно сняла сережку и бросила ее в кружку с водой возле себя.
– Иду я издалека, мой дом лежит за тремя горами, за шестью лугами и большим дремучим лесом. А работаю я пастухом, – ответил пастух.
– Пастух? – фыркнула принцесса. – Вот так и жених.
– Ничего пускай и пастух, – возразил царь. – Ты мне слово дала.
– И я сдержу его, отец, – гордо ответила принцесса. Она встала и подошла к пастуху поближе. От него пахло свежей травой и молоком, очень понравился ей этот запах, не был он похож на резкие духи, что из-за моря везли купцы, которыми обливали себя жуткие женихи.
– Найди мою сережку, – она показала ему на свое левое ухо, где осталась вторая сережка с голубым камнем. – А вот тебе моя подсказка:
Недалеко, но на дне,
Не высоко, но выше места ты не найдешь.
– Понятна ли тебе моя загадка? – спросила принцесса, а сама хитрит, все влево смотрит, а царь только головой качает, как можно угадать такое.
– Понятно, – поклонился пастух, а сам думает, не могла она ее далеко спрятать. Подошел он к люстре, взмахнул шляпой, а мышонок в нее и спрыгнул. – Дай мне немного времени подумать.
– Пожалуй дам, – согласилась принцесса, – но недолго.
Пастух поклонился и подошел к окну. А мышонок на ухо ему тут же зашептал.
– Она что-то бросила себе в кружку, – шепчет мышонок. – Я только не разглядел что.
Пастух улыбнулся им и показал в окно.
– Хороший сегодня день. В такой солнечный день трава густая и сочная, а молоко сладкое, слаще меда.
– А много у тебя овец, коз? – спросил царь.
– У меня нет ни одной. Но, когда я выгоняю свое стадо на луг, то никто и сосчитать не сможет.
– А много ли в твоих горах волков? Много ли они овец погрызли? – спросил царь.
– Много, много погрызли, но как одну утащат, так две новые тут же родятся, – ответил пастух.
– Твое время вышло! – гневно сверкнула глазами принцесса. – Отвечай, где моя сережка!
– Позволь, о прекраснейшая, испить воды из твоих рук. Путь у меня был не близкий, очень пить хочется.
Царь кивнул дочери, загадка загадкой, а законы гостеприимства важнее. Видит пастух, что берет она простую плошку и говорит.
– О прекрасная, дозволь испить из твоей чаши. Может и не повезет мне угадать твои загадки, но радость мне будет на всю жизнь, что пили мы вместе из одной чаши одну воду.
– Разрешаю, – сказал царь, но принцесса замотала головой, не хочет она, но царь погрозил ей пальцем. – Я сказал, дай ему свою чашу.
Поднесла принцесса пастуху свою чашу с водой, где сережка лежала, а сама вся горит от гнева, молниями на него мечет, да все ногу чешет другой ногой, длинное платье внизу так и трепещется. А пастух улыбается, принял чашу, отвесил поклон и выпил всю воду, не моргнув глазом. Принцесса так и ахнула, выпил, вместе с сережкой!
– Спасибо за гостеприимство, – сказал пастух и протянул ей чашу. – А что до загадки твоей, то вот тебе ответ:
Была она в руках твоих и спрятана искусно,
Но не зачем красу таить, надень ее, и станет в чаше пусто.
– Угадал! – обрадовался царь.
– Угадал, – сказала принцесса и заметила, как из-под шляпы пастуха выглядывает маленькая мордочка мышонка. – Кто это у тебя?
– А, это мой друг и товарищ, мышонок, – ответил пастух, снимая шляпу и открывая взору мышонка.
– Вот как? И как зовут твоего друга? – нахмурилась принцесса.
– Меня зовут Арсен, Ваше Высочество, – пропищал мышонок.
– Ах вот как, – принцесса топнула ножкой и побежала к двери.
– Куда ты, дочь моя? – удивился царь.
– Придумывать вторую загадку! – крикнула она и убежала.
Как только она вышла, царь соскочил с трона и подошел к пастуху. Он похлопал его по плечу и сказал: «Молодец, еще никому не удавалось угадать ее первую загадку. Мне самому интересно, что она загадает в следующий раз. Но если не угадаешь, то знай, для тебя всегда есть работа у меня. Будешь у меня главным пастухом».
– Спасибо, Ваше Величество, – ответил пастух. – Я, конечно, соглашусь, но будете ли вы гнать свою отару ко мне в горы?
– Вот сам и погонишь, – ответил царь.
Вбежала служанка принцессы и сказала, что она всех зовет в сад.
Отвела она их в рощу, рядом с дворцом. Стоят дубы, один другого старше, а у каждого ветви могучие и дупла темные.
– Найди мою вторую сережку, – сказала принцесса. Показывая на левую мочку уха, где висела сережка с прозрачным рубином, – а вот тебе моя подсказка!
Не высоко, не глубоко,
Но не отдаст тебе никто!
– Ну и загадка, – покачал головой царь. – Тут нужно подумать.
– Но недолго, - возразила принцесса.
– Ну нет, тут уж я решаю, пусть думает до вечера, – сказал царь. – А ты ему не мешай.
– Но отец! – возразила принцесса.
– Мое слово, я сказал, не мешай. Мне самому интересно, где она.
Велел царь всем уйти, и остался пастух один. Сел он под большим дубом и думает, куда могла спрятать эта вредная девица свое украшение. А сам только о ней и думать может, какая она красивая, а глаза какие умные.
– Ох-хо-хох, – проговорил пастух.
– Ух-хух-хух! – проухал кто-то прямо над ним.
– И тебе Ух-хух-хух, – сказал пастух и вспомнил про то, что говорила ему сова. Верное он дерево выбрал, прямо перед окнами оно стояло. – Здравствуй, филин. Твоя племянница сова кланяться тебе велела.
– Ух-хух, – ответил филин.
– Выводок у нее новый, вся в заботах, сама никак добраться не может.
– Ух-хух, – понимающе ответил филин.
– Говаривала она, что ты все-все знаешь.
– Ух-хух, – важно ответил филин.
– Подскажи, куда эта вредная красавица могла спрятать свою сережку?
– Ух-хух-хух, – задумчиво произнес филин. Захлопал он крыльями в дупле, и на голову пастуху выпала маленькая веточка со спелыми красными ягодами.
– Спасибо за подсказку, ты действительно мудрый, – сказал пастух, вскакивая с места.
– Ух-хух, – довольно ответил филин.
Огляделся пастух, а рядом как раз два больших куста со спелыми ягодами. Делать нечего, придется все собрать, иначе не найти сережки, так были сочны ягоды. Стал он собирать их в шляпу, а мышонок на плече сидит и подсказывает, какую лучше взять, вот она точно та, что им нужна. Но ошибался он, ошибался и пастух, и вскоре стал без разбора все собирать. Осталась одна ягода на втором кусте, самая яркая. Взял он ее в руки, а это сережка. Изящная, легкая, из блестящего золота, такого блестящего и чистого, что на солнце и не поймешь, где золото, а где солнечный луч. Положил он ее к ягодам, засунул на самое дно шляпы и пошел во дворец.
– Ну что, нашел? – спросил его царь, видя, что пришел он не с пустыми руками.
– Даже не знаю, пусть принцесса поможет нам понять. Я принес полную шляпу ягод, пусть ее служанка выжмет из них сок, тогда станет ясно, угадал я или нет.
Он протянул шляпу служанке, но принцесса бросилась к ней и забрала ее себе.
– Не надо! – взволнованно вскричала она. – Угадал ты, угадал!
Высыпала она ягоды на стол и стала одну за одной перебирать, ища свою сережку, пока все не перебрала, не нашла. А пастух стоит, улыбается, а принцесса злится, вся аж побелела от гнева, обхитрил ее второй раз этот пастух!
– Может обойдемся без третьей загадки? – предложил царь. – У меня для свадьбы все давно готово. Вино, самое лучшее, в бочонках в погребе пылится. Только скажи, и мигом зажарим самых лучших баранов.
– Нет! – вскричала принцесса. – Он должен угадать и третью загадку! Ты мне обещал!
– Ну, раз обещал, так обещал, – вздохнул царь. – Уж больно вино хорошее, специально покупал, жаль, если прокиснет. Ты уж постарайся, хорошо?
Пастух поклонился в ответ, а принцесса, схватив сережку, убежала к себе. Через мгновенье она пулей выбежала из дворца.
– Ах, как разозлилась, – сказала царица. – Ну, ничего, это даже к лучшему, а то никак не повзрослеет.
– Пусть злится, – сказал царь, – сколько она нам бессонных ночей оставила, ты не представляешь. Какой год не можем замуж выдать. Но, что поделать, я же слово дал, надо держать.
Принцесса добежала до реки, в сердцах сдернула с себя сережку с зеленым камнем и бросила ее в воду. Подхватило сережку течение, скрылось она в холодной воде, лишь серебряная чешуя блеснула на солнце.
– Никогда ты не найдешь ее, противный пастух! – гневно воскликнула она, а сама тут же и пожалела об этом. Не сережки было ей жаль, чувствовала она, что понравился он ей. Села и заплакала, свое несбывшееся счастье слезами заливать.
Так ее и нашли у реки. Весь дворец собрался, даже стражники бросили свой пост, всем интересно, чем дело закончится.
– Вот моя последняя загадка, – вскочила принцесса и подошла к пастуху, – слушай подсказку:
Побежит – не догонишь,
Остановишься – в миг провалишься,
Унесет – потеряешь,
Упадет – не найдешь!
– Думай до заката, а не придумаешь, то уходи! – топнула ногой принцесса и ушла, расталкивая собравшихся.
Стоят люди, головы чешут, хотят помочь, а мыслей и нет. Быстро время прошло, вот уже и день кончается, стало солнце закатываться. Что делать, не найдет он последнюю сережку, не по земле же ему ползать, не реку бреднем проходить.
Подошел пастух к реке, присел возле нее, а руки в воду опустил. Смотрит, вдалеке блеснула чешуя, большая рыба, видать, и не боится. А рыба все хвостом бьет в воде, будто зовет его к себе. Разделся пастух, да нырнул в реку, а вода холодная, река быстрая. Плывет пастух, с трудом против течения держится, а до другого берега доплыть не может. Подплыла к нему щука, а во рту у нее сережка с большим изумрудом. Взял ее пастух в руки, а река так и потащила его с собой вниз. Только к вечеру смог он обратно дойти, мокрый весь, дрожит от холода, а сам смеется, не потерял сережку, вот она, в кулаке зажата.
Дали ему обсохнуть, напоили теплым вином. Оделся он и пошел во дворец. А во дворце все приуныли. Принцесса ничего есть не хочет, сидит за столом вилкой ковыряется в тарелке, бледнеет на глазах, но слова не вымолвила, гордая.
Как только увидела она пастуха, встрепенулась, ожила, сразу маску горделивую надела, сверкает глазами, даже есть начала для вида, чтобы он не подумал, что она переживает.
– Держите вашу сережку, Ваше Высочество, – сказал пастух и положил ее перед принцессой.
Она схватила сережку и нацепила ее на ухо, взглянула на пастуха и вся покраснела.
– Вот и славно! – обрадовался царь. – Завтра же откроем вино!
– Как завтра? – удивилась принцесса.
– А чего тянуть? Он угадал твои загадки?
– Угадал! – недовольно ответила принцесса.
– Все, завтра свадьба. Нечего тянуть. Садись пастух за стол, теперь у тебя есть здесь свое место.
Сел пастух на край стола, но царь приказала ему сесть рядом с его дочерью. Взглянули они друг на друга, долго пыталась принцесса переглядеть его, но у самой глаза заболели, первая сдалась. Приказал царь подать лучшее вино и позвать музыкантов, такой праздник начинается!
Празднуют все, веселятся, а принцесса все пастуха пытает, как это он все угадать сумел. А он и не скрывает. Рассказал он ей про свой долгий путь. И про мышей и сову, и про старика с его внучкой-лисичкой. Заслушалась принцесса, сама и не заметила, как влюбилась в него. Сидят они вместе, как два голубка, а царь с царицей нарадоваться не могут, нашелся тот, кто укротил их дочь.
Ну, зятек, а теперь последняя для тебя проверка, – сказал царь. – Я всегда так делаю, когда хочу понять, кто есть кто. Пришли ко мне как-то два крестьянина. Один из них нашел целую чашу золота. А поделить они ее не могут. Один говорит, что это тот нашел, а другой говорит, что на его земле нашел. Так и спорят, аж до драки, никто золото брать не хочет. Можешь себе представить?
– Да, я что-то слышал, рассказывали об этом.
– Так вот слушай, что дальше было. Я в чашу смотрю, а там червяки ползают, где золото. А они смотрят, золото лежит. Вот, думаю, чудеса. Весь дворец я заставил в эту чашу посмотреть, половина золото видит, половина червяков. А эти два дерутся, требуют, чтобы другой золото себе взял. Ну что делать, раз не хотят золото брать, то велел я отсыпать ровно столько же монет их детям, как раз у одного дочь была, а у другого сын, и жениться они решили, а чашу себе оставил. Я по ней теперь людей узнаю, смотрю, кто есть кто. Вот дочь моя видит там золото, а вот я червяков.
Увел царь пастуха в тайную кладовую, открыл сундук, а там чаша стоит с золотом. Смотрит пастух, а золота там столько, что полгорода купить можно. Взял он две большие пригоршни, а золота в чаше не убывает.
– Хороший ты человек, нежадный, – сказал царь, – а я жадный, мне по должности положено быть жадным, как-никак я царь. Твоя теперь эта чаша. Как посчитаешь нужным, так и будет. Кому захочешь, тому и дашь это золото, ты решаешь.
А на следующий день, и еще семь дней, да и еще семь дней, чего уж там, такой же праздник! Гуляли свадьбу всем миром, вино лилось рекой, повсюду жарили мясо, пекли пышные лаваши, пели, танцевали. Правда успели жених с невестой пару раз поругаться, долго спорили они, пока их силком не утащили обратно праздновать, а что такого, муж скажет, жена скажет, муж возразит, жена возразит, ау ж если жена скажет так все, пошло-поехало!
Так стал пастух царем, долго правил он со своей красавицей женой. Справедливы были они, никогда не отказывали тем, кто нуждался, всегда наказывали тех, кто обманывал. А сколько детей нарожали, целое стадо, простите, не стадо, конечно же. Но, если подойдете вы к дворцу вечером, то обязательно услышите, как царь с царицей спорят, никто не уступает друг другу, громко спорят, посуда вдребезги, искры летят, а утром каждый сделает так, как другой вчера хотел, и не было еще справедливее решений в этом царстве, да и не будет. Вот и нам наука, как жить друг с другом».
– Вот и сказочке конец, – сказал я задремавшим на диване жене с дочкой.
– Пап, а вы с мамой спорите?
– Иногда, - ответил я.
– Никогда! – тут же возразила жена.
КОНЕЦ ПОВЕСТИ
Уважаемые читатели! Согласно правилу платформы Дзен сообщаем, что в тексте рассказа упомянуты табак и/или алкоголь, которые могут повредить Вашему здоровью.
Нравится повесть? Поблагодарите журнал и автора подарком.