Зачем же славному Носухану столько верблюдов? Во главе навьюченных караванов, как встарь, он не вышагивает. И должность занимает вполне современную – главный инженер насосной станции. Но хорошо знает, что по-прежнему верблюд есть горбатый капитал пустыни.
От бархана к бархану бежит слава Носухана, опережая его. Вдоль синего на желтом Каракумского канала мимо древних городов с их сказочным базаром (местные острословы говорят, что здесь можно купить даже самолет), через Ашхабад и красноводские пески, все дальше и дальше – в Москву. И вот уже спешу я в Центральные Каракумы взглянуть на знаменитого Носухана...
Неподалеку от его усадьбы девять верблюдов мерно жевали зеленую колючку, названную в их честь верблюжьей.
– Чьи верблюды?
– Нашего Носухана.
Вдали над песками высилось с десяток других коричневых горбов.
– А эти?
– Великого Носухана.
На широком носухановском подворье пришвартованные к стойкам лежали еще восемь «кораблей пустыни». Молочное стадо, пояснили знающие люди. Остальных приковывать не надо, поскольку горбатые «флотилии» имеют способность без всяких навигационных приборов и штурманских карт после многодневных переходов возвращаться на хозяйскую стоянку. И тогда животных становится так много, что сосед Носухана выбирается из дому, с трудом продираясь сквозь верблюжий стан.
Сколько же их у славного Носухана? По одним оценкам, от тридцати до пятидесяти, по другим – за сотню. Для сравнения можно привести установленные нормы содержания скота в личном хозяйстве. Они значительно скромнее: один верблюд с верблюжонком.
Горбатый капитал
Зачем же славному Носухану столько верблюдов? Во главе навьюченных караванов, как встарь, он не вышагивает. И должность занимает вполне современную – главный инженер насосной станции. Но хорошо знает, что по-прежнему верблюд есть горбатый капитал пустыни. В цене его мясо, общеизвестны достоинства великолепной верблюжьей шерсти. Из молока готовят чудодейственный бодрящий напиток чал. На упомянутом базаре верблюд идет по цене тысяча двести рублей. Шесть верблюдов – «Жигули», десять – новая «Волга».
Посчитайте, сколько надо за названные автомобили выставить баранов, если на том же базаре идут они по сто рублей за голову. Но главный инженер славен и барашками. Мне показали лишь два носухановских загона. В одном блеяло до ста, в другом – около двухсот барашков.
Есть еще у Носухана коровы. И лошадь. На ней он делает контрольные объезды живности. Когда же верблюды, забывшись, уходят слишком далеко, на семейной футбольной площадке у дома Носухана садится зафрахтованный им вертолет. Хозяин стартует ввысь и обозревает лик пустыни от края и до края.
Хлопот, конечно, немало. А сколько прибавляется их с прибытием проверяющих! Тогда по всем хлевам и загонам гремит боевая тревога. Взрывая пыль, галопом мчатся вглубьпесков гордые «корабли пустыни», за ними испуганно семенят бараны. Дозорную службу несет безвестный житель песков, кочующий вдоль канала в готовности номер один.
И все же нашего скотовладельца однажды, что называется, застукали. Комиссия нагрянула в момент, когда обычно бдительный житель песков спал, привалившись к теплому бархану. В хлеву насчитали девяносто четыре овцы, множество коров с телятами. У дома лежали не успевшие убежать верблюды.
– Чей скот? – спросил председатель поселкового Совета.
– Добрых знакомых и близких родственников, – быстро ответил хозяин.
– Чей именно?
– Не помню. Приходите завтра.
Назавтра ловкий Носухан предъявил десять исполненных одним почерком заявлений. Среди близких родственников были старший брат жены младшего брата и младший брат сестры жены старшего брата. Все они в одинаковых выражениях свидетельствовали, что обнаруженный в носухановских хлевах скот вовсе не его, а их. Главный же инженер его только пасет, причем, в силу неискоренимой доброты, абсолютно бесплатно.
Так где же более достойное место благородного Носухана – в эпосе местных сказителей – бахши или в деле о нарушениях норм содержания личного скота?! И кто сказал, что начальник не имеет права пасти скот своих подчиненных? Почему главный инженер в такой, пусть несколько необычной форме не может проявить заботу о вверенном коллективе? Тем более кормов у него – что в твоем колхозе: жуй не хочу. Да и вертолет не дадут какому-нибудь брату сестры жены младшего брата.
Но вернемся, как говорится, к нашим баранам. Не у одного Носухана личный скот давно из подсобного превратился в главный источник доходов. По бескрайним просторам пустыни бродят внушительные отары неучтенных баранов и стада частных верблюдов, эквивалентных не одной «Волге».
Чего везут баржи?
Бродят до тех пор, пока цены на непревзойденном восточном базаре не достигают достаточного уровня. Тогда по каналу отплывают самоходные баржи, по самую рубку набитые блеющим и ревущим товаром. Начинается частновладельческая путина.
Сколько раз в погоню за самоходками устремлялись утлые суденышки народных контролеров и между ними разворачивались жаркие морские сражения. В ответ на вопрос, чей скот, капитаны мужественно молчали. Составлялись акты. Капитаны презрительно фыркали. Акты составляются, а караван идет... Стихия.
Ведомые малоразговорчивыми мореходами баржи продолжали плыть. Потому что одно дело скот обнаружить, другое – заставить сдать. Попробуй, заставь, если у тех же капитанов во внутреннем кармане штормовки путевой лист, честь по чести. Кто подписал? Попробуй, разберись в пустыне.
В самом деле стихия. И бороться с ней нелегко, о чем свидетельствует опыт молодого фининспектора. Вдосталь натерпелся он, будучи в комиссии по учету скота. Все было ничего, когда он выявил лишний скот в личных хозяйствах. Но вот предложил он сдать лишнее государству по установленной цене.
И началось. Его ругали последними словами, он перессорился со знакомыми и незнакомыми. На одном дворе агрессивная хозяйка стращала его ружьем. Однажды в глубине песков молодой фининспектор наткнулся сразу на несколько нигде не значащихся отар.
– Да, – сказали встреченные им люди, – эти бараны наши. Но ты, начальник, как мы видим, устал. Зайдем в помещение и сначала выпьем чаю.
Доверчивый человек зашел и пил зеленый чай, заедая его пловом. После обеда он не увидал ни одного барана: будто их сдуло самумом. Сколько? Никто не знает.
И все же зря я, оказывается, спешил к Носухану, считая его рекордсменом. В песках нашелся скромный отшельник, верблюжье стадо которого насчитывало триста голов. Он и не думал сдавать лишних. Потому как мало охотников заниматься неприятной процедурой изъятия. Дело нелегкое.
Приходит к хозяину член комиссии по учету.
– Сколько у вас баранов?
– Да немного: сто девяносто.
– А сколько разрешается держать?
– Всех.
– Нет, только десять.
– А вот и не десять. Меня правление колхоза пять раз премировало за хорошую работу – по сорок баранов. Вот и выходит все двести.
Член комиссии смущен. А пока он размышляет над возникшей неувязкой, скот сбывают на прибыльном рынке или угоняют за пределы досягаемости современной техники. Подальше с глаз, туда, где только пески да белое солнце пустыни.
Друзья, подписывайтесь, ставьте лайки. Впереди будут интересные рассказы.