Будем справедливы, непривычная рыба эта, несмотря порой на шершавые для нашего уха названия, совсем даже недурна.
Рыба тоже достопримечательность. Омулем славен священный Байкал, Печора – семгой, а небольшая уральская речка Северная Сосьва – одноименной экстра-селедкой. Коптильня в районе Причудья располагала к живому собеседованию о здешней знаменитости – чудском сиге. Но сошли на берег усталые рыбаки со свежим уловом и в дымную коптильную преисподнюю повлекли ерша. Центнеры, горы одних ершей! И ничего другого. Ерш, эта живая колючая проволока, как-то плохо вязался с представлением о балыках и теше. Хотелось вернуться к сигу, но главный инженер рыбзавода остановил? – Не надо. Сига в нашей номенклатуре давно нет не ловится. Работаем ерша.
Как ерш проник пусть не в балычную, но все же в номенклатуру, история во многих отношениях поучительная. Случилось это не сразу.
То был период вторжения в наш повседневный обиход слов доселе незнакомых и диковинных. Пришли они вместе с так называемой океанической рыбой наименований самых причудливых, прямо-таки фантастических: лемонема, скваама, мерлуза, путассу, макрурус... Ценники в рыбных магазинах дышали романтикой дальних странствий, а разговоры домохозяек с продавцами напоминали диспуты ихтиологов.
В бескрайние просторы Мирового океана уходили громадные, как многоэтажный дом, ковчеги плавбаз под командой Ноев в белоснежных кителях. С плавательными бассейнами и волейбольными площадками, начиненные самой современной техникой – от поисковых локаторов до консервных автоматов. Под жарчайшим тропическим солнцем, где-нибудь на ободке экватора, улов надежно сохранялся в арктических температурах мощных морозильных установок. Дары моря шли к столу плотным косяком.
Рыбные путешествия до прилавка
Будем справедливы, непривычная рыба эта, несмотря порой на шершавые для нашего уха названия, совсем даже недурна. И в не лишенной изящества рекламе той поры: «Пелядь, бельдюга, пристипома украсят стол любого дома» – право же, что-то есть. Ну, кто бы мог подумать, что может быть вполне аппетитной жареная сабля или, к примеру, филе из свежемороженого капитана?
Однако помолчим о качестве, поговорим о количестве. С ним не все ладно. Океан, как ни прискорбно, вовсе не бездонная бочка, откуда знай себе почерпывай. Неисчерпаемость его – понятие теперь более литературное. Настало время, и ранее плотные косяки поредели. Давно ли, кажется, потчевались мы с вами чудной рыбкой нототенией? Увы, где она? В тралах счет ее идет на штуки. Какие неведомые маршруты выбирает ныне отважная рыба капитан? Серебристый хек? Треска-кормилица?
И когда в витринах запосверкивали смерзшиеся глыбы нестандартной морской мелочи неустановленных названий, заговорили о полузабытой за это время рыбе своей, доморощенной. Во всех падежах принялись склонять «голубую целину»- родных водоемов. Вспомнили безразмерных лещей, карпов с поросенка, несравненных сигов и щук с недремлющими в их присутствии карасями. О том, что, как ни верти, бок белужий не в пример слаще бельдюжьего, а рядовой озерный окунишка даст по части ухи сто очков вперед своему лупоглазому морскому сородичу.
Земля наша всегда славилась богатым промыслом во внутренних водоемах. Их у нас несть числа – от западных границ до «деликатесных цехов»- страны – Сибири и Дальнего Востока. Если слить воедино все наличные наши пруды и озера, получится водоем, равный по акватории Балтийскому, Белому и Азовскому морям, вместе взятым.
Блистали в свое время живым серебром рыбные базары. По пристанционным путям за пассажирами рысью гонялись люди, обвешанные связками леща, жереха, воблы, амура в черном и белом вариантах. В кафельных бассейнах и аквариумах рыбных отделов резвились экземпляры, по силе мало уступающие продавцам, отчего при укладке на весы между человеком и рыбой завязывались отчаянные схватки.
Ловят такую рыбу, собственно, и сейчас, но далеко не столько, сколько хотелось бы. Попросту говоря, мало. Часто ли видите вы на улицах городов машину с надписью «Живая рыба»? Далеко не элегантный грузовик с цистерной вызывает, в наши дни интерес, пожалуй, больший, чем кадиллак последней модели. Балует ли настоящей, а не эрзац-ухой общепит? Настоящей, не говоря уже об архиерейской, наверное, хватает лишь для угощения ревизоров из числа особо непреклонных. В сухих, большей частью кафельных емкостях вместо живого материала – шуршащие пакеты «Рыбный суп» с порошкообразным веществом, отдающим скорее синтетикой, чем продуктом натуральным.
Рыба где?
Теперешнее состояние внутренних водоемов, за исключением немногих показательных, являет собой картину, прямо скажем, малорадостную. В то время как обильно финансируемое рыболовство океанское шагало вровень с веком, прудовое и озерное, в средствах неуклонно урезаемое, мало-помалу приходило в запустение. Пруды заиливались, ветшали построенные в тридцатые годы деревянные гидросооружения. Падали уловы. В такой озерной области, как Псковская, добывается рыбы намного меньше, чем до войны. Комбинаты почти полностью переключились на производство консервов из морской рыбы.
На заброшенные водоемы Неудержимо наступает камыш, заставляя сокращаться их зеркало, как шагреневую кожу. Заросло столько, что из той мысленной акватории трех морей Белое и Азовское надо уже вычесть. И нечем остановить зеленое нашествие. Образцы технического вооружения прудовых и озерных хозяйств – клад для историков-краеведов. Все, как когда-то:плоскодонный флот о два весла, видавший виды неводок, мережа да сеть.
Тут уж не до гидролокаторов и электроники, было бы самое необходимое: землеройные машины в болотном исполнении, кусторезы, мотолебедки, камышекосилки. Где там! Не жалует наша славная индустрия добытчиков малых водоемов. А труд у них – не позавидуешь. Рабочие места, что твой полюс недоступности, без белых салфеток и персональных кают. За комарами рыбак рыбака не то что издалека, в упор не видит. И, оставляя в трясине казенные болотные сапоги, бегут сердешные к большакам или стучатся в двери нарядных вагончиков соседей-мелиораторов, где и зарплата повыше и комфорта побольше.
Борьба за существование
Но вернемся к нашим номенклатурным ершам. Ершиная гегемония – следствие запущенности, бесхозности озер. Маленький разбойник, бесстрашный и необычайно жизнестойкий, без церемоний обирает кормушки соседей и не меньше нас гурман по части икры рыб ценных пород. В условиях жестокой борьбы за существование, бескормицы сами собой вывелись карликовые особи рыбы. На корм скоту идет так называемый тугорослый лещ-лилипут, или «незаконник».
Худеет карп, в чем ерш не виноват. Карп кормится из рук человека, однако не всегда чем надо. Попробуйте перевести корову на тигриный рацион, она тотчас выразит протест. Рыбе, великой молчунье, не дано даже такого простого способа выражения чувств, как мычание, чем, похоже, пользуются некоторые сбытовики. Они наснаряжают прудовым хозяйствам корм не столько рыбный, карповый, сколько предназначенный для птиц, свиней и даже крупного рогатого скота. Да и дороговат еще корм для рыб, попытки же ученых найти более дешевую рецептуру пока не обнадеживают.
А бесплодные, как пустоцветы, эксперименты? За последнее слово выдавался громко разрекламированный «тотальный» отлов озер. Вычерпывали неводами из озер без разбору все, под гребенку. Запускали мальков из благородных семейств. Очень скоро мальков в наличии не оказалось, по опытным озерам торпедами носились раздобревшие щуки, спокойно переждавшие «тотальный»- отлов в камышах.
Много сил уносят словесные перепалки. Надо превращать озера из ершовых в культурные? Надо. Но вот кого вселять в них? Одним любы хищники, другим по сердцу травоядные. Спорят много лет. Полемика однажды вылилась в открытое противоборство. Соперничающие группировки, находясь по разные концы водоема, запустили в него всяк свое. С одной стороны шли лещата, наперехват им – десант щурят.
Кстати, для ученых «голубая нива» – неоглядное поле приложения сил. От них ждут твердых научно обоснованных рекомендаций и не всегда дожидаются.
Друзья, подписывайтесь, ставьте лайки. Впереди будут интересные рассказы.