Это похоже на спектакль. Когда дорогой гость из вышестоящей организации деревенеет от обилия осмотренных достопримечательностей, его как бы ненароком на малой скорости везут мимо лучшего местного ресторана.
– А не побаловаться ли нам кофеечком? – ненатуральным голосом спрашивает приставленное к гостю лицо, мефистофельски подмигивая.
И слабо упирающегося приезжего бережно ведут в обитый кожей уединенный кабинет. Здесь ждут, здесь все готово. На фоне изысканнейших закусок Большой Медведицей мерцают коньячные созвездия, а по запотевшим водочным бутылкам стекает прозрачная слеза.
– Вот те на – никак не ожидал! – продолжает по сценарию приставленное лицо.– Просто даже поразительно! Надеюсь, не побрезгуете?
Начинается легкий товарищеский ужин, в процессе которого неопытный гость по памяти судорожно пересчитывает свою скромную командировочную наличность. Ее, даже в грубом приближении, едва хватает для оплаты одной бутылки марочного дива.
Уймитесь, волнения! Пей спокойно, дорогой товарищ. Никто не собирается тревожить твои тощие суточные. Но если все же рука невольно те ним потянется, не бойтесь, руку вовремя остановят.
Тяжелое утро
Больше того, на завтра намечена охота, где вам предстоит пулять по мишени «бегущий кабан», не фанерной, а живой. Потом по программе рыбалка с бреднем в заповедных водах. Между ними – обильные обеды, ужины, парилки, памятные сувениры...
Только так. И не хватайтесь за внутренний карман, где ваши кровные: бегущий кабан и скатерть-самобранка из кожаного кабинета оплачены. Кем? Не надо уточнять, как зовут доброго дядю с толстым бумажником. Дяди нет. Есть нечто вроде спецфонда, именуемого в компетентных кругах коньячным. Фонда не афишируемого, не регистрируемого, неиссякаемого, как подземный ключ. Артезианские глубины его загадочны и ведомы лишь гвардии, молчаливой и верной.
Вот в светлый премиальный день, перекрыв пути отхода тружеников из кассы, встал начальник цеха.
– Здорово, Петрович, – расставляя руки, ловит он лауреата.– Получил свои законные? Сердечно поздравляю и одновременно желаю спросить: как ты относишься к футболу?
Петрович футбол любит. Прекрасно! Любишь – помоги развитию игры миллионов на родном предприятии. Не по части отработки системы дубль-ве или финтов Круиффа. Какой там Круифф, когда бутсы с гетрами, понимаешь, не на что купить. Не станет же заводской любимец-бомбардир носиться по полю босым и бить пенальти невооруженной ногой.
Сердце болельщика не может смириться с такой тяжелой перспективой, и премия перекочевывает в карман начальника. Это наигранный футбольный вариант. Есть хоккейный, связанный с острой нехваткой клюшек. Есть туристский, когда манят поездкой в Ростов Великий, под звон его прославленных колоколов.
Но не ждите по всей форме экипированных кумиров, болельщики, не спешите к лакированным автобусам, поклонники старины. Вашим премиям уготована судьба иная. Подобно родникам, питают они тот самый коньячный фонд, откуда черпают радости дорогие полномочные представители.
Начальник цеха
Итак, начальник цеха по завершении операции «Гетры» снимает осаду с кассы. Деньги сдает главному держателю фонда, истинное название должности которого длинно и пышно, как имя испанского гранда, – «инженер по осуществлению повседневного контроля за выполнением распоряжений директора». Сдает без расписки, под честное слово. Впрочем, честное слово в данном случае – понятие весьма условное, поскольку гранд в свое время приобрел отнюдь не аристократическое звание «особо опасный рецидивист» после двухразовой отсидки за хищения.
Тем не менее он главный фондодержатель. Он в коротких отношениях с директором, о выполнении распоряжений которого рассказывает так: «Директор говорил мне: «К нам едут гости из министерства. Надо организовать их встречу и отдых». Я, в свою очередь, вызывал подчиненных, говорил им: «Нужны деньги. Подготовьте приказ о премировании. С директором согласовано». Называл примерную сумму. Приносили по 400, 600, 700 и т. д. рублей. Деньги хранил в сейфе и расходовал постепенно на угощения приезжающих, приобретение подарков и сувениров».
Далее инженер-гранд повествует: «Приезжают много, группами от двух до пяти. За три-четыре дня расходовалось не менее двухсот рублей, а если товарищи оставались на субботу и воскресенье, то и больше. Для одного представителя я выделил 160 рублей.
Их только-только хватило на два дня. Приобретались также в разное время подарки: газовая плита за 113 рублей, кухонный гарнитур, полушубок для рыбака-любителя, тулупы (2 шт.) и войлок для лодки. Кому-то было куплено ограждение для балкона из нержавеющей стали».
Не знаю, сей ли заметный предмет или другой какой навел очевидцев на некоторые размышления. Началось следствие. Начальник перестал отлавливать у кассы премированных, многоопытный фондодержатель приготовил пару теплого белья. Приезжие, морщась, пили воду «Бадамлы», начисто лишенную градусов, и с удивлением не обнаруживали в багажниках дарственных тулупов.
Сторонники коньячного фонда мягко проводят мысль о нерушимости законов гостеприимства. Не для себя, дескать, радели. Для гостя, услужение которому во все времена у всех народов почиталось за доблесть. В то же время гостевых, как извество, в достойных размерах не предусмотрено. Размер командировочных, с другой стороны, не отвечает возросшему уровню потребностей командированных. Вот и...
Вот и, продолжим мы, изымают под разными предлогами премии, завоеванные в соревновании, темнят и «химичат», где только можно и где не можно. Под флагом хлеба-соли, опошляя действительно прекрасное проявление – гостеприимство. Разве когда-нибудь оно оказывалось за чужой счет и имеет ли что-то общее с гульбищами волжских пароходчиков времен Фомы Гордеева?
Ну а гостеньки дорогие? Что за люди? Наблюдательный «гранд» не без яда заметил: «Каждый приезжающий к нам и уезжающий обратно поездом заказывал билеты, и лишь один из всех однажды дал на билет пять рублей».
Кто же этот безвестный герой, дотянувшийся-таки до собственного кармана? Где работает, кем? Помалкивают стойкие гвардейцы. Сжав зубы, молчат и о других, менее мужественных. Не выдают наезжих любителей дармовщинки.
А хорошо бы познакомиться. К примеру, с тем, кто сейчас, возможно, прогуливается по нержавеющему балкону.
Лекарство пользительное
Встреча конюха Силыча с бабкой Матреной состоялась в центре села на глазах честной публики. Бабка держала в руках пузырек с желтоватой жидкостью. – Принесла, значит, – сказал Силыч, щелкая себя кнутовищем по сапогу, – помогает нам всегда, говоришь, от всех болезней? – От всех, батюшка. Лекарство пользительное. «Крепкая водка» называется. – Хорошее название, – мечтательно сказал конюх, и глаза его тепло засветились. – Почем грамм? – Гривенничек. Кило надо – плати сто рублей и бери.
Постояли еще. Силыч выяснил, что подозрительного цвета состав обладает чудодейственной силой и десяти – двадцати граммов его достаточно для исцеления решительно от всего на длительный период времени. Но Силыч не хотел ударять в грязь лицом посреди сельской улицы и, будучи, как говорится, на коне, закупил сразу тридцать граммов. Дома конюх принял лошадиную дозу «крепкой водки», поперхнулся, дико завращал глазами и долго ничего не мог вымолвить.
Друзья, не забывайте ставить лайк, это мотивация для меня писать чаще. Подписывайтесь на мой канал - впереди много интересного!