Человек и государственный деятель, даже если официально не при делах, каким предстал передо мной и каким представляю его себе. Что главное в этой интеллектуальной глыбе, человеке энциклопедических познаний. Чему он посвятил жизнь, к чему готовился?
Личной славы жаждет человек, которому не хватило в детстве тепла в родительском доме. Ребенок, который вырос в хорошей семье, ставит перед собой другие цели.
Горжусь тем, что имею честь писать о нём.
Первое знакомство
1989 год. Я, член комиссии по подготовке закона «О языках», ярый коммунист и интернационалист, с возмущением слушаю его выступление и призывы к возрождению белорусского языка. Зачем, чего нам ещё не хватает в жизни? И кто это говорит — секретарь Минского горкома партии по идеологии!
1990 год. Мы оба депутаты Верховного Совета БССР 12 созыва. На заседании комиссии ВС по международным делам обсуждается кандидатура Кравченко на пост министра иностранных дел БССР.
Я — против. И не один я. Аргументов никаких, одни эмоции — «продажный аппаратчик». «Какая Беларусь, мы граждане СССР»… Да и какие мы, в основной своей массе, были политики?
На следующий день Пётр Кузьмич подошёл ко мне, поблагодарил за искреннее выступление, спокойно и очень убедительно начал объяснять свое понимание интернационализма, патриотизма, значение исторического шанса для нашего народа стать равным другим народам и странам.
Это была первая беседа с Петром Кузьмичом, во время которой я почувствовал масштаб этой личности.
В те годы мы, к сожалению, редко с ним общались и виделись. Только со временем я узнал о той титаническую ноше, которую он взвалил на себя — довести до сознания всего мира, что есть такая страна Беларусь и её народ, который внёс свой вклад в развитие человечества.
Мы — не из России
Осознание масштаба и значения этой работы стало приходить позже и на конкретных примерах.
Ноябрь 1993 года. Парламентская делегация ВС Беларуси, и я в её составе, мы в меджлисе Турции. В комиссии по военным делам нам долго рассказывают о дружбе Турции и России. Мы объясняем, что мы не из России, мы из Беларуси. Поражённые хозяева просят показать на карте, где это государство, и рассказать о нём.
Февраль 1994 года. Делегация комиссии ВС Беларуси по международным делам посещает Украинскую Раду.
Председатель комиссии по международным делам рады с печалью говорит нам: «…Вот если бы нам такого министра иностранных дел, как ваш Кравченко, а то Украину знают в мире только потому, что у нас есть киевское «Динамо».
Очень редкие встречи по несколько часов раз в несколько лет, может, поэтому они так запомнились. Когда был послом Беларуси в Японии, Пётр Кузьмич в один из отпусков приехал с сыном Петром на нашу Борисовщину, и мы поехали за грибами на мою малую родину. Места чудесные, пейзажи, которые всегда щемят душу.
Хотя я там не жил, а только родился, да во время блокад партизанской зоны таскали меня по лесным землянках, спасая от смерти, как и тысячи других детей военных лет. Рассказываю ему, а Пётр Кузьмич — это генетическая память, значит, твои предки много поколений жили в этих местах. И всё как будто стало на свои места.
Там же в лесу, на месте сожжённой и не возрождённой деревушки Коленище, где остались только фундаменты и заросли шиповника, Пётр Кузьмич в пылу крикнул сыну: «Пётр, скорее сюда, вот он, символ нашей Родины, её истории и судьбы» и прочитал стихотворение Дубовки «Беларусь мая – шыпшына, зялёны ліст, чырвоны цвет…»
Меня это момент поразил. Я десятки раз был на этом месте, знал судьбу этой и других таких же деревень, знал тяжёлую и горькую долю родственников и земляков, но мне в голову не приходило связать этот кусок земли с историей своего народа.
Однажды, году в 1995-м, мы ехали с ним из Молодечно в Минск. И буквально на каждом километре дороги, возле каждой деревни Петру Кузьмичу было что рассказать о людях, которые здесь когда-то жили.
Родство душ
Меня всегда поражал круг его знакомых. Их трудно очертить по профессиональному признаку, не говоря уже о имена и фамилии. Со всеми Пётр Кузьмич говорил на равных, со всеми ему было интересно.
На 50-летии Петра Кузьмича я познакомился с представителями творческой интеллигенции Беларуси, в частности с Тамарой Кирщиной. Были приглашены с женой на её творческую выставку, побывали вместе с ней в мастерской Александра Кищенко. Само торжество проходило не в ресторане, а в здании университета, что подчеркнуло близость юбиляра к культуре и науке Беларуси. Его любовь к культуре, постоянная заинтересованность ею удивляли.
Звонит мне из Японии, говорит, что такого и такого числа будет презентация «Новай зямлі» Якуба Коласа, иллюстрированной Шаранговичем, в историческом музее Минска, непременно побывай.
Есть такое понятие — родство душ. Это трудно сформулировать, у каждого она своя. Мне кажется, что с Петром Кузьмичом я знаком всю жизнь, всю жизнь шёл с ним рядом. Эта мысль осенила меня, когда прочитал страницы его воспоминаний о Вильне. Открытие Вильни в 1966 году меня просто потрясло.
Я увидел другой мир, в котором потом часто бывал. К своему стыду, тогда я еще не знал место и значение Вильни в истории нашего народа, его государственности. Просто ходил, смотрел, дышал городом.
С тех пор много где был и чего видел, но Вильня — как первая любовь, на всю жизнь.
А ещё — Прага. Оказывается, у Петра Кузьмича также особые чувства к этим городам.
Кравченко никогда не сетовал на судьбу, по крайней мере, при мне. В 1997 году я заехал к нему домой. Не знал, что он болел, имел проблемы с позвоночником. И опять ни слова о себе, только о государстве. Хотя в то время он не был востребован государством, был безработным.
Как признался спустя несколько лет, в доме у него на тот момент на всю семью было ведро картошки.
В продолжение темы государственности хочу привести эпизод, участником которого был в 1993 году. Леонид Желтонога предложил правительству Беларуси одну из программ дальнейшего развития экономики. На докладе присутствовали, кроме премьера Кебича, его заместитель Николай Костиков, советник Николай Скоринин.
«Довольно интересно», — заслушав Желтоногу, сказал Кебич, — «А насчёт вашей мысли, сколько времени потребуется на её воплощение в жизнь?» «Года два-три», — был ответ. «Через два года вы будете докладывать другому премьеру». Политическая нестабильность нависала над Кебичем, не хватало государственной мудрости и смелости думать о Беларуси.
А Кравченко 29 июня 1994 года поехал в Триест, несмотря на фактический запрет будущей власти, понимая последствия.
Для меня дорога одна надпись, который сделал Пётр Кузьмич на книге «Подвиг Скорины». «С благодарностью и уважением Ивану Ивановичу Трусову. Никогда не забуду дружескую поддержку в невероятно сложное, по сути, трагическое время. 21 сентября 1994 года».
Я бы хотел одного, чтобы Пётр Кузьмич, листая свою записную книжку, среди сотен своих знакомых, хотя бы на секунду задержался на моем фамилии, а для детей и внуков чтобы в родной Беларуси было побольше таких чиновников, как Кравченко. Интеллект — это то, чего нам не хватает.
Мы — будем
В ноябре 1993 года на приёме у президента Турции Сулеймана Демиреля кто-то из нашей делегации задал вопрос: «Как Турция стала такой развитой державой?». На что дали позорный для нас ответ:
«40 лет назад в Турции не было даже крестьян, только пастухи и солдаты. В вашей стране всеобщей грамотности достаточно трёх-пяти глет, чтобы стать на уровень мировых держав».
Стали.
Подавляющая серость на всех уровнях заполонила страну, затормозила жизнь, и время обогнало нас. Но, как писала Лариса Гениюш: «.…не ўчора народ наш паўстаў, Не заўтра канец нам прысудзяць, З мінуўшчыны слаўных падзеяў і спраў, мы ёсць. Мы былі! І мы будзем».
Иван Трусов, депутат Верховного Совета Беларуси 12-го созыва (1990 — 1995).
Справка «РГ»
Пётр Кузьмич Кравченко, родился 13 августа 1950 года. Государственный деятель Беларуси, историк, дипломат. В 1990-94 — министр иностранных дел Республики Беларусь. Глава делегации Беларуси на 45-48-й сессиях Генеральной Ассамблеи ООН. С 1998 — чрезвычайный и полномочный посол Республики Беларусь в Японии. Депутат Верховного Совета Республики Беларусь в 1990 и 1995-96 — председатель комиссии по международным делам Верховного Совета Республики Беларусь. В детстве много времени проводил у бабушки в Литвинках под Куренцом, жил с родителями в Молодечно.