В детстве, при советах, жил в четырехэтажной вавилонской коммуналке — бывшей летной школе. Помимо всех прелестей коммуналок, она имела еще одну — общую канализационную трубу, диаметр которой при строительстве в 1935 году рассчитывался исходя из того, что здание будет школой, а не жилой муравейник из шестидесяти четырех семей. Вследствие чего и засорения этой трубы было обычным, дежурным делом.
На моем, третьем этаже, эта проблема никак не сказывалась и о ней мы узнавали по периодическим диким воплям и проклятиями соседей с первого этажа, живших в дворовой пристройке аккурат рядом с периодически переполнявшимся канализационным колодцем.
Эти соседи, жившие как бы чуть обособленно, в пристройке — единственные, кто имел персональный семейный унитаз и, видимо, за барские замашки, Господь их периодически и наказывал. При засорении канализации им в квартиру, через этот не советский атрибут, поступало все "добро" шестидесяти четырех семей.
Глава семейства Жора, был плотник — золотые руки, правда, пил как сапожник. Когда у него начинался продолжительный, как полярная ночь запой, он переставал бриться и переселялся жить на чердак. В редкие дни выхода из этого состояния, он возвращался в дом, о чем мы узнавали по сбритой бороде и постоянной, будто приклеенной к телу, домашней, в желто-коричневую полоску, пижаме.
В один из таких дней он и пробил трубу в канализационном коллекторе на улице, после чего, засорение стало переполнять не семейный унитаз, а канализационный колодец в 5 метрах от дома.
Так вот, в один прекрасный, а может и не совсем прекрасный день, сквозь щели чугунной крышки колодца потекло. Текло почти неделю, а когда приехала аварийная машина и открыла люк, то отфильтрованное "добро", можно было грести лопатой. Подступиться к трубам было невозможно, и авариная уехала за ассенизаторской машиной, оставив люк открытым, не то, забыв закрыть, не то, просто побрезговав трогать крышку. Одним словом, уехали, оставив в виде сигнала для машин, перед открытым люком - пару кирпичей.
Одна из сердобольных соседок, чтобы не дай Бог, туда не упал какой-нибудь ребенок, накрыла люк картоном и по его краям положила эту самую пару кирпичей, чтобы не унесло, в случае чего ветром.
Вот скажите, почему если на дороге будет лежать коробка из-под обуви с кирпичом внутри, то из 10, прошедших мимо мужиков, 9 окажутся с переломом лодыжки? Так и тут, чтобы провалиться в этот колодец, густое амбре от которого разносилось по округе, нужно было сойти с тротуара, идти по краю проезжей части и обязательно наступить на уже порядком подмокшую картонку, из-под которой, текла вода. Но закон Мерфи (падающий бутерброд) никто не отменял и он сработал со всей неотвратимостью.
Так вот, вечерело, проходил мимо нашего дома, немного подвыпивший мужик в дорогом костюме с бабочкой в фетровой шляпе. Выпивший столько, чтобы не идти как нормальный человек по тротуару, но еще не столько, чтобы вилять между машин по центру проезжей части. В расположении духа, видимо, был прекрасном, напевал себе негромко какую-то песню, усердно дирижируя, чтобы брать нужные ноты. Ну, шел бы себе по тротуару, так нет, понесло его на обочину.
На его беду никого рядом с колодцем не было, так как без противогаза рядом сидеть было нельзя, и народ сидел на другой, подветренной стороне улицы, но за мужиком уже наблюдали, предчувствуя неладное.
Подошел "Карузо" к картонке, остановился, немного подумал, кто знает, о чем может подумать подвыпивший человек, глядя на картонку, прикрывающую канализационный люк? Видимо, о чем-то хорошем, а может даже о детстве, так как мужик, взмахнув рукой, подпрыгнул, как будто решил сыграть в классики и двумя ногами приземлился на подмокший картон.
Под воду или как правильнее сказать под "добро" он ушел мгновенно почти без брызг, как провинившийся турок, которого возили в бочке с фекалиями, нырявшего в нее, когда сопровождавший церемонию янычар периодически махал ятаганом над краем бочки.
Мгновенно вынырнув и сев на край люка, как на бортик плавательного бассейна, весь в богатом ассортименте всевозможного добра, мужичок соображал, что же произошло. Все, кто лицезрел сие представление — истерически ржали. Мгновенно протрезвев, бедняга оглянулся по сторонам, стер с лица чужое добро и, поняв весь идиотизм своего положения, отчаянно выматерился, потом с минуту сидел неподвижно, думая, что делать? Такому душистому, ему ни в троллейбус, ни в автобус, ни в такси не сесть, идти пешком в таком виде — гордость не позволяла, а мысль, что в такой ситуации его увидит кто-то из знакомых, подсказывала единственный выход — в этом же колодце и утопиться. Мужик сидя на краю люка, от стыда и безысходности – заплакал.
Первым к нему подошел Жора, почесывая свою черную бороду, предложил ему выпить, плюнуть на все, и поселиться с ним на чердаке:
– Все, что налипло, высохнет и отвалится, а запах выветрится. Я и не в таких передрягах бывал и ничего, живой.
Успокаивал его Жора.
Но бедняге на чердак к бомжу Жоре не хотелось, поэтому он смотрел на окруживших его людей глазами преданной собаки, может, кто поможет?
Жора, видимо, чувствуя свою вину за пробитую в коллекторе трубу, предложил:
– Ну не хочешь, на чердак, тогда скидывай свои манатки и пойдем во двор, я тебя с крана буду поливать, благо было по-летнему тепло.
Пока Жора поливал Вахтанга, так звали бедолагу, кто-то принес мыло, кто-то старые туфли, кто-то рубашку и даже дезодорант, в общем, через два часа, во дворе с Жорой стоял такой же бомж, только пахнущий фиалкой.
– Люди, спасибо за все, завтра вечером я обязательно приеду.
Свою одежду Вахтанг оставил у крана и Жора потом еще долго щеголял в трофейном кримпленовом костюме.
На следующий день, Вахтанг приехал на машине с сыном. Из машины появился бочонок вина, мангал, тазик с приготовленным мясом для шашлыка. Так как соседские мужчины его уже ждали, то к мясу тут же появилась как на скатерти самобранке - всякие закуски. Пировали до поздней ночи.
Люди, канализационные люки - это очень страшно особенно для детей. Родители, будьте внимательны. Не забывайте, ваша беспечность не редко заканчивается ...
Юрий Якунин