Руслана привезли перед завтраком. Он был в сознании, но передвигался с трудом. Его операция прошла успешно. На его голове больше не красовался огромный белый шишак. Теперь там была просто бинтовая перевязка с алым пятном в том месте, куда наложили швы.
Вместе с ним в палату вошёл наш врач. Эти сутки он дежурил в отделении. Его усталое лицо со свежей щетиной говорило, что он провёл не самую спокойную ночь. Кратко осмотрев нас, он собирался было уйти. Мы с Витьком поспешили к нему со своим:
- Всё-таки, может быть, вы нас выпишете сегодня? – подобострастно, заглядывая врачу в лицо, спросил Витёк?
- Да! Дома ведь и стены помогают! – подхватил я.
Врач посмотрел на нас, как будто соображая, чего ему сейчас сказали. Вдруг, его лицо просияло.
- Ребята! – обратился он к нам. – Между нами говоря, вы – амбулаторные больные! А завтра – День Молодёжи! Поэтому вам лучше будет дома! Вот если бы завтра был обычный день, тогда я бы вас ещё оставил. Должны же мы кого-то лечить! А то скажут, что мы просто так деньги потребляем и сократят финансирование.
Он поглядел на нас с улыбкой и продолжал:
- Сейчас тогда пишите расписочки у дежурного. А документы завтра получите.
Мы с Витьком радостно переглянулись и незамедлительно отправились к дежурному.
Навстречу нам попался Газовщик. Проспав после укола без малого сутки, он ошарашено ходил по коридору.
После я узнал и его историю. Во время очередной дружеской попойки пригрезилось ему, что он снова на Байконуре, где служил когда-то техником. Он встал из-за стола, взял паспорт, телефон, надел майку, шлёпанцы и пошёл на улицу. Куда он намеревался пойти – объяснить затруднился. Потом он оказался в нейрохирургическом отделении ГБ №1, но уже без майки, шлёпанцев, паспорта и телефона. Зато с пробитым черепом.
Вокруг его глаз, как будто нарисованные тушью, красовались два синяка. А сами глаза заплыли кровью, но только с левой стороны. И когда Сергуня (так звали Газовщика) смотрел в другую от собеседника сторону, создавалось впечатление, что глаз у него нет вовсе. Довольно жуткое зрелище.
На саркастический вопрос с подковыркой: «Ну что, Сергуня, будешь ещё бухать?», он вполне серьёзно отвечал: «Да хрен его знает».
Дежурная медсестра выдала нам по половинке листа. Вот вам образец, пишите. Текст расписки в образце был совершенно глупый. Я спросил, нельзя ли написать по-своему. На что получил ответ:
- Вот образец, пишите, как тут и не выдумывайте.
Скучные люди! Разве интересно читать совершенно одинаковые расписки? Как здорово выпустить на волю человеческую фантазию и потом, по праздникам, перечитывать вслух наиболее яркие варианты расписок из собственной коллекции.
Текст был следующий: «Я, имярек, отказываюсь от лечения и ухожу домой. Претензий к персоналу не имею. Подпись, дата».
Когда я подписал свою расписку, к дежурной подошла женщина и наш врач. Женщина тихо его спрашивала :
- Ну, вот, а гематому, что надо было обязательно вскрывать? – она была в подавленном состоянии. Видимо, речь шла об её сыне, попавшим сюда прошлой ночью.
- Ну, можно было бы, конечно, и не вскрывать… - глаза врача вдруг приняли хитрый вид. Выглядело это, как будто он говорил: «Можно было и не вскрывать, но мы хотели потренироваться».
Он подписал нам расписки и мы, окрылённые этим, пошли паковать вещи.
Мы тепло простились с Русланом. И через час я был уже дома.
* * *
Напоследок расскажу о судьбе некоторых обитателей отделения.
Мужика в коляске, которого порезала сожительница, и его друга, катавшего его по отделению, на следующий день после моей выписки выгнали из больницы за нарушение дисциплины. Они контрабандой пронесли в больницу бутылку водки и, распив её, устроили дебош. В общей сложности они провели в больнице по месяцу, и вышли из неё, так и не доведя до конца своё лечение.
Руслан долго мучился после операции. После наложения швов его преследовали сильные головные боли.
После Дня Молодёжи, когда я пришёл получать документы, отделение было переполнено. Люди лежали на койках даже в коридоре. Большинство из них – молодёжь до двадцати пяти лет.
Сергуню перевели в палату и грозили насильно заставить лечиться от алкоголизма. Документы ему вернули за вознаграждение. Он подобно призраку бродил по коридорам с перевязанной головой и загадочно улыбался.