Канал «Расстрига» подготовил специальный проект в память о Сергее Доренко. В октябре ему исполнилось бы 60 лет. В рамках проекта «Это Доренко» мы пообщались с людьми, которые работали и дружили с Сергеем в разные годы его жизни. Сегодня мы публикуем воспоминания Константина Эрнста. С ним встретилась Юлия Доренко.
Юлия Доренко: Константин, я бы хотела поговорить о периоде начала и середины девяностых, когда Сергей часто увольнялся с работы, переходил с канала на канал, порой с большими скандалами.
Константин Эрнст: Он любил это дело.
Юлия Доренко: Да, он не без гордости об этом говорил. В журналистском сообществе как его воспринимали, и что думали о нём вы в тот период?
Константин Эрнст: В сообществе все воспринимали как человека очень талантливого и яркого, но чрезвычайно неуживчивого. И многие просто даже не хотели иметь с ним дело, понимая, что он будет делать интересный продукт и будет привлекать внимание, но у них не было сил его удерживать, как им казалось.
Я всегда смотрел на Серёжу как на человека очень яркого, но в то же время в значительной степени бутафорящего этот свой образ такого анфан террибля. Он таким образом и защищался, отстаивал позицию, которую хотел в этот момент отстаивать. И двигался благодаря этому в том направлении, в котором он хотел, или ему казалось, что хотел бы, двигаться. Поэтому я воспринимал это в первую очередь как защитную реакцию. Меня это не пугало. Знаете, бывают настоящие сумасшедшие. Серёга иногда прикидывался сумасшедшим, но сумасшедшим он никогда не был. Но играл он это очень убедительно. И люди, которые не очень хорошо его чувствовали, иногда просто боялись.
А то, что он уходил с одного канала на другой, было для него нормальной тактикой. Он пытался найти для себя оптимальное состояние свободы финансирования, возможности делать интересный продукт и не сильно нагибаться перед начальством. Так как он был человек болезненно свободолюбивый, то в момент нашего с ним нахождения в состоянии начальник-подчинённый, я отлично понимал, что никаким образом помыкать им не надо. Это будет неэффективно.
Один раз Серёжа пришёл и стал нагибать Игоря Шабдурасулова [руководитель ОРТ в 1998-99 годах - Расстрига] насчет выхода в эфир одного сообщения, которое Игоря как генерального директора канала, в общем, ставило в двусмысленную ситуацию. Серёга объяснял это тем, что это надо с новостной точки зрения. И я в принципе был с ним согласен: это не было сообщение, спасающее родину, но новостно это было интересно.
Он сказал: я, знаешь ли, мнение твоё выслушал, но сейчас пойду, выну Шарапову [Арина Шарапова – ведущая программы «Время» в 1996-1998 годах - Расстрига] из эфира, сам сяду и всё это скажу. А я за время этого разговора сходил к двери, закрыл её и сказал: только тебе для этого нужно будет забрать у меня ключ. И так мы до начала программы «Время» сидели, дискутировали.
Юлия Доренко: И что в итоге?
Константин Эрнст: В итоге Доренко сказал: ты прав. А Шабдурасулов сказал: правильный поступок с точки зрения менеджера.
И поэтому я думаю, что Серёжа всегда искал этот баланс – баланс свободы, баланс того, что бы его ценили, уважали и платили ему соответствующие деньги. Он не был человеком, повёрнутым на деньгах. Просто он хотел иметь ту степень финансовой свободы, которая позволяла ему заниматься только работой. Чтобы это его не волновало. Есть ведущие, которые всё время клянчат деньги. Серёжа – человек, который ставил серьёзные условия, но это было точно. Он говорил: решите мне эту проблему, я больше не буду этим интересоваться.
И он был, конечно, человеком очень тонким, умным и эрудированным. Это мало кто понимал из людей. Потому что он в значительной степени экспонировал очень брутальный образ, на самом деле внутри таким брутальным не будучи. Но ему казалось, что, продавая этот образ, во-первых, легко защищаться. Во-вторых, мужчины в принципе обычно считают, что выглядеть брутальным круче. И он иногда перебарщивал с этим. Но, с другой стороны, значительная часть аудитории любила его за этот образ человека, который сейчас разрубит вас пополам за правду и справедливость.
Мы с ним всегда беседовали про какие-то тонкие и изощрённые вещи. Незадолго до всех этих трагических событий у нас с ним был разговор. Он спрашивал, не завести ли ему в интернете такой же блог, как у Дудя, делать интервью. Не хочу обидеть Юру, но я сказал: Серёжа, ты слишком компетентен для этого жанра. Для того чтоб в интернете быть успешным в этом жанре, надо быть примерно такой же подготовленности, как зрители этого жанра, ничего не знать о том, с кем ты разговариваешь, искренне удивляться.
В его жизни было несколько реинкарнаций. Потому что он доводил себя и свою карьеру до ситуации «всё порвано и сожжено». Он уходил с одного канала, вслед кидали предметы и всё дымилось. Он приходил на другой канал – через некоторое время там повторялось то же самое. Но потом его ушли с телека. Вот подлинная история того, как я уволил Доренко.
Юлия Доренко: Это очень интересно.
Константин Эрнст: На самом деле люди абсолютно уверены, что он был уволен за конкретную программу, связанную с «Курском». Это не так. Я Серёжу заранее предупредил. Это правда, что я ему сказал: nothing personal.
Он ушёл к себе в кабинет, вызвал корреспондента НТВ, позвонил мне и сказал: можешь мне повторить по селекторной связи, что ты меня увольняешь? Я говорю: Серёга, это будет слишком постановочно. Ты реалистичный журналист, тебе такая постановка не нужна.
Но на самом деле это была история, связанная с тем, что я в этот момент уже воевал с Борисом Абрамовичем Березовским. На месте руководителей новостей в тот момент была такая парочка, которую я даже не хочу упоминать [руководителями информационного вещания ОРТ в 1999-2000 годах были Татьяна Кошкарёва и Рустам Нарзикулов - Расстрига]. Так вот, это просто были не люди, а… у меня не находится ни одного цензурного слова для них. И я Березовскому сказал, что больше работать с ними не буду, я их увольняю. И он мне сказал: ладно, я согласен, тогда Серёгу назначь. И я сказал: хорошо. А Серёга в это время уже не работал руководителем новостей. Он пришёл, и я его предупредил: Серёж, я воюю с Берёзой, и я тебя уволю при первой же возможности, когда я почувствую, что смогу это сделать. Поэтому он всё знал. У нас это не было боевым столкновением. Но на самом деле это была такая политическая борьба вовсе не между нами. Мы с Серёжей не воевали совсем.
Юлия Доренко: Он говорил, что лично к вам не имеет претензий.
Константин Эрнст: Да, с ним всегда было замечательно. Он был очень эрудированным, в отличие от большинства телевизионных ведущих. В принципе большинство телевизионных ведущих особо избытком информации не страдают. Это позволяет им быть весёлыми, расслабленными. А с Серёгой всегда было интересно разговаривать. Он многое знал, многим интересовался. И был, в общем, в значительной степени глубже, чем нужно для современного телевидения.
Поэтому, когда его ушли с телика, он вернулся в новой ипостаси – и в радийной, и в telegram-канале. Я, например, через неделю после появления его «Расстриги» сразу подписался и смотрел каждый день.
Юлия Доренко: А радио слушали?
Константин Эрнст: Радио слушал иногда. Обычно я в это время куда-нибудь уже приезжал, на какие-нибудь разговоры. Но по возможности слушал.
Юлия Доренко: Он говорил, что, когда пришел на радио, у него появилась внутренняя свобода. Потому что это совершенно другой стиль, надо говорить, говорить, говорить. Когда вы встречались уже в его радийные годы, насколько он изменился?
Константин Эрнст: Он был гораздо расслабленнее. Я думаю, в значительной степени это было связано и с возможностью его информационной свободы, потому что у него была своя станция, где у него было своё шоу. «Здравствуй, великий город». Я думаю, что вы и дочери, конечно, тоже давали это ощущение.
Когда у него началась радийная карьера, он был очень расслабленный и спокойный. А последний год я стал наблюдать, что он беспокоится по поводу того, что ему надо несколько изменить свою конфигурацию, чтоб больше совпадать со временем. Поэтому он очень пристально следил за проектами в интернете. И он подыскивал ипостась для себя. И, безусловно, он бы её нашёл. Я говорил: делать шоу а-ля Дудь тебе не надо, это уже сделали, давай делать следующую итерацию, следующий шаг. И мы месяца за полтора до всего этого ужаса говорили, что надо сесть и покидать друг другу идеи.
Но в момент начала всей этой истории с радио, с его шоу и с вами, он был счастливый. Он был спокойный. Я наблюдал его не меньше чем в течение 20 лет и таким расслабленным и счастливым, как в первые годы радио, я его никогда не видел. А последний год – я думаю, это было связано с ощущением, что это всё хорошо, но надо делать что-то новое.
Он продолжал быть человеком, который хочет пробовать новое, меняться, совпадать со временем. И он, мне кажется, в этих ипостасях совпадал очень точно. Вы знаете, вообще успех или неуспех человека, который занимается современными СМИ, связан в первую очередь с тем, насколько ты совпадаешь со временем. Были моменты, когда Серёга просто был воплощением времени. По форме это был гиперкитч. Но это было китчёвое время, и поэтому приёмы были китчёвые. Стилистически он не только совпадал, но он формировал это время и одновременно был его идеальным газом. Знаете, в учебниках физики есть понятие идеального газа, которого в природе не бывает, но на котором построены все уравнения для газов. Вот он несколько раз за свою карьеру совпадал со временем, через него говорило это время. Часто оно говорило не самые приятные слова. Но такова жизнь. Мы прошли в девяностые годы довольно сложное время трансформации страны.
И я думаю, что таких ярких людей, как Серёжа господь посылает редко. Я не сторонник концепции того, что всех хороших быстро забирают. Нет, мне кажется, это ерунда. Мне просто кажется, что жизнь часто бывает несправедлива.
Видеоверсию интервью смотрите в нашем канале в YouTube.
Обсудить это и другие интервью можно в нашем телеграм-чате.
Интересные новости, комментарии, инфографика, интервью, видео - в телеграм-канале «Расстрига».