– Беги!
Трясущиеся пальцы задвигают щеколду.
– Прячься!
Непослушное тело никак не пролезает под кровать. Всё время кажется, что торчат ноги, как их ни поджимай. Даже когда сворачиваешься клубочком. За дверью – тишина. Горло свело, воздух почти не проходит. Грудь печёт, хочется жадно глотать, но нельзя, нельзя, нельзя… Зажимаешь уши ладонями и зажмуриваешься, но так только хуже. Мозг услужливо вытаскивает наружу воспоминания. Такие яркие и такие далёкие. Словно не пара часов прошла, а целая вечность.
На Земле уже давно творилось чёрт знает что. Она была объявлена карантинной зоной четыре года назад, и все корабли, пытавшиеся попасть в карантин незаконно, попросту уничтожались пограничниками. В новостях гуляли самые разные версии, от восставшего ИИ до бактериологической войны.
Джош не верил болтунам. Как старший криотехник станции он был свято уверен: надёжнее криостаза технологии нет. Даже если на Земле случился хренов апокалипсис, никто не сможет добраться сюда без заморозки. А в переохлаждённом виде не страшен ни ангел, ни бес.
Время от времени власти снаряжали к колыбели человечества автоматические транспорты, которые возвращались назад, доверху забитые криокапсулами. Корабли разгружались на Кассиопее-4 и отправлялись в обратный путь. Зашифрованные отчёты их автоматика направляла только в штаб флота. Вскоре после первых запусков, Кассиопею-4 наводнили военные. Все они были мрачны и нелюдимы, но как-то раз один из них напился и вышиб себе мозги из табельного. Стены его каюты были сплошь оклеены страницами из Библии.
Транспорт «Нагльфар» пристыковался в 14:33. Его шлюз распахнулся как молчаливая чёрная пасть. Джош был на дежурном посту и видел, как в шлюз заехали погрузчики и ремонтники: на корабле явно было что-то не так с электричеством.
Он вышел только через двадцать минут. Высокий, бледный, худой как жердь, в рвавнье, подпоясанном светящимся золотым поясом. С уголков его бледных губ стекали красные ручейки.
На экранах, на которых должна была быть картинка с ремонтников творилось что-то, что мозг соглашался обрабатывать только маленькими фрагментами. Разбитые капсулы. Оторванные руки. Обглоданные до костей ноги. Сваленные в кучи головы. Джош не мог оторваться от экрана, пока кто-то не ткнул в кнопку «выкл».
Человек спустился по трапу и развёл руки. Семь ярких огней вспыхнули над ним. Сам он улыбнулся.
– Кого Я люблю, тех обличаю и наказываю. Итак, будь ревностен и покайся.
Медленно он шёл через док к посту управления.
– И освобождены были четыре Ангела, приготовленные на час и день, и месяц и год, для того, чтобы умертвить третью часть людей.
Человек шёл вперёд. Аварийные лампы взрывались при его приближении, семь огней танцевали вокруг головы.
– Иоанн Богослов, – тихо сказал один из военных хакеров, здоровенный чёрный качок Абиой. – цитаты из Апокалипсиса.
– Как он выбрался? Это же невозможно, – пробормотал Джош, – криостаз же супернадёжен… Как же...
– Ага, супернадёжен, – расхохотался Абиой. – Расскажешь это вон ему. Врубай турели!
Пулемёты включились и сами. Бессильные струи огня окутали фигуру с золотым поясом. Человек шёл и смеялся.
– И город великий распался на три части, и города языческие пали, и Вавилон великий воспомянут пред Богом, чтобы дать ему чашу вина ярости гнева Его.
Звёзды взлетели с ладоней человека и понеслись вперёд. Всё, чего они касались, плавилось и горело. Переборки, спецназовцы,
– Четвёртый Ангел вылил чашу свою на солнце: и дано было ему жечь людей огнём.
Прежде чем звезда врезалась в бронированное стекло, Абиой вытолкнул Джоша из рубки.
– Беги! Прячься!
Только хлипкая дверь отделяет от коридора, запах палёного мяса щекочет ноздри, а грудь сдавливает всё сильнее. Когда не помнишь ни одной молитвы, остаётся только думать, а что, если бы на каком-то историческом отрезке победила другая цивилизация? Прятался ли бы ты сейчас под кроватью, например, от Кали? Или, может быть пернатый змей Кецалькоатль пришёл бы спросить с тебя за первородный грех?
Мысль обрывается одновременно с тем, как дверь срывается с петель.