Многие годы Лиза не вспоминала главный ужас своего детства. Хотя когда-то он снился ей почти каждую ночь. «Помог» вспомнить нечаянный вопрос шестилетней Маши: «Мама, тебе было когда-нибудь так страшно, что ты не могла пошевелить ни рукой, ни ногой?»
– Было.
- Когда?
- Когда меня хотели убить.
- Расскажи, расскажи!
(Почему детям так интересна смерть? Не верят в нее, что ли? Или, как я в детстве, мечтают об эликсире бессмертия? Странно, но мы в советские времена куда меньше думали о смерти. Так работает коллективный оптимизм?)
-Мне тогда было семь лет. Мы с девчонками гуляли во дворе. Подошел незнакомый мужчина и предложил конфетки. Сказал, что даст их мне в подъезде.
Почти десять лет Лиза не могла забыть своего «маньяка». Ей снились страшные сны. Ворочалась, потом кричала: «Мама, он опять пришел меня убить!».
Мама Лизы успокаивала ее, и ругала себя за то, что не уберегла дочку от вселенского ужаса. Её детство пришлось на Отечественную войну - работала художницей на фабрике игрушек. Разрисовала фарфоровые личики, удивляясь, кому сейчас до кукол? Получала рабочую карточку, гордилась, что приносит в дом больше бабушки-иждивенки. Не до игр во дворе было. Всё время есть хотелось – в эвакуации в Душанбе самым роскошным блюдом были оладьи из картофельных очисток. Их жарили на хлопковом (техническом) масле.
Неожиданно к разговору Лизы с дочкой присоединилась свекровь, Анна Ивановна. «В семидесятые годы мы детей спокойно “выпускали” гулять – они радостно носились по двору, играли в “Вышибалы”, “Ножички”, «Классики». Или выходили на “тропу войны”, превращаясь на целый день в индейцев - тогда на экраны вышли фильмы “Золото апачей”, “След Сокола” с Гойко Митичем – красавцем, европейским индейцем. Вадик прибегал домой только поесть – домой его «загнать» можно было с трудом.
- То ли дело сейчас, - сказала Лиза. – Маше кроме ноута и «Свинки-Пеппы» ничего не интересно.
– Да-да, - поддержала её Анна Ивановна. - На даче из дома не выгнать. Это поколение не читает, они почти не общаются, только в Интернете. Пока у Маши не было ноутбука (а я говорила вам, чтобы не покупали дочке так рано компьютер, да вы же меня никогда не слушаете!)– она сочиняла сказки, делала игрушки своими ручками. И любила их больше плюшевых. Ее буквально засыпали взрослые на все праздники.
-Мамуля, дальше про дядьку расскажи!
Сама Лиза мало что могла вспомнить – её сковал ужас. Рассказали все маме подружки: «Тетя Лариса, тетя Лариса – это мы спасли Лизу. Мы слышали, как дядя пообещал Лизе конфет, если она пойдет с ним в подъезд. Нам он показался подозрительным. И мы сказали ему – идите, дяденька, Лиза придет попозже. А сами спрятались и подглядывали через щелочку – дверь он за собой не закрыл. И увидели, что он стоит на первом этаже с ножом. Ждал Лизу. Чтобы ее убить. Постоял, постоял и вышел – его кто-то вспугнул, выходя из подъезда».
-Бедная мамочка, представляю, что ты тогда пережила!
- Не то слово. Мне тогда везде мерещились дядьки с ножами. Я потом всегда входила в подъезд с кем-то – под лестницей был подвал, и мне казалось, что там кто-то стоит и поджидает меня.
- Ты мамочка, не переживай, я не буду разговаривать с незнакомым дяденькой – нас этому в садике учили. И не брать ничего у чужих. Помнишь, ты сказала, что я тебя опозорила?
- Помню. Это было в электричке. Какая-то тетка предложила тебе конфетку. А ты на весь вагон закричала: «Не буду, а вдруг вы меня отравите?» Я тогда чуть от стыда не сгорела…
- Нас так в садике учили, я не виновата.
- И правильно, Машенька! Лиза, а ты, что – не согласна с этим? Даже если не согласна – Маше не говори, я тревожусь за ребенка.
- Детей учат тотальному недоверию, - тихо, в сторону пробормотала Лиза.
Мама Лизы неожиданно возникла из небытия – так бывало, когда Лизе была нужна моральная поддержка.
- Согласна с тобой, милая. В начале войны разбомбили наш дом на Тверской. Сейчас там ресторан «София». Мы тогда с бабушкой жили неделю у совершенно незнакомых людей – пока не уехали в эвакуацию. Прямо с улицы пришли в чужой дом.
Сделав над собой усилие, Лиза сказала: «Тебя правильно учат в садике. Сейчас много деток пропадает. Я очень боюсь за тебя, Маша.
- Да ладно тебе, мамочка. Ты у меня очень наивная. Поэтому тебя так легко развели. Я бы этому дядьке сказала: «Пошел на фиг, не надо мне ваших невкусных конфет, у меня их дома полно».
- Маша, что ты говоришь! – возопила Анна Ивановна. – Вот ваше демократичное воспитание.
- Маша, слово «фиг» как-то не очень звучит.
- Мамочка я еще не такие слова знаю. Мне Маша Смирнова рассказывала, как их папа ругается, когда «нажрется». И вообще – ты, мамочка, просто не знаешь, чего на самом деле надо бояться.
-??
- Когда ты остаешься одна, когда никто не хочет с тобой играть.
Лиза смотрела на внезапно опечалившуюся Машу. Теперь ей стало страшно за неё.
Тень маньяка медленно испарилась.
Друзья, ставьте лайк, если статья понравилась!
За подписку - отдельное спасибо!