Случилось мне как-то ночью подвозить изрядно подвыпившую даму. Ну, знаете, из разряда тех, кого в девяностые называли «новые русские». Так вот, и по облику, и по манерам моя пассажирка в те лихие годы была на «нужной волне», да так и осталась там… Пишу это не в осуждение ей (хотя разозлила она меня по-настоящему!), а потому что не хочу долго описывать яркий макияж, жуткий начес и беспрестанное, пьяное «кароче». Вроде и лет ей уже точно за пятьдесят и, по ее рассказам, несколько магазинов, торгующих мехами и кожей из Турции, и семья, и даже маленький внук, а вот осталась в ней эта подростковая отмороженность, видимо уже навсегда. Приехала она в Казань из Москвы, на похороны матери, которую не видела больше 20 лет.
Родилась и выросла в Казани, но никак не хотела признавать этот город родным: «Да, в вашей Казани никогда ничего толкового не было!». Но сейчас не об этом. Так вот, приехала Валентина (назовем ее так) на похороны своей матери поздно – почему она решила, что телеграмму дают за три дня до похорон она так и не смогла объяснить. Отец умер почти 30 лет назад, и из всей родни осталась у нее младшая сестра – Анна: «Анька – зараза, как была клушей, так и осталась! За эти годы даже мужика себе не нашла!»
Всю нашу поездку, а нам пришлось объехать половину города, а затем еще и в Ореховку отправиться, Валентина, на чем свет стоял, ругала свою сестру, да и покойной матери ее тоже доставалось. А суть вот в чем. В начале девяностых, когда произошел тот неимоверный скачок доллара, отец Валентины сильно заболел. И деньги вроде на лечение были, но как-то в одночасье приличная сумма превратилась в копейки. На операцию деньги собрать вовремя не смогли и отец умер. « А что я могла сделать? Анька, видите ли, вся у нас порядочная, русский язык преподает, потому нищая. А у меня билет в Турцию, деньги на товар отложены. Ну, не могу же я все бросить… ну значит судьба такая!» Отец умер, Валентина уехала на месяц в Турцию: «Товар кой-какой закупить, да и отдохнуть нужно было!». Анна и их пожилая мама, как могли, организовали похороны. Помог завод, на котором всю свою жизнь проработали родители. Еще в начале семидесятых завод выделил семье двухкомнатную квартиру, на первом этаже. Кстати, именно от этого дома я и забрал свою пассажирку в начале поездки. Знаете, такая серенькая «хрущовка», с маленькими форточками и крошечными балконами. Всей прелести, что вокруг дома растут старые клены и березы, которые в летнюю жару дарят прохладу.
К моменту смерти отца Валентина жила вместе с мужем в собственной новой квартире, а летом они выезжали на дачу, которая находилась на самом берегу Волги. «Ну, кароче, крутились мы с муженькем! Он у меня ваще крутой тогда был!»
Приехав из Турции, Валентина вспомнила, что ей полагается наследство – часть квартиры родителей, вернее, часть отцовской доли. Приехала с мужем к матери и Анне и начала требовать деньги. «А чо, пусть выкупают. Мы с Турции приехали все по нулям. Кароче деньги нужны. У меня все в товаре, а тут еще Женек (муж) бампер у джипа разбил!» Сестра и мать, слезно просили Валентину не трогать квартиру, но она была непреклонна и когда поняла, что добровольно сестра и мать деньги ей не отдадут. Написала заявление в суд. «Кароче, чо такого, я же братву на них не натравляла. Я все по закону!».
Суд присудил женщинам выплатить Валентине деньги. Как оказалось, эта сумма даже полностью не могла покрыть ремонт разбитого джипа, но для Анны и ее мамы это была просто неподъемная сумма! Для того, ее чтобы выплатить им пришлось занимать и еще в банке брать кредит, который погасить полностью сестра смогла только недавно. Так вот, выслушав решение суда, Валентина тут же подошла к Анне и сказал: «Кароче, сестренка, в выходные приеду к вам чай пить, приготовь что-нибудь!». Мать схватилась за сердце, а Анна глядя Валентине прямо в глаза громко и четко сказала: «Женщина, вы кто? Я вас не знаю!». Чай пить они ее не пустили. Деньги отдали через неделю: «Ну вот. Покрутились и нашли же!» Но после этого Валентина ни разу не была дома, не видела свою маму, не разговаривала с сестрой, даже и не пыталась. Через некоторое время, чтобы муж не угодил за решетку, они продали все, что имели в Казани, какое-то время пожили в Сочи и купили квартиру в Москве. Когда мать тяжело заболела, Анна нашла Валентину через «Одноклассники». И сообщила, что маме осталось не долго. А потом через подругу узнала московский адрес, чтобы послать телеграмму о кончине. Валентина приехала в Казань с четким намерением получить оставшуюся после матери часть наследства: «А чо, в Казани теперь квартиры подорожали, я узнавала. Ей зачем двушка, у нее ж кроме старого кота никого нет!». Но Анна не пустила ее к себе и на лестничной площадке вручила копии документов, из которых следовало, что она является единственным собственником этого жилья. «Вот ведь зараза! Отхапала все родительское имущество! Я знаю, мне рассказали, что пока мать болела, она уволилась и на материну пенсию жила. Сиделки, видите ли, дорого стоят!»
Ее рассказ насколько раз прерывался телефонными звонками, Валентина искала, где ей можно переночевать. Ехать в отель отказывалась: «Я же одна, попрусь в ресторан и зависну на несколько дней, а мне домой надо! Просто поговорить по душам хочу! Горе ведь у меня. Мать все-таки!»
Валентина попросила остановить у магазина и через несколько минут вернулась с бутылкой коньяка, шоколадкой, сухариками и «Фантой». Протянула мне лимонад с сухариками «На выпей за мое здоровье. Ты ж, наверное, за рулем алкоголь не пьешь». Поблагодарив ее и сославшись на то, что во время движения не отвлекаюсь на еду, попросил положить лимонад на заднее сиденье.
Валентина пила коньяк из горла бутылки и продолжала ругать Анну и свою мать. А я уже с трудом мог сдерживать свою злость. По дороге в Ореховку мы молчали. Я пытался найти оправдание всему тому, что сейчас услышал и не мог. А ведь она была твердо убеждена, что права и ее обманули! И не понимала, почему все прежние знакомые отвернулись от нее, и несколько раз говорила: «Завидуют!». Кстати, подруга из Ореховки тоже не смогла принять ее, сослалась на то, что теперь с ней живут старенькие родители…
В аэропорт ехали молча, пассажирка моя то ли задумалась о чем, то ли уснула спьяну, мне было все равно. В аэропорту, в зоне высадки пассажиров я оставил рассчитавшуюся со мной Валентину, вручив ей ее поклажу в которую вложил «Фанту» и сухарики. Сами понимаете, это угощение мне встало бы поперек горла! Прошло почти полгода, а я до сих пор при виде пол литровой бутылки «Фанты» слышу ее пьяное «кароче» и не хочу пить этот лимонад.