Летом 1147 года к границам Византии подступали две огромные армии. Впереди двигались немецкие рыцари во главе с императором Конрадом III; вслед за ними шли французские рыцари, возглавляемые королем Людовиком VIII. Путь этих армий лежал на восток. Отряды рыцарей стремились вступить в борьбу с сарацинами, отвоевать у них обратно княжество Эдесское, которое незадолго до того было отнято у крестоносцев.
Всё ближе к границам Византии продвигались силы немецких и французских рыцарей-крестоносцев.
Слух о приближении этих войск встревожил всё население Византии, вызвал толки и споры. Некоторые беззаботно твердили, что опасаться нечего. Ведь рыцари запада идут на восток со святой целью. Они спешат сразиться с врагами христианства — мусульманами. Чего же бояться мирному христианскому населению Византии? Рыцари запада пройдут всю страну, никого не затронув...
Но многие недоверчиво качали головами и говорили: «Ничего хорошего нельзя ждать от жадных и грубых рыцарей». Таково было мнение более опытных и осторожных, тех, кому приходилось наблюдать крестоносцев запада. Чем дальше, тем шире расползались по стране тревожные слухи о численности и мощи рыцарей.
«Шли они в бесчисленном множестве, превосходя собою морской песок, так что и Ксеркс в древности, переплывая Геллеспонт, не мог гордиться столькими тысячами», — рассказывает византийский историк Иоанн Киннам.
При переправе через Дунай крестоносцев встретили чиновники византийского императора. Им было приказано вести счёт всем переправлявшимся через Дунай. Чиновники насчитали будто бы до 90 000 и сбились со счёта.
Дальновидный император Византии, Мануил Комнин, подозревал, что крестоносцы несут большую угрозу его стране. Благочестивые цели, которыми прикрывалось движение рыцарей, не рассеивали опасений Мануила. По выражению византийского историка, «император боялся, что под овечьей шкурой идут волки, или, как говорится в греческой басне, «под ослиною шкурою — лев, а под львиною — лисица прикрылась».
Император созывает своих военачальников. Он призывает их быть наготове: в страну вторгается огромная армия. У неприятеля много конницы, тяжело вооружённых людей, облечённых в крепкие доспехи; бесчисленна неприятельская пехота. Люди закованы в броню и кровожадны; в их глазах сверкает огонь жестокости и жадности; они чаще омываются в крови, чем. в воде... Так говорил император Мануил.
Тут же были отданы необходимые распоряжения. Часть византийских военных сил была оставлена для защиты Константинополя. Остальным войскам было приказано следовать на некотором расстоянии за армией западных рыцарей и препятствовать тем, кто будет отделяться от армии для грабежа и добычи.
Военачальники поспешно удалились. Закипела лихорадочная работа. Строители восстанавливали городские башни, вереницы телег, груженых камнем, подъезжали к столице. Спешно чинились стены, заделывались проломы в них. Войскам выдавалось новое вооружение, старые заржавевшие панцири заменялись новыми. Коннице были розданы длинные копья с железными наконечниками.
Воины щедро наделялись деньгами из императорской казны. Военачальникам было строго наказано не вступать в столкновения, не затрагивать рыцарей, но неотступно следить за ними и пускать оружие в ход лишь для защиты населения.
С какими намерениями идут крестоносцы? Мир или войну несут они грекам? Этот вопрос волновал всех.
Послы императора явились, наконец, к вождям крестоносцев и заявили им: «Начать без объявления войну с людьми, которые вам не причинили никакой обиды, этого ещё никто не считал делом святым и честным». Императорские послы требовали от крестоносцев, чтобы те, вступая на греческую землю, поклялись не приносить обид и оскорблений ни императору, ни населению страны. «Если вы не желаете дать этой клятвы, почему бы вам не объявить войны открыто?» — так заявляли греческие послы. Император Конрад успокоил послов. Он высказал готовность дать требуемую клятву, так как его люди всецело охвачены стремлением поскорее попасть на восток и начать войну с неверными.
Послы вернулись в столицу.
Армия немецких рыцарей прошла Дакию (нынешнюю Румынию) и начала продвигаться в глубь византийской территории. И сразу же возникли столкновения.
Крестоносцы вели себя необузданно и грубо. Они захватывали скот, запасы хлеба, продукты, ничего не желали покупать — с мечом в руках рыцари отнимали всё силой. Тех, кто сопротивлялся, рыцари убивали без колебания..
Тщетно пытались обиженные греческие крестьяне и землевладельцы жаловаться вождю крестоносцев — императору Конраду.
Немецкий император равнодушно пожимал плечами; ему досаждали эти жалобы, и он раздражённо отвечал, что всему причиной — необузданность его своевольных рыцарей, которых немыслимо сдержать.
Вскоре немецкую рыцарскую армию постигла первая неудача. Лагерь, расположенный на горном склоне невдалеке от морского берега, был затоплен водами двух рек, которые после обильных дождей вышли из берегов. Стремительным потоком было снесено в море много воинов и предметов снаряжения.