Ах вот оно! Вот и избушка на краю опушки стоит та самая, очень интересная стоит, на курьих ножках стоит, покосившаяся стоит, почти зелёная стоит, мхом почти вся поросшая стоит. Или всё это кажется, из-за сказочной толщины брёвен огромного размера, из которых срублена изба. Очень, очень, толстые брёвна – в три обхвата, не меньше. «Ладная избушка, - подумал Иван, - чУдная, на века сделана, ещё тыщу лет простоит».
- Уже простояла дольше – послышался голос сзади. – Привет, Вань. Вот и ты дошёл, мы все рады-радёхоньки тебя видеть в добром здравии, пока ещё в добром, мОлодец, - голос был старый, хриплый, но, тем не менее, очень приятный на слух.
Иван вздрогнул от неожиданности и обернулся. Никого-никого вокруг не было. Снова Иван повернулся к избушке, но былинной удали в глазах поубавилось, причём, значительно.
- Эй, это кто говорит со мной, покажись, проявись, коли не боишься – громко-громко рёк Иван, что бы всем-всем слышно стало, да и себе не страшно сделалось. «Что же это за такое, как с ней обращаться», - Ивана охватило лёгкое смятение.
- Ну, здравствуй ещё разок, Ванятка. Не дери горло‑то на всю округу - и так всё слышно, чай не в чаще-глуши живём. Быстро ты сто вёрст отмахал. Сапоги-скороходы, что ли по пути где-то прихватил, мОлодец, - раздался глас полный сарказма вперемешку с ехидным хихиканьем, - ну что, не знаешь как с избушкой обращаться. Плохо ты в школе начальный курс мифологии учил, прогуливал, наверное, знаю-знаю всё-всё про тебя. Кстати, здороваться надо, это первым делом, а уж опосля лясы точить ежели хотенья хоть на полушку останется и язык со страху не проглотИшь. Выказать важенье – это первый и главный шаг к взаимопониманию.
Ваня посмотрел по всем сторонам, но никого нигде не было. Он уже оцепенел со страху и стоял как вкопанный, смотрел на избушку с ужасом на лице и вспоминал, что да как ему надо говорить, какие такие волшебные слова.
«Попробую-ка я сказать вот так», - засуетился Иван.
- Здравствуй избушка, поясной тебе поклон. Избушка, избушка будь так любезна, встань к лесу задом ко мне передом, - но вот напасть какая - со страху, язык слушался его всё меньше и меньше.
- Молодца, Ваня, вспомнил-таки, - произнёс голос сзади, - сейчас повернётся-вертанётся, сейчас, сейчас, через час, а мож и через годОк, ждать замучишси, мОлодец. Уж лет как триста не вращается она. Хватит ерундой заниматься, проходи во двор.
Иван почувствовал на плече чью-то руку, которая его подталкивала вперёд, к избушке.
Иван опять начал озираться по сторонам, но никого опять-таки не увидел. «Эвонан как нечистая мутит!», – подумал Иван и отметил дрожь в коленах.
- Какая такая нечистая? Совсем умом понатужился, али сказок переслушал-перечитал? Будешь обзываться – накажу, и не посмотрю, что душа у тебя добрая, - голос из ниоткуда приобрёл некоторые нотки твёрдости, - нежнее, мяхше надобно с незнакомыми.
- Таки куда проходить-то, Бабуся-Ягуся.
- Таки через дворик прямиком в избёнку, внучёчек, а там и на лопатку, и в печечку прямичком.
«Кажется, будет люто всё», - подумал Иван.
- Да не будет люто – ты гостем пришёл, гостем и уйдёшь, без злобы. Это я шучу так, как могу – уж очень рада – человечьим духом наконец-то запахло, когда ещё доведётся… Эх. Проходи, не робей. Присядем в избёнке, лясы поточим. Да и глубинный душевный говор поведём, коли душа запросит.
Иван почувствовал, как ноги сами понесли его к избушке – не слишком скоро, но верно так, споро так.
«Вот и чудеса начались. То сковало, то отпустило. Ноги будто и не мои вовсе», - думал Иван, перебирая ногами.
Обогнул он избушку и только хотел подняться по ступенькам к двери, как дверь сама распахнулась и на крыльцо, поставленное на столбы, украшенное ажурными деревянными столбиками, вышла сама хозяйка – Баба-Яга.
То не сказки начало, а присказки окончание....