– А ты слушай, и языком потом не болтай! А то черти на том свете его быстро укоротят. Черт тебе язык вытянет, коготь вот так вот приложит, – дед сунул мне под нос собственный кривой палец с обломанным ногтем, – хрясь, и нету языка.
Противный дед. Маленький, сморщенный, густо усыпанный пигментными пятнами. И голос как напильник. Нашел, блин, свободные уши. Мне было семнадцать лет, я хотела обратно в лагерь. Сидеть у костра, петь песни под гитару. Да что там, я бы и отвал покидала, все лучше, чем сидеть на лавке с полоумным стариком и слушать его бредни.
В Ордынке всегда так. В какую деревню здесь не приедешь, сразу начинается: «Археологи? А, понятно, клад Кучума искать будете». И обязательно рассказывают про какую-нибудь Степаниду Перфильевну или Дормидонта Ивановича, которые доподлинно знают, где спрятан клад, но никому не говорят. Вот и меня сегодня угораздило нарваться на такого знатока. Но уходить было нельзя. Молока, за которым меня отправили, еще не надоили, а просто встать с лавки было неловко. Я немножко отодвинулась и попыталась думать о своем, но голос деда ввинчивался в уши.
– Пришел Ермак Тимофеевич на Ирмень с большущим войском и стал биться с Кучумом.
Вот здесь старик соврал. К моменту последнего сражения с сибирским ханом Ермак был уже больше десяти лет мертв. Да и случилась ли вообще битва на реке Ирмень?
Один из первых исследователей истории Сибири Г. Ф. Миллер о ней вообще не упоминает. По его данным 9 мая 1598 года тарский воевода князь Мосальский, вооружив 700 русских и 300 татар, выступил в поход из Тары. «Точно неизвестно ни место, где русские встретили хана, ни время, когда он потерпел поражение. Большая продолжительность похода позволяет думать, что он был совершен куда-то далеко от Тары». В примечаниях к «Истории Сибири» указывается, что битва произошла 20 августа на Оби в двух днях пути от озера Ика и продолжалась с «солнечного восхода» до полдня.
В своей версии Миллер явно опирается на ремизовскую летопись, где сказано, что в бою войско князя Мосальского не потеряло ни одного человека. А вот множество кочумлян были побиты, в плен взяли трех сыновей, двух дочерей и восемь жен Кучума и многий полон. И с имением и скотом возвратились в Тару 23 августа, славя святую Троицу.
Ни о какой Ирмени речи нет. Выдумка? Эдакое развитие внутреннего туризма?
Меня больно пихнули в бок.
– Ты заснула что-ли? Слушай, покамест я живой.
Ну противный дед! Живее всех живых.
– Как побил Ермак Кучума, тот за реку бежал. И все золото, что у него было, с собой унес. Спрятать хотел. А как лучше – не знает. Страшно, придут казаки, найдут сокровища, себе заберут. Был хозяин всей Сибири, а станет голоштанный татарин. И позвал тогда Кучум черта на помощь.
– С когтем черта? – попыталась съязвить я.
– С когтем, – согласился дед и снова сунул мне палец под нос. – С вот такенным когтем.
Нижневартовский историк Я. Г. Солодкин утверждает, что сибирские книжники второй половины XVII века, описывая окончательный разгром хана Кучума, опирались в основном на статью Нового летописца. Документ, созданного уже в середине царствия Михаила Федоровича. Причем иногда существенно редактировали ее, в том числе опираясь на устные свидетельства. В разных источниках не совпадают даты битвы, имена воевод и количество захваченных в плен жен, детей и внуков Кучума.
Но есть еще «Отписка царю Тарского воеводы Андрея Воейкова» от 4 сентября 1598 года, где сказано: «А самъ я холопъ твой, покиня кошъ на Икъ озере, и пошолъ на Кучюма царя, наспехъ, и день и ночь, и сшолъ Кучюма царя на Оби на реке, выше Чать три днища, на лугу на Ормени, отъ Калмаковъ въ дву днищахъ. И пришелъ, Государь, я холопъ твой на Кучюма царя Августа въ 20 день, на солночномъ восходе, и бился съ Кучюмомъ царемъ до полдень; и Божиимъ милосердиемъ и твоимъ Государевымъ Царевымъ и Великого Князя Бориса Федоровича веса Руси счастьемъ, Кучюма царя побилъ».
Так что было сражение на реке Ирмень. Говорят, луг, где встретились два войска, сейчас затоплен водами Обского моря.
Сам же Кучум, по словам Воейкова, на лодке уплыл за Обь. Воевода плавал на плотах по реке, везде искал беглеца, но так и не нашел.
К правому берегу Оби пристали рано утром, еще только начинало светать. Вылезли из лодки размять затекшие ноги. Уходить пришлось быстро, поклажи взять с собой удалось совсем немного. Кучум махнул рукой троим уцелевшим людям, чтобы разбивали стан. Он еще вернется на место битвы и похоронит погибших. Нужно только дождаться Каная. Хан видел, как сын с двумя младшими братьями и десятком воинов уходил от погони, он скоро прибежит к отцу.
Кучум вынул из лодки небольшой – одной рукой удержать можно – мешок, прихватил в горсть полосок вяленого мяса и шагнул в лес. Леса он не любил, ему всегда было вольготней в степи, где не давили деревья, не хлестали ветки и не бросались под ноги узловатые корни. Но здесь было неожиданно хорошо. Густо пахло хвоей. Просыпались и пробовали голоса птицы, мягкий солнечный свет, отражаясь от сосновых стволов, не терзал ослабшие глаза хана.
На поляне из-под скального выхода пробивался родник. Кучум присел рядом, зачерпнул ладонью воды, кинул в рот кусочек мяса. «Ну что, владыка Сибирского юрта, такой у тебя теперь пир», – хан грустно усмехнулся. Но сдаваться и идти на службу к русскому царю он не собирался. Часть золота и рухляди удалось спасти. Сейчас спрятать все понадежней, дождаться сыновей и за помощью к ногайцам. Или в Бухару. Собирать новое войско. Он прямой потомок Чингис-хана, ему не посмеют отказать.
– Посмеют. Еще как посмеют.
Кучум вскочил на ноги. Опытный воин, он всегда слышал, что происходит вокруг, и мог бы поклясться, что сейчас на поляне не шевельнулась ни одна травинка. Перед ним стояла женщина. Высокая, в полтора человеческих роста, одетая в беличью рубаху и кожаные штаны. Блестящие чернее волосы падают ниже колен.
– Они все откажут тебе в помощи бывший великий хан. А вот я помогу, чем смогу. Ты хочешь спрятать свои сокровища?
Женщина сняла с шеи ожерелье из медвежьих когтей, отцепила один из них и прикоснулась когтем к скале. Камень раскололся пополам, под ним открылась глубокая яма.
– Клади. Здесь никто не найдет.
Хан опустил мешок. Женщина еще раз прикоснулась когтем к камню и трещина закрылась, как не было.
– Держи. Смотри, не потеряй.
Коготь упал в ладонь Кучума.
– Кто ты? – спросил он.
– Здешняя хозяйка. Пока еще хозяйка. Правда, ненадолго. Скоро и меня прогонят, как тебя. Ну, удачи, хан. Она тебе ой как понадобится.
Кучум зажал в ладони подарок таежной владычицы и медленно вернулся к лодкам. Желанной удачи ему не хватило. Вскоре он погиб при невыясненных до конца обстоятельствах. Говорили, что его обманом убили бухарцы, а мурза Тул-Мамет даже рассказывал, что в ладони у мертвого был накрепко зажат медвежий коготь: «Я аж оцарапался, пока вытаскивал».
Кстати, где именно спрятан клад хана Кучума, я с тех пор знаю. Но никому не скажу. А то придет черт с когтем – хрясь, и нету языка.
Мне очень важно ваше мнение. Высказывайтесь в комментариях, ставьте лайки, подписывайтесь на канал. Будет интересно!