...Начало в предыдущей части
Как показала практика, между языческими и церковными свидетельствами существовали спорные расхождения. Обоснованность есть у любого из них, но можно предположить, что из-за преобладания христианских настроений в современном западном мире над языческими, историки со временем склонны оценивать суждения в церковных трудах как несколько более достоверные для описания общих настроений.
Важно отметить, что, как утверждается, церковь и ее участники реально обладали бОльшей социальной властью, чем христианство в силу идеологического характера структуры договорных отношений римского общества, поэтому они все равно будут рассматриваться как общественные ценности.
Историк, пишущий свои собственные произведения, просто не обладал такой силой, как его собственное письмо, хотя эта работа может отражать взгляды того времени.
Необходимо продолжать изучение вопроса о том, действительно ли эти свидетельства отражают восприятие женщин и их роли, и, кроме того, помнить, что большинство, если не все основные свидетельства были созданы мужчинами для мужской аудитории.
Возвращаясь к новой истории Зосима: Вторая книга, можно найти довольно ошибочное упущение в его рассказе о правиле Константина.
Общеизвестно, что мать Константина - Елена - обладала большой властью и сыграла важную роль во времена правления Константина, о чем мы поговорим позже.
Зосимус, однако, включает имя Елены только один раз во все свое повествование о правлении Константина, обсуждая приказ Константина о смерти своего первенца: "И когда его собственная мать Елена выразила большую скорбь по этому злодеянию, оплакивая смерть маленького внука с большой горечью, Константин под видом утешения применил средство, хуже болезни". Хотя описание Зосимусом Константина может и не самое приятное, этот отрывок важен для понимания отношения к женщинам. Нужно задаться вопросом, намеренно ли Зосимус не упоминал Елену в своих работах.
Зосимус мог не знать о власти Елены, он твердо убежден, что звание "Новая Елена" было честью, данной Августе Пульхерия. С другой стороны, крайне маловероятно, что Зосиму не было известно о значении Елены, как никак он человек, пишущий историю. В качестве альтернативы можно было бы утверждать, что Елена не имела отношения к рассказу Зосимуса, но в лучшем случае это было бы спекулятивным утверждением. Как бывший защитник императорской казны в Константинополе, один из критиков Константина касался его денежно-кредитной политики?
Теперь важно признать, что одним из основных источников власти Елены был тот факт, что она отвечала за казначейство Восточной провинции.
Было бы ошибочно утверждать, что Зосимус не знал о ее позиции по отношению к денежной политике из-за того, что он сам был ответственен за ее казначейство.
Из этого следует, что Зосимус, вероятно, упустил Елену из своего рассказа, чтобы выразить сочувствие Елене.
Теперь, когда было установлено, что Зосимус относился к Елене с симпатией, то, как ее изображают, должно быть изучено.
Елена рассматривается как эмоционально слабая и доверчивая фигура.
Установив, что Зосимус, скорее всего, в полной мере осознавал могущественную роль Елены, этот отрывок дает большую корреляцию с представлениями о женщинах, а также дает основания полагать, что Зосимус дал Елене более сочувственное лечение.
Учитывая мужскую аудиторию, его образ Елены, вероятно, отражает более распространенное мнение о женщинах, которое является как эмоциональным, так и более низким по сравнению с мужчинами. Более того, статус Елены как единственной женщины может объяснить лечение Зосимуса. Поскольку считалось, что они слабее мужчин, из этого следует, что женщины нуждаются в защите в качестве другого способа отстаивания мужчинами своего превосходства. Логично утверждать, что Зосимус решил защищать Елену и ее честь, а не демонизировать ее, как это делает Константин, в знак признания ценности защиты женщин.
Эти понятия неполноценности можно также увидеть в церковных трудах.
Это происходит например тогда, когда епископ Амброуз IV века, интерпретируя притчу, использует термин "женщина" в отличие от термина "девственница", пишет он: "Женщина, говорят они. Речь идет не об идентификации ее пола, а о том, чтобы упрекнуть ее в нерешительности. Термин "женщина" используется здесь для того, чтобы противопоставить свои сомнения вере девственницы, которая уже поверила."
Продолжение в следующей части...