Окончание. К предыдущей части.
Покорно и понуро шёл крестьянин за своим плугом, зная, что большая часть плодов его труда достанется ненавистному сеньору. На высоком холме, на склонах гор и других возвышенных и укрепленных местах высился теперь неприступный замок феодала, похожий на гнездо хищной птицы. Оттуда сверху сеньор и его свита — рыцари, закованные в сталь, устремлялись вниз, в долину, где ютились чёрные от копоти жалкие лачуги крестьян, и горе было тем, кто вздумал бы не повиноваться сеньору. Но даже и тогда, когда крестьянин понимал, что всякое сопротивление безнадёжно, когда он послушно выполнял все требования сеньора, он не мог считать себя в безопасности.
Феодалы вели постоянные войны друг с другом и, желая подорвать мощь своего врага, прежде всего разоряли и убивали его крестьян, предавали огню деревни, уводили скот, вытаптывали посевы. Неистовая свора рыцарей и их оруженосцев неслась по крестьянским полям, уничтожая всё на своём пути. Грабить и убивать мужика, насиловать крестьянок, было своего рода забавой для «благородных» хищников.
Люблю я видеть, как народ,
Отрядом воинов гоним,
Бежит, спасая скарб и скот,
А войско следует за ним.
Так пели трубадуры XII в., угождая вкусам своих «благородных» слушателей. Разумеется, крестьяне не всегда оставались покорными. Как ни безнадёжно было их стремление освободить себя от гнёта феодалов, их терпение иногда истощалось, и они мстили своим поработителям. Хронист Х в. Гильом Жюмьежский рассказывает о большом восстании нормандских крестьян в конце Х в.
«Крестьяне повсеместно стали устраивать по разным графствам Нормандии многие сборища и постановили жить по своей воле, дабы и лесными угодьями и водными благами пользоваться по своим законам, не стесняясь никакими запретами ранее установленного права. И чтобы утвердить эти решения, на каждом собрании неистовствующего народа выбирали они по два уполномоченных, которые вынесли бы их постановления на утверждение всеобщего собрания внутри страны.
Когда узнал об этом герцог, он тотчас же направил против них графа Рауля со многими рыцарями, чтобы они дерзость деревенщины и крестьянское сообщество прекратили. И вот он без замедления тайно взял всех крестьянских уполномоченных вместе с некоторыми другими и, отрубивши руки и ноги, отослал искалеченными единомышленникам, чтобы они удержали остальных от таких затей и примером своим вразумили их, чтобы они не испытали ещё более худшей участи. Вразумлённые таким образом крестьяне поспешили прекратить свои сборища и вернулись к плугам своим...»
В начале XI в. крестьяне Бретани, доведённые до отчаяния, подняли восстание «без вождей и оружия». Рыцари потопили этот мятеж в потоках крови. Но волнения то здесь, то там продолжались.
«Накануне крестовых походов, — рассказывает хронист, — множество людей страдали от недостатка пищи, и бедняки, бросившись на богатых, мстили им грабежом и разбоями».
Рыцари, чем дальше, тем всё больше, привыкали считать себя людьми избранными, благородными и с презрением смотрели на простой народ, который, по их мнению, должен был их кормить и одевать и при этом быть всегда покорным своим господам. «Мужику не нужно давать обрастать жирком. Богатый мужик строптив и норовит выйти из повиновения. А поэтому нужно держать крестьян в чёрном теле». Вот что по этому поводу находим в одной песенке XII в., в полной мере выражающей взгляды дворян:
Мужики, что злы и грубы,
На дворянство точат зубы,
Только нищими мне любы!
Любо видеть мне народ
Голодающим, раздетым,
Страждущим, необогретым!..
И дальше:
Нрав свиньи мужик имеет, Жить пристойно не умеет.
Если же разбогатеет,
То безумствовать начнёт.
Чтооб вилланы не жирели,
Чтоб лишения терпели,
Надобно из года в год
Век держать их в чёрном теле...
В течение всего средневековья крестьянство принуждено было подчиняться своей злой участи. Оно не в силах было успешно бороться за свою свободу с закованными в сталь насильниками. Все восстания крестьян, как правило стихийные и неорганизованные, в средние века неизменно подавлялись. Все крупные восстания средневековья исходили из деревни, но и они, ввиду раздроблённости и связанной с ней крайней отсталости крестьян, оставались совершенно безрезультатными. Политика феодалов, низводивших крестьян до положения скотов вполне оправдывала себя, но, прежде чем восстания подавлялись, а это случалось неизбежно, они собирали свою кровавую жатву среди сеньоров и над пылающими замками, среди трупов их обитателей, раздавался клич восставших крестьян, отчего их восстания и прозвали «жакериями»:
Перестаньте ратники и стражники,
Обирать мужика-простака
Жак-простак зовется он
С давних времен.