« Податей сколько со свободных людей, сколько с рынков, сколько с виноградников и с тех, кто платит вином, сколько сена, сколько дров и факелов, сколько тёсу и другого лесного материала, сколько с пустошей, сколько овощей, сколько пшена и проса, сколько шерсти, льна и конопли, сколько плодов с деревьев, сколько орехов, сколько с садов, сколько с огородов, сколько с рыбных садков, сколько кож, сколько мехов и рогов, сколько мёда и воска, сколько сала, жиров и мыла, сколько вина и уксуса, сколько пива, сколько зерна, сколько кур, яиц и гусей, сколько от рыбаков, кузнецов, оружейников и сапожников, сколько от пекарей и сундучников, сколько от токарей и седельников, сколько от слесарей, от рудников железных и свинцовых, сколько с тяглых людей, сколько лошадей».
Таковы были эти барские поместья. Так приходилось работать в этих поместьях крестьянам.
Значит ли это, что вольные люди добровольно, без всякого протеста, надели себе на шею ярмо рабства и зависимости? Конечно, нет. Хроники и другие документы эпохи говорят нам о многочисленных побегах, восстаниях и бунтах крестьян, о поджогах господских замков. Большое количество бродяг по дорогам тоже свидетельствовало о том, что далеко не все выносили тяжесть нового порядка и что многие предпочитали лучше сделаться нищими, чем потерять навсегда свою свободу.
Рассказывают, как в одной деревне Сельт, недалеко от города Реймса, крестьяне долго волновались и не желали подчиняться своему господину — реймсской церкви. Их поэтому так и называли «исконные бунтари и мятежники». Однажды (это было в царствование Карла Великого) они восстали, убили управляющего и перестали платить подати и работать на своих хозяев. С ними жестоко расправились. Зачинщиков предали смертной казни, остальных осудили на вечное изгнание.
Особенно большие размеры принимали восстания в тех местах, где живы были воспоминания о прежней свободе. На самом восточном краю Франкской монархии—в Саксонии, недавно только подчинённой и покорённой Карлом Великим, в 841—842 гг. подняли мятеж непокорные саксонские крестьяне, чтобы вернуться к прежним вольным обычаям и, как они говорили, «жить по старине».
Случилось это вскоре после смерти императора Людовика Благочестивого, сына Карла Великого. Сыновья Людовика ссорились между собой. Старший сын, Лотарь, которому досталась императорская корона, хотел, чтобы два других его брата, Карл Лысый Французский и Людовик Немецкий, подчинились ему беспрекословно. Но братья подняли против него восстание, а Лотарь, чувствуя себя слабым, стал подстрекать к восстанию против саксонской знати и короля Людовика Немецкого саксонских крестьян, зная их любовь к свободе и зная, что многие из них эту свободу уже потеряли.
Крестьяне составили тайный союз, направленный против своих господ. Этот союз назывался «Стеллинга». Вот что сообщается о нём в одной хронике: «В этот год (841) по всей Саксонии великую власть взяли сервы над своими господами; они присвоили себе имя «Стеллинга» и совершили много неразумных поступков. И благородные той страны претерпели от сервов великие притеснения и обиды». Вероятно, «благородным» порядком-таки досталось, если монах-летописец, всей душой стоящий на стороне этих «благородных», написал такую фразу относительно сервов (крепостных крестьян).
Лотарь знал, что он делал, когда обещал саксам, и свободным и закрепощённым, притесняемым и обираемым «благородными» и духовенством, возвратить им тот «закон их предков», каким они пользовались в то время, когда были ещё язычниками. Взамен этого император требовал от саксов, чтобы они стали на его сторону в борьбе с Людовиком Немецким.
«Благородные» и духовенство саксов были напуганы восстанием. Многие из них бежали. Они боялись, что саксонские крестьяне соединят свои силы со своими соседями норманнами и славянами, у которых старые вольные обычаи были ещё сильны, и вырежут всех «благородных». Лишь с большим трудом Людовику Немецкому удалось в следующем году подавить крестьянское восстание.
Мятежные деревни были преданы огню и мечу, сотни зачинщиков были убиты и повешены, тысячи были искалечены. Летописец спокойно замечает по этому поводу: «Он (Людовик Немецкий) тяжёлой рукой укротил великий мятеж крестьян, пытавшихся утеснить своих законных господ, предав смертной казни главарей восстания». А другой летописец, монах, при этом прибавляет: «Нанеся благородный удар восстанию, он (король) низвёл восставших до их прежнего состояния» (т. е. снова поставил их в зависимость от господ).
Так были разбиты крестьяне. К XI в. крестьянство в массе оказалось уже закрепощённым.