Над Ульгардом светало. Старый, седой, как лунь, воин, наблюдал за восходом солнца. Сегодня все должно было решиться. Откладывать больше нельзя. Ульгарду необходим защитник. Если воины из плоти и крови уже не справляются, то пусть порождение глины берет в руки меч. Но лишь женщина может дать жизнь новому созданию. Пусть не носит она его в своем чреве, тяжелая от бремени, однако руки ее достаточно ловки, чтобы лепить из глины, словно из теста. Словно из теста…
Старую ведунью воин узнал по шагам. Они были легки, словно поступь дикой лани. Старик напрасно прислушивался. Тяжелый топот глиняных ног не примешивался к ее шагам. Вид старой шаманки был мрачен, как тучи в грозовую ночь. А руки… руки были чисты и не запачканы глиной. Значит, Ульгард лишен защитника. Значит, это солнце, возможно, взошло для города в последний раз…
— Полноводные реки отказались давать глину для наших целей, Дедан. Шаманы оборотней вступили с ними в сговор прежде нас. Моя магия не спасет Ульгард, — голос старухи был тускл, как свет закоптившейся лампы.
Воин склонил голову, скорбя по Ульгарду. Раз их враги в сговоре с реками, спасения ждать неоткуда. Те несколько человек, что остались от городской армии, не смогут сдержать натиск бесчисленных стай. Они уничтожат город, превратив его в гигантскую костницу. Не останется никого. Чудовища не пожалеют даже женщин, чьи руки никогда не держали оружия. Руки, которые так виртуозно замешивают тесто для домашнего хлеба, не должны нести смерть. Тесто… Дедан представил себе деревянный стол, пыльный от муки так явственно, что почувствовал запах дрожжей. Не должны. Но могут быть исключения. И эти исключения являют собой надежду.
Дедан взволнованно облизал губы.
— Бабра, осталась ли у тебя мука? — спросил он дрогнувшим голосом.
Бабра сверкнула глазами. В тяжелые времена даже невинные фразы способны вызвать гнев. А ведуньи так и вовсе не отличаются покладистым характером.
— Я извела всю муку на поминальные блины еще неделю назад. И ты это отлично помнишь, сын собаки. К чему бесполезные вопросы? — прошипела она.
Дедан вскочил с места, не обращая внимания на злость Бабры. Собственная идея опаляла его изнутри, как тысячи солнц.
— А если поскрести в амбаре? Где-то там, в сусеках, могла остаться мука. Может, нам хватило бы совсем немного, Бабра. Это спасет нас. Это спасет весь город.
Бабра поубавила свой яростный пыл. Жар мысли, обременившей престарелого воина, слишком ярко горел, чтобы его тушить. А любая идея, способная спасти Ульгард, достойна жизни.
— Говори, старик. Я внимательно тебя слушаю.
Муки осталось не более нескольких горстей. Но кто сказал, что воины-карлики не так искусны, как прочие? Порой ловкость способна победить грубую силу. А шарообразная форма лучше всего помогает валить врагов с ног. И вот осталось совсем немного — лишь крупица шаманской магии…
Юный голем распахнул глаза. Еще мгновение — и вот он уже уверенно стоит на дрожжевых ногах.
— Кто мои отец и мать? Кто вылепил меня из теста? Кто вручил мне дар жизни? — голос воина звучал уверенно и громко, как трубный глас.
— Я лепил тебя из теста, — сказал Дедан.
— Я подарила тебе жизнь с помощью волшебства, — эхом откликнулась Бабра.
Голем посмотрел на стариков, а затем поклонился им до земли.
— Отец, мать, я присягаю вам на верную службу до конца своих дней. Какое задание вы поручите мне первым?
Дедан улыбнулся, наблюдая за маленьким человечком. Глиняные големы всегда были вежливы и исполнительны. Мучной ничем от них не отличался.
— Обожди с заданиями, сын мой. Тебе еще предстоит многому научиться… И для меня будет честью стать твоим учителем.
Дедан был стар, но его память все еще хранила тысячи боевых приемов. Колобар, как назвали юного голема, оказался способным учеником. Все уроки он схватывал на лету. И это было большой удачей — всякий час был на счету у Ульгарда. Оборотни могли напасть в любой момент.
И вот настало время Колобару уходить на защиту родного города. Дедан и Бабра провожали его, как единственного сына — с тоской и скорбью. За дни тренировок старики привязались к смышленому мальчишке и теперь им было жаль отпускать его на возможную погибель. Однако иного исхода не существовало.
— Сын мой, помни заветы доблести и чести! Будь верен себе и хорош в бою! — наставлял Колобара Дедан, едва сдерживая скупую слезу воина.
— Береги себя, сынок. Я всегда буду помнить тебя, — Бабра своих слез не стыдилась. Все же ведунья была женщиной. А женщины не жалеют слез, как не жалеет пьяный богач золотых монет трактирщику.
Колобар поклонился своим почтенным родителям до земли, будто в тот день, когда впервые увидел их.
— Я не подведу вас, отец и мать мои. Врагам не одолеть Ульгард! И я вернусь с победой. Незачем хоронить меня раньше времени.
Толкать речи Колобар научился от Бабры.
Вервольф серой тенью крался за славным мучным воином. Бесшумны были шаги зверя, учуявшего добычу. Но не обмануть острый слух Колобара.
— Выходи из тени, волчье отродье. Я слышу, как ты дышишь, и чувствую невыносимый смрад твоего дыхания. Не таись же, сразимся на равных! — громко произнес Колобар.
Вервольф вышел из-за деревьев, оскалив пасть.
— На равных? Ты считаешь себя равным мне, человеческая поделка? Твоим создателям даже не хватило глины, чтобы сделать тебя побольше ростом! Постой-ка…
Волк втянул носом воздух, пробуя запах Колобара. Глаза зверя насмешливо вспыхнули.
— Так ты из теста? Людишки не потрудились даже добыть глины для своих игрушек! Как же ты осмелился мне дерзить, мучной мальчишка? От тебя воняет дрожжами!
Колобар с вызовом посмотрел на своего противника. Хоть и были обидны его речи, да не сломать так легко настоящий дух воина.
— Не суди меня по размеру, оборотень. Неважно, из чего я сделан, но ты будешь бит. Я ушел на войну от Дедана, я ушел на войну от Бабры, а значит, быть тебе мертвым!
После этих слов покатился Колобар на врага, прыгнул резво, как мяч, к его лапам. От неожиданности волк попятился и упал. Железные кулаки маленького воина месили упавшего оборотня, как тесто, из которого Колобар состоял. Шерсть летела клочьями, кости разбивались, как леденцы. Вскоре вервольф испустил свой последний вздох. Так славно начался великий боевой путь защитника Ульгарда. Из волчьей шкуры Колобар сшил себе теплый жилет. Уроки рукоделия от Бабры оказались крайне полезны.
На третий день Колобар встретил беролака. Тот оказался хитрее своего младшего незадачливого братца, чья шкура теперь согревала голема длинными ночами. Он успел обернуться в мудрого старца-отшельника, зная, что старцы издавна пользуются почетом и уважением в Ульгарде. Горожан с младых ногтей учили уважению к старости. Не обошло это и Колобара. Он хорошо помнил отца своего Дедана, он не забывал мать свою Бабру. Разве мог голем видеть в стариках что-то опасное для себя? Конечно, мог. Колобар слишком хорошо помнил уроки Дедана про коварство и хитрость оборотней.
— Куда ты держишь путь, гордый воин? Разве ты не знаешь, что в лесу опасно? — спросил старец Колобара.
— Я не боюсь опасностей, дедушка. Мне положено защищать Ульгард, — почтительно ответствовал голем. Он успел заметить, как по-звериному сверкнули глаза старца при этих словах. Но тому вовсе необязательно было знать об этом…
— Ты так молод для защитника такого большого города, мой мальчик! А оборотни так сильны, так опасны! Послушай мудрого старика — возвращайся в Ульгард! Эти глупцы отправили тебя на верную смерть! — с пылом проговорил беролак.
— Я ушел на войну от Дедана — он вовсе не был глупцом. Я ушел на войну от Бабры — она знала, что делала, посылая меня туда. По пути я убил вервольфа, чьи клыки были острее бритвы. Слышать такое про тех, кто создал меня, в высшей степени оскорбление. Тем более, от оборотня, которому мертвым быть гораздо лучше, чем живым.
Так молвил Колобар. Так молвил — и разбил ненавистному беролаку голову. То, что он успел превратиться в медведя, ему ни капли не помогло — мучные кулаки голема были крепче стали. Из медвежьего жира Колобар сварил себе эликсира в дорожку. Бабра говорила, что это наилучшее средство от простуды в походных условиях.
Много дней шел славный воин Колобар. Много чудовищ он поборол на своем пути. Оборотни боялись нападать на Ульгард, поняв, как же силен его защитник из теста. Им оставалось только рычать в своих норах да ждать неминуемой смерти. Однако на каждого рыцаря найдется свой смертоносный клинок. Не миновал он и Колобара. Случилось это в светлый полдень, никак не предвещающий бед и напастей. Голем сделал привал после очередной победы над врагом Ульгарда. Из новой волчьей шкуры Колобар планировал смастерить рукавицы для Дедана. Бабра часто говорила ему, что руки названного отца сильно мерзнут суровыми ульгардскими зимами. Голем присматривался к шкуре, решая, как лучше ее освежевать. Внезапно он услышал женский плач. Так жалобен и печален он был, что позабыл наш герой про осторожность.
Кинулся Колобар на помощь неизвестной девушке со всех ног, спеша, катясь, как мяч. И нашел он деву чистую, прекрасную, как цветок, на соседней поляне. Так горько, так безутешно она плакала! Даже каменное сердце не выдержало бы ее страданий. А сердце Колобара было сделано из теста. Материал куда мягче, как ни крути.
— Почему ты плачешь, о прекрасная дева? Могу ли я утешить тебя? Скажи, кто же посмел обидеть столь юное дитя? Скажи — и не сносить ему головы! — с пылом воскликнул Колобар, отвесив девушке самый страстный поклон из всех, что были в его репертуаре.
Дева оторвалась от своего невеселого занятия, чтобы лучше рассмотреть оратора столь пышных речей.
— Горе мое проистекает единственно от одиночества, славный воин. Одна я в этом лесу теперь — погиб мой отец, лесник. Одна — и лишь только оборотни завывают, ища моей плоти. Я плачу от тоски, я плачу от страха. Сможешь ли ты защитить меня? Сможешь ли уберечь?
Подбоченился Колобар, услышав печальные слова девы.
— Я спасу тебя от всех напастей этого леса, не будь я Колобар!
Дева вновь подняла взгляд на своего спасителя. Надежда сияла в ее глазах.
— Неужели ты и есть тот самый Колобар — победитель оборотней? Неужели именно о тебе говорят легенды?
Голем кивнул, сияя от гордости. Ему было необычайно приятно осознавать свою легендарность. Он и не заметил, как по-звериному сверкнули глаза девушки. А может, это просто игра света была — кто знает? Не к лицу воину быть суеверным.
— Как я могу верить тебе, о воин? Коварный оборотень способен принять любой облик. Как ты докажешь, что не он скрывается под маской Колобара? — проговорила дева с пылом, присущим лишь параноикам да юным пугливым девицам.
Колобар признал ее замечание вполне весомым. Оборотней в лесу, безусловно, хватает. Предосторожность лишней никак не будет.
— Я готов доказать тебе это, прекрасная дева! Послушай же рассказ о деяниях славного Колобара! Я расскажу его так подробно и пылко, что у тебя не останется никаких сомнений в моей личности! Слушай же меня, о дева!
И начал Колобар свой рассказ. И зазвучал он в лесу, величественный, как стволы столетних дубов.
— Вышел я на войну в осенний день, солнечный и прозрачный, как слеза. Первый, кого встретил я на своем пути — вервольф, косматый, как туча, и зубастый, как… как волк? Ну да, вестимо, волком он и был. Решил оборотень хитроумный, что поборет меня одной лишь могучей лапой — ведь тесто во мне, не глина. Но недооценил враг моей силы. Лег угрюмый волчище костьми за глупость свою, да так с тех пор и лежит. Так победил я своего первого монстра… Видишь на мне жилет из волчьей шерсти? Я сшил его из шкуры того вервольфа.
Девица с подобострастием слушала Колобара. Как легко герои завоевывают юные сердца!
— Твои слова прекрасны, о Колобар! Я готова вечно слушать легенды о твоих подвигах! Но… я все еще не до конца уверена, что ты — это ты. Расскажи мне еще историю, — мурлыкнула прелестная дева.
Колобар пылал от гордости, как начищенный пятак. Просить дважды его не пришлось.
— Дальше продолжался мой нелегкий путь. Встретил я старика, седого, как лунь. С тревогой обратился он ко мне, велел возвращаться в Ульгард. Однако не глуп я, смог раскусить в старике хитроумного беролака. Посмотри же на мой походный котелок, о дева! В нем еще видны остатки медвежьего жира. Веришь ли ты в такое доказательство? Оно все еще пахнет, если принюхаться.
Распалился Колобар, вещая о своих подвигах. Он и не заметил, как золотые нити из пальцев юной девы опутали его с ног до головы. На игру света уже не спишешь.
Девица между тем плотоядно облизнулась, подобно хитрой лисе. Поди, давно голодала, бедняжка…
— Складно вещаешь, благородный Колобар! Пожалуй, я верю тебе. И даже подойду поближе… — девушка шагнула вперед. Желтые глаза сверкали, как осеннее солнце. Желтые?
Стушевался смелый Колобар, почуял неладное.
— Постой, прекрасная дева! Твои глаза полыхают, словно костры Самайна. Ты знаешь меня теперь, но мне совсем незнакома. Как твое имя?
Дева улыбнулась, показывая острые лисьи зубы.
— Мое имя Лисана, прекрасный Колобар. Ты уж прости меня, славный воин, но уж больно я голодна. А от тебя так славно пахнет свежей выпечкой! Не серчай, мне сложно устоять.
И дернула Лисана за золотые нити, опутавшие Колобара. И разорвался Колобар на куски печеного теста. Нет, не дождется Дедан зимних варежек из волчьей шерсти. Нет, не увидит Бабра больше своего названного сына. А молодая кицунэ, наевшись, ушла восвояси. Где-то, за многие мили отсюда, Ульгард переживал свою последнюю ночь.