Эта история началась, как и сотни таких же в моей печальной «коллекции». Я шла домой из магазина, полные сумки, оттянутые до земли руки – обычное окончание трудового дня. Впереди, недалеко от площадки с мусорными контейнерами, возилась детвора. Они стояли кучкой, мальчишки лет по 9-10. Вдруг я услышала писк. Этот звук я узнаю из тысячи других, различу в самом умопомрачительном шуме. Для кого-то незаметный слуху, а для меня – оглушительный, зовущий, всегда одинаковый.
Я не сразу поняла, кто пищал. В ногах у ребят лежали пустые пачки от чипсов, жестяные банки и какой-то рыжий клочок грязной тряпки, что ли… Что за… Секунда – и тряпичный скруток подлетел в воздух, отчаянно пискнув. Потом последовал еще пинок. «Уродище! Фу! Вонючка! – кричали дети, пиная ногами рыжий комочек. Это все случилось в несколько мгновений, но у меня в такие моменты время замедляется. Бросаю пакеты, подлетаю, кричу. Хватаю первого же – за волосы, грубо, дергаю изо всех сил. Вырвался, остальных уже и след простыл. «Сволочи!» – это уже вдогонку.
На траве лежало грязное, взлохмаченное чудо. Глаза в гное и грязи, мелкая дрожь – признак сильнейшей боли, когда уже нет сил кричать. Тощий. Весь покрыт блохами – просто живой черный шевелящийся панцирь под шерстью. Но еще различим окрас – рыжий, яркий, солнечный. Как и день, в который случилось все это. «Ну что, Мурзя, лезь на руки». Так началась моя история с Мурзей.
Я угадала – это оказалась кошечка. И имя приклеилось к ней с первой секунды. Я осмотрела ее – опыт позволяет уже обходиться без рентгена. Переломов нет. Открытых ран, вроде, тоже. Но есть всегда риск внутренних повреждений. Это обычно видно по симптомам в первые же полчаса-час. Она держалась молодцом, это вселяло надежду.
Блохи для маленького котенка – не просто кусающие надоеды. 80% уличных котят умирают или от инфекций, переносимых этими кровососущими гадами, или от анемии, вызванной укусами. Много ли надо мелкому истощенному тельцу? Поэтому первой задачей было избавить которебенка от блох. День стоял теплый, ванну устроили прямо во дворе. У меня в запасах оставался шампунь, не слишком подходящий для мелкоты, но другого не было под рукой.
После помывки котюня преобразилась – глазик оказался цел, просто гноился из-за инфекции, шерстка в некоторых местах хоть и была с проплешинами, но яркая, красивого солнечного цвета. Я высушила Мурзю и стала думать, чем ее накормить. Никогда не угадаешь, умеет ли уличный котенок кушать сам. Я видела трехнедельных котят, уплетающих во всю мерзлую кильку. И видела двухмесячных, ослабленных настолько, что кормить приходилось даже не из соски, а через инъекции глюкозы и витаминов, пока не окрепнут.
Мурзя сама есть не умела. Что ж, нас этим не испугать. Смесь сухая у меня про запас есть всегда – на такие вот случаи. Кончик шприца на язычок – и она чуть не втянула в себя его целиком. Ого! Вот это голодная! С этого момента я поняла, что она выкарабкается. Впереди было много всего – частое питание каждые 3-4 часа, закапывание глаз, лечение лишая и другие этапы избавления от последствий уличной жизни.
Мурзя справилась. Вскоре в ярком, вертлявом, любопытном котенке было не узнать то грязное, забитое, измученное существо, которое я нашла у мусорных контейнеров. Я стала искать малышке новых хозяев. И они на удивление быстро нашлись – молодая пара, давно мечтающая завести именно такого рыженького пушистого непоседу. Позже мы созванивались и я с облегчением услышала, что у котенка все хорошо. В новом доме ее назвали Няшка. Но для меня она так и осталась в памяти Мурзей – той, кому выпало получить от жизни еще один шанс.