Я начинаю терять рассудок.
Каждую ночь я вспоминаю день прибытия в это чертово место: невыносимо холодно - на улице стояла сибирская зима, нас погрузили в огромный грузовик. Никто не заботился об удобстве перевозок, как нас напихали, так и ехали, ей-богу, как селедки в бочке.
Кто-то кричал о помощи, а кто-то молил господа о помиловании - а ведь это только начало. Все прекрасно знали, куда мы едем - не мы первые, не мы последние.
Справа от меня лежал мальчишка лет десяти, который лил слезы и звал свою маму. Выглядел словно маленький ангел. Не очень я часто обращаю внимание на детей, но этот парень был исключением. Белокурые волосы, голубые глаза. Совершенно невинное создание.
Как выяснилось из нашего с ним разговора - его выхватили из ее рук и запихали сюда. Мальчик был как открытая книга – пытаясь отгонять страх перед неизвестностью, рассказывал все, что помнил из прошлого. Передавал каждую эмоцию. А я пытался удержать ее в себе, чтобы разделить с ним воспоминания так же, как разделял эту полку в грузовике.
Чем он это заслужил? Человечек, который толком не видел жизни, уже ощущает легкое дуновение смерти, если он, конечно, понимал, что происходит вокруг.
Выгрузка.
Двери грузовика открылись и нас стали силой вытаскивать. Несколько людей в штатном швыряли нас без разбора. Кого за руку схватят, кого за шкирку. Мы были обычным мясом - без воли и выбора. Куда нас распределят туда нам и дорога.
Мы проходили своеобразный обряд посвящения в пленники. Нас раздевали до нижнего белья и половину тела красили в черный цвет – готовя нас к пути в бесконечную тьму. Не знаю, что этот ритуал значит для этих зверей.
Каждому из нас запомнилось лицо человека, который без колебаний определял нас в камеры, или сразу же бросал нас на поле смерти. Оно было изрисовано рунами и символами. Черные глаза пристально смотрели на заключенного, а ты видел в них лишь пустоту и холод, от которого бросало в дрожь.
Очередь дошла до меня.
Левой рукой он указал на камеру. В тот момент мне казалось, что повезло не умереть сразу, в первую минуту пребывания. Пока шёл до своего нового дома, постоянно поглядывал на парня. Молился, чтобы его не застрелили. Несколько секунд распорядитель смотрел, пока не показал в сторону небольшого дома. Для особых заключенных. Скорее всего определят в дворники или уборщики.
Дверь камеры захлопнулась. Именно в этот момент ты осознаешь реальность происходящего, что это все не дурной сон, а твоя жизнь. Всё вокруг говорило тебе о реальности. Холод, который исходил от стен. Свет, просачивающийся через тюремную решётку. Запах заточения, который разъедает лёгкие.
Тебя начинает охватывать паника. Осознание того, что здесь может закончиться твоя жизнь, заскакивает тебе в голову и начинает паразитировать. Нас было шесть человек. Первый день никто не разговаривал - каждый пытался смириться с мыслью заточения, или же лелеял себя надеждами о скором благом исходе - о свободе.
Гробовую тишину прервало действие надсмотрщика, он забрал одного из нас. Забрал навсегда. Неведение убивало нас еще больше. Никто не знал, что происходит за камерами.
Не было слышно ни крика, ни смеха.
Второй день.
Не знаю зачем мы начали знакомиться, может, чтобы успокоить друг друга, или же скоротать время. Каждый рассказывал о своей семье и о жизни на воле. Я вникал в каждую историю и чувствовал ее участником.
Рассказы поддерживали нас, они давали нам надежду и помогали пережить эти моменты еще раз. Один из нас рассказал о своем небольшом домике с садиком. Как он приезжал туда с семьей каждые выходные. Описывая, он передавал все чувства, которые тогда испытал – и тепло летнего солнца, и как зеленая травка щекотала босые ноги. Смех детей и улыбку его жены.
Этот заключенный на вид был суровым мужчиной, но от этих воспоминаний он улыбался и плакал, не от горя, что сейчас этого нет, а от того, что у него в голове остались эти воспоминания. Только они могли поддерживать в нас веру в жизнь, даже в этой холодной камере. После окончательного смирения с произошедшим – единственное, что остается так это жить прошлым, стараться полностью раствориться в нем и поддержать воспоминания других.
У меня семьи не было, поэтому и вспоминать особо было нечего. Но многое бы отдал за одну чашечку кофе у себя на веранде. Или поменять затхлый запах камеры на аромат кофейных зёрен. Любовь к кофе у меня с самого детства. Напоминает о маме. В нашем уютном доме, всё время пахло жареным кофе. Родители не могли жить без этого напитка, а мама прекрасно справлялась с его приготовлением. Мне легко представить этот запах, но не хватает ощущения реальности.