Роме 20 лет. Уже дважды он столкнулся со смертельной опасностью, а сейчас его жизнь все еще под угрозой.
Рома - обычный деревенский парень, долговязый, с широкой открытой улыбкой, честный и доверчивый. Он родом из крошечной деревеньки в Удмуртии - живет там не больше двухсот человек. Дом, небольшое хозяйство (раньше было больше, сейчас только куры). Живут вместе – мама, папа, бабушка и сестра 15-ти лет. В самой деревне ни работы, ни школы нет. Все это в ближайшем большом поселке, до которого 35 километров. Мама там работает на фабрике – крутит пельмени. Отец – тракторист. Рома – студент техникума, учится на электрика.
Почему на электрика? Очень просто. Бесплатно можно было учиться только на три специальности: тракторист, дорожник и электрик. Но первые две ему не подходят из-за того, что три года назад Рома разбился на мотоцикле, сломал спину и чуть не погиб.
Ехал на своем Юпитере-5 1989 года выпуска, разворачивался, и ему в бок влетела 99-я. Он даже не успел сообразить, что произошло, и не почувствовал боли, увидел только вспышку фар и потерял сознания. Был в отключке больше часа, а когда открыл глаза - уже совсем стемнело, рядом были полицейские и врачи скорой.
Ему говорили, что он чудом выжил, ведь ехал он без шлема – ну какие шлемы в сельской местности? Два месяца он пролежал пластом в Ижевской республиканской больнице, потом долго проходил реабилитацию, ходил на костылях и не мог играть в любимый футбол и участвовать в междеревенском чемпионате. Но сейчас он говорит, что то лечение было проще, чем то, которое он проходит сейчас и то, которое ему еще предстоит.
В марте этого года у Ромы заболел зуб, надулась десна и разбухла щека. Отец повез его в ту же больницу, где он лежал после аварии, чтобы удалить зуб и вычистить флюс. Но после удаления начались странности – кровотечение из десны никак не могли остановить. Сделала анализ крови, стали вливать тромбоциты, но это не помогало. Тогда врачи сказали, что нужна пункция костного мозга для диагностики. Рома насторожился – как и многие, он сразу подумал, что прокалывать будут позвоночник, но просто путал костный мозг, который находится в костях и производит кровь, со спинным, который является частью нервной системы и расположен в позвоночнике. Так по анализу стало понятно, что у Ромы рак крови – острый миеломоноцитарный лейкоз.
Врачи говорили, что парень может умереть в любой день, что состояние его критическое, что срочно нужно ехать в Киров в онкодиспансер и начинать химиотерапию, но ни сам Рома, ни его родители не могли осознать, что значат эти слова. Они привыкли считать, что страшными болезнями страдают только те, кто беспробудно пьет или кто живет в больших городах. Но при чем тут молодой, здоровый Ромка, который вырос на природе и за которым пьянство не водилось, они понять не могли. Сначала им казалось, что врачи просто ошиблись, но потом Рома стал слабеть на глазах, и сомнений уже не осталось.
Киров находится в пятистах километрах от их деревни. После первой госпитализации Рома пролежал в палате интенсивной терапии в полном одиночестве больше месяца. Говорит, что чуть не свихнулся. А потом каждые три недели на химию его возил на машине отец, потому что это надежнее, чем на поезде, нет риска подцепить инфекцию. Ведь с Ромкиным ослабленным иммунитетом любой вирус мог стать смертельным.
Лечение продолжалось с марта по сентябрь, и за это время все потихоньку привыкли к тому, что Рома болен, но про лечение и перспективы старались не говорить. Девушка Ромы давно уже перестала плакать и с нежностью шутит над ним, в семье про рак не говорят и делают вид, что его нет, чтобы не теребить больное. Только с друзьями иногда Рома может перекинуться парой слов о том, что это за паршивая болезнь и что впереди у него еще трансплантация костного мозга, о которой он думать без содрогания не может.
Лейкоз и правда болезнь на редкость паршивая, тут с Ромой не посмотришь. Большинству пациентов кроме химиотерапии нужна еще трансплантация костного мозга, без которой болезнь добьет хозяина. Поэтому сломавшуюся кроветворную систему нужно (и к счастью можно) заменить на новую. Но сделать это гораздо сложнее, чем перелить кровь от одного человека другому. Совпадение должно быть на уровне ДНК, а вот группа крови и резус-фактор при этом вообще не важны. Найти такого донора очень сложно. Братья и сестры подходят далеко не всегда – всего в 25% случаев. Родители стать донорами не могут, потому что каждый из них является носителем только 50% генов ребенка. Остается искать по неродственным донорам – то есть по специальным регистрам.
В России такой регистр есть, но он молодой и крайне скромный. В нем примерно 100 тыс. человек, которые сдали свою кровь на типирование и могут быть донорами в случае совпадения с пациентов. Но в нашем регистре донора для Ромы не нашлось. А значит, нужно искать за границей. В немецком регистре, где доноры находятся чаще всего, зарегистрировано 8,7 млн человек - шансы отличные, но есть проблема…
Чтобы понять, насколько для Роминой семьи эта проблема неразрешима, нужно понять их финансовое состояние.
Мама зарабатывает 15 000 рублей в месяц, отец — 12 500, бабушкина пенсия – еще 10 000. Ромка сам поработать еще не успел, заболел до окончания техникума. Сестра – школьница. Из ценного у них деревенский дом и Ромина машина, на которую родители долго копили, чтобы он больше не садился на мотоцикл. Он очень гордится своей серебристой «девяносто девятой» 2001-го года за целых 33 000 рублей.
Поиск и активация донора костного мозга в немецком регистре стоит 1 639 000 рублей. От этой суммы в глазах у деревенской семьи темнеет еще сильнее, чем от диагноза сына. Эта цифра для них - самый настоящий приговор. И это прекрасно понимает Ромин врач, который передал документы парня в Фонд борьбы с лейкемией. Фонд помогает таким пациентам, как Рома, искать и находить доноров, покупать лекарства, если они нужны, проходить обследования, если они не оплачиваются государством. Потому что у Ромы - учеба, девушка, друзья, футбол и любимая машина, и вся жизнь впереди, которую ему так хочется прожить. Давайте спасем парня от этой ужасной суммы 1 639 000 рублей, которая может стать для него приговором.