Мы с сестрой когда-то жили в одной парадной, дружили с детства. Часто засиживались за полночь, болтали, играли в настольный эрудит, печатали фотографии… Мы были молоды, почти свободны (у сестры к тому времени было двое маленьких детишек). Однажды в тишине ночи услышали слабое попискивание под дверью. Котенок. Маленький, не больше месяца. Драненький… одной бровки нет совсем, на мордочке залысинки. Сначала вынесли ему какой-то еды. Потом решили забрать домой.
Сестра взяла его себе. У нее был большой зоологический опыт – канарейки, коты, змеи, рыбки… Я как-то детство провела сироткой. Короткий период обладания собакой, которая в три часа ночи зимой выводила меня гулять под предлогом пописать, а сама выписывала круги по свежевыпавшему снегу, не считается.
Котенка помыли. Проплешинок оказалось довольно много. Мы с умным видом поставили ему диагноз «кошачий авитаминоз» и назвали Моней. Полное имя Соломон.
Имя взялось не с потолка. Котенок обладал роскошной лопоухостью, ха’гактерным профилем и скорбью всего еврейского народа в глазах. Вместо лотка ему поставили кювету для проявки фотографий. Моня сразу понял, для чего. Проблем с приучением к туалету не было. В еде малыш был неприхотлив. Кашка – хорошо, супчик – прекрасно, винегрет – вообще отлично! Он выбирал кусочки картошки, свеклы, моркови, подцеплял коготком и отправлял в рот.
Наши вечерние посиделки продолжались, Моня уютно устраивался на коленях или на плече у нас поочередно, счастливо посапывал и иногда чуть-чуть выпускал коготки, проверяя, на месте ли его новые друзья. Он и детишек сестры полюбил. В общем, хэппи энд… Не совсем.
Прошло некоторое время. На груди старшей девочки появилось характерное розовое пятно со светлой серединой. Лишай. Наш высоконаучный диагноз не подтвердился. Когда дело касается детей, медлить нельзя. Сестра повезла дочку в детскую поликлинику, мы с моим тогдашним другом взяли котенка и повезли его в ветеринарку.
В те времена еще не было на каждом шагу клиник, где за ваши деньги вашего питомца оближут во все места и будут его лечить, пока не вылечат. Или не залечат. Ехать пришлось в другой район города. Монументального роста и размера дама с перманентом в условно белом халате даже не прикоснулась к Моне. Равнодушно посмотрела поверх очков: «Лишай. Усыпляйте».
В смысле – усыпляйте? Мы подхватили котенка и как ошпаренные вылетели из лечебницы. И остановились в задумчивости. А куда его? У мамы тогдашнего друга живет взрослый кот. Моя мама не любит животных, вряд ли разрешит… Но не убивать же!
Мы поступили, видимо, как и предыдущие владельцы котенка. Перешли дорогу, зашли в парадную, поднялись на несколько этажей и оставили там малыша.
Домой я возвращалась мрачнее тучи. Надо искать выход. Еще одно предательство в жизни котенка – перебор.
Утром следующего дня я была чем-то занята. Как только освободилась, поехала к тому дому, где оставили Моню. Решила так: если его там нет, значит, не судьба. Если есть, поселю его пока в пустой ремонтирующейся квартире, буду навещать и лечить.
Шестиэтажная сталинка. Лифт. Поднимаюсь на последний этаж, прислушиваюсь. Тишина. Спускаюсь по ступенькам и неожиданно где-то внизу слышу робкий мяв. Моня! Я кубарем летела вниз по лестнице, где-то в районе третьего этажа увидела котенка. Он тоже карабкался вверх по ступенькам мне навстречу. Господи, какое же это было счастье! Схватила малыша, посадила себе под куртку, поймала попутку – домой! Кстати, краем глаза видела в уголке между этажами блюдечко с творогом. Добрые люди не выкинули подкидыша на мороз, даже покормили его.
Забежать за ключами от пустующей квартиры – дело одной минуты. По пути позвонила в дверь сестры. Привыкла всем с ней делиться. Первый ее вопрос: «Где вы оставили Моню? Дай адрес, я туда поеду!» Молча распахиваю куртку… Моня выпрыгнул на пол родной квартиры и заметался между кухней и ванной, не зная, что сперва – поесть или сходить в туалет. Бедняга, видимо, терпел целые сутки, не было рядом привычной кюветы.
В общем, котенок снова стал жить у сестры. Лечили его вместе со старшей девочкой. Обоих успешно, разумеется. Никаких особых лекарств. Йод и мазь какая-то человеческая заживляющая. Меньше, чем через месяц, малыши выздоровели. Моня даже обзавелся второй полноценной бровью. Шкурка везде стала ровненькая, без следа проплешин.
Усыпляйте… кем надо быть, чтобы на одном дыхании вынести живому существу приговор…
Ремонт в пустующей квартире наконец закончился, я переехала туда. Вместе котенком Моней. Потом и тогдашний друг подтянулся. Началась моя самостоятельная жизнь.
Моня был очень верхолазным котом. С легкостью запрыгивал на полки на кухне и увлеченно сшибал с них все, что не приколочено. По-прежнему питался человеческой едой. Принимал деятельное участие в дружеских вечеринках, ловко воруя с вилки затянувшего тост оратора шпротину. Опасно было оставить еду на кухонном столе и уйти ненадолго в комнату, ответить на телефонный звонок. Возвращался ты в лучшем случае к гарниру, кусочек курицы спешно доедали под раковиной. С присущей юности беспечностью время от времени мы не ночевали дома. Моня после такого игнора встречал в коридоре, душераздирающе орал и делал кучу. Только в знак протеста, в другие моменты он был образцово опрятен и порядочен.
Когда солнышко светило в окно, кот любил спать на подоконнике. Хрущевский минималистичный подоконник был явно узок изрядно подросшему и заматеревшему зверю. Миг – и повернувшийся во сне Моня, срывая мимоходом занавески, с грохотом валится на пол. И так минимум раз в неделю.
Однажды мы решили проверить, что будет, если дать ему валерьянки. Моня оживился, принял рюмочку – и замер в прострации. Кот сидел посреди комнаты с прикрытыми глазами, чуть покачиваясь. Положили ему на голову кусочек любимой вареной колбасы – реакция ноль. Неинтересно – решили мы. И больше не экспериментировали.
Как-то раз мы открыли окно и выпустили питомца на улицу. Первый этаж хрущевки, до земли метра два. Под окном удобная приступочка. Подразумевалась под ящики с цветами, стала трамплином для кота. И вот Моня стал «приходящим», а не домашним животным. По утрам он запрыгивал на окно, повисал на противомоскитной сетке, заглядывал через стекло и душераздирающе вопил «Хааааарч! Хааааарч!» Я ничего не придумываю, именно это слово четко угадывалось в громком кошачьем мяве. Открывали окно, запускали парня в дом, кормили. Часто корили за потасканный внешний вид, серую от пыли шкурку, бланш под глазом. Мыли в ванной, сушили. Кот мирно проводил день в доме, к вечеру садился на подоконник и ждал, когда его выпустят на волю.
Довольно скоро в нашем районе стали появляться котята, изумительно похожие на нашего героя. В общем, Моня освоился в вольной жизни. Когда мы встречали его у помойки и звали: «Моня, сынок, поздоровайся с родителями!», он делал вид, что мы незнакомы. Не мешайте имиджу, я тут сильный и независимый!
Моня прожил у нас лет шесть. Прожил, я считаю, очень хорошую кошачью жизнь. У него была любящая семья. У него была возможность выбора – туда или сюда. Он всегда возвращался домой. Однажды он пришел совершенно больной. Предполагаю, он съел или какой-то крысиной отравы, или просто отравленную крысу поймал. Он за сутки похудел раза в три, видно было, что вообще не понимает, что делает. Потом он ушел. И больше не приходил.
Моя первая своя квартира. Мой первый кот. Мой первый муж. Хорошее было время!
Моня и Муся Марковна теперь на радуге. Будут ли еще какие-то коты ждать меня там, когда придет время?