Окончание. К предыдущей части.
Чтобы выплатить всё, что требовало государство, крестьянин должен был обращаться за помощью к крупному землевладельцу — он брал у него взаймы рабочий скот, орудия для обработки земли, деньги. Но отдать долг или отработать его у крестьянина не хватало сил, и он должен был превращаться в крепостного.
Деревни нередко пустели, крестьяне бросали своё хозяйство и пополняли собою ряды люмпен-пролетариата. Мелкое городское население, так же как и крестьянство, страдало от тяжести государственных налогов. Юстиниан требовал, чтобы мелкие ремесленники и торговцы платили и подушный налог и ряд косвенных.
Империя Юстиниана, столь блестящая и пышная на первый взгляд, была очень слаба в действительности, так как подтачивалась изнутри смутами и разорением широких народных масс. Блестящий двор императора, походы и войны, величественные постройки и сооружения не могли скрыть неизлечимых недугов Византийского государства.
Всё такой же беспросветно тяжёлой оставалась судьба миллионов рабов и колонов. Ухудшилось положение крестьян, разоряемых тяжкими налогами и терпевших притеснения от крупных землевладельцев.
Несмотря на жестокие удары, преследования и конфискации, крупная землевладельческая аристократия сохраняла своё господствующее положение, по прежнему проявляя своеволие, враждебность ко всякому закону и склонность к насилиям.
Усилилась церковь, и под покровительством императора выросло церковное и монастырское землевладение. Огромные пространства церковных земель не приносили государственной казне никаких доходов, и тем тяжелее становилось бремя налогов, ложившихся на плечи среднего люда.
У границ росли вражеские силы; всё сильнее ощущала империя могучий напор славян на севере, персов на востоке. Народные массы были своенравной и непредсказуемой стихией, вызывая закономерные опасения не только императора, но и всей знати, всё более росла боязнь новых внешних и внутренних потрясений и тревога за будущее. К тому же, в правление Юстиниана произошла первая мировая пандемия чумы, получившей название «юстинианова».
Как описывал Прокопий Кесарийский: «От чумы не было человеку спасения, где бы он ни жил — ни на острове, ни в пещере, ни на вершине горы… Много домов опустело, и случалось, что многие умершие, за неимением родственников или слуг, лежали по нескольку дней несожжёнными. В это время мало кого можно было застать за работой. Большинство людей, которых можно было встретить на улице, были те, кто относил трупы. Вся торговля замерла, все ремесленники бросили своё ремесло…»
В Византийской империи эпидемия достигла апогея около 544 года, когда в Константинополе ежедневно умирало до 5000 человек, а в отдельные дни смертность достигала и 10000. В итоге столица вымерла практически на две трети своего населения. Пандемия таким образом, нанесла страшный удар и по экономике государства, что не могло не сказаться на устойчивости власти Юстиниана. Однако в этом смысле ему повезло – бунтовать было просто некому, да люди и не задумывались о бунте, думая лишь о том, как избежать ужасной смерти.
В целом же, итоги правления этого императора, хоть и названного «великим», как и личность его самого, оцениваются далеко не положительно. Его племянник Юстин II, взошедший на трон, после дяди, дал такую краткую и емкую характеристику: «Мы нашли казну разоренной долгами и доведенной до крайней нищеты, и армию до такой степени расстроенной, что государство предоставлено беспрерывным нашествиям и набегам варваров.»
Хронисты, при жизни императора рассыпавшиеся в славословиях, после смерти резко изменили свое суждение о нем, уже не опасаясь преследований, что само по себе уже говорит о многом. Так что, возможно, справедливы слова все того же Прокопия Кесарийского, высказанные им в его труде «Тайная история»: «Итак, этот василевс исполнен хитрости, коварства, отличался неискренностью, обладал способностью скрывать свой гнев, был двуличен, опасен, являлся превосходным актером, когда надо было скрыть свои мысли, и умел проливать слезы не от радости или горя, но искусственно вызывая их в нужное время по мере необходимости…
Неверный друг, неумолимый враг, страстно жаждущий убийств и грабежа, склонный к распрям, большой любитель нововведений и переворотов, легко податливый на зло, никакими советами не склоняемый к добру, скорый на замысел и исполнение дурного, о хорошем же даже слушать почитающий за неприятное занятие.»
«Как же можно передать словами нрав Юстиниана? Этими и многими другими ещё большими недостатками он обладал в степени, не соответствующей человеческому естеству. Но представляется, что природа, собрав у остальных людей все дурное в них, поместила собранное в душе этого человека… И если кто-нибудь захотел бы, измерив все, что выпало на долю римлян с самых ранних времен, соизмерить это с нынешними бедами, он обнаружил бы, что этим человеком было умерщвлено больше людей, чем за все предыдущее время».