Но так как казне всегда не хватало денег, то в том же законе стояла такая фраза: «Должностные лица больше всего должны стараться увеличить доходы государственной казны и всячески заботиться о защите её интересов». Это оставляло лазейку для вымогательств. Более того, нужда в деньгах заставляла самого Юстиниана немедленно после издания закона начать снова торговлю должностями. Указ, таким образом, оставался лишь на бумаге.
Для централизации государственного аппарата и для удешевления его Юстиниан уменьшил количество провинций и губернаторов, соединив в их руках гражданскую и военную власть. Далее Юстиниан пытался улучшить правосудие в провинциях, но и это не привело ни к каким результатам: лихоимство по прежнему процветало, законы исполнялись весьма плохо, юстиция оставалась по прежнему медленной, продажной. «Весы правосудия колебались по произволу и склонялись в ту сторону, куда влекла их большая часть золота», — пишет Прокопий Кесарийский.
Денег государству не хватало, несмотря на тяжкое обложение населения и на изворотливость государственных чиновников. Помимо огромных средств, которых требовали война, пышная придворная жизнь, раздачи городской бедноте, — Юстиниан тратил колоссальные суммы на обширное строительство, которое он предпринимал для возвеличения империи и для укрепления её обороноспособности.
Одним из постоянных предметов попечения Юстиниана была забота об охране границ империи. Поэтому все города вдоль границы были укреплены и связаны между собою непрерывной линией постов, прочно построенных, снабжённых водою и съестными припасами и занятых небольшими византийскими гарнизонами. В самых отдалённых захолустьях строились проезжие дороги; в пустынях копали колодцы; через горные реки перебрасывались мосты, в городах проводились водопроводы. Юстиниан отстроил заново более 150 городов. Но особенное внимание он уделял своей столице, украшая её богатыми. зданиями, настоящими чудесами архитектуры.
Самым замечательным строением Константинополя была церковь св. Софии, которую считали чудом и славой царствования Юстиниана. Эта церковь положила начало новому, так называемому византийскому стилю в искусстве. Всё здание увенчано колоссальным куполом, и в этом состояло невиданное доселе новшество. Установить его и придать ему чистоту, изящество, смелость линий — это была трудная задача. Но архитекторы (Анфимий и Исидор) справились с ней блестяще. Внутри церковь поражает необыкновенным великолепием и богатством. Она вся разукрашена самыми лучшими сортами мрамора, серебром, золотом, слоновой костью и драгоценными камнями. Гигантские колонны из порфира или зелёного мрамора украшены наверху тонким каменным кружевом капителей; пол и стены, выложенные разноцветными мраморами, напоминают, как говорит современник, ковёр или цветник, усыпанный пурпурными цветами. В верхних частях стен расположены громадные мозаики на ярко-золотом или тёмно-голубом фоне.
Эти мозаики — чудо византийского искусства. Чрезвычайно тонко и умело они передают величие и строгость изображаемых лиц, которые удивительно гармонируют со всей окружающей обстановкой. Благодаря сорока окнам, проделанным в основании купола и в толщине стен, св. София вся залита светом, который. играя и переливаясь на сверкающем убранстве, создавал замечательные световые эффекты. Современники говорили про св. Софию, что кажется, будто это «удивительное и вместе с тем приводящее в трепет создание лежит не на камнях, а спущено на золотой цепи с высоты небес». Постройка этого храма стоила баснословных сумм.
Откуда же государство доставало средства для покрытия своих огромных расходов? Основными налогоплательщиками были крестьяне и ремесленники. Хотя Юстиниан облагал податями и крупных землевладельцев, но основная тяжесть государственных повинностей ложилась на плечи трудящихся, особенно крестьян.
Самый ничтожный клочок земли, с которого крестьянин едва мог прокормить себя и свою семью, облагался налогом; крестьянин должен был нести натуральные повинности на содержание армии, платить налог хлебом — для прокормления столицы. Он должен был заготовлять и поставлять материал для казённых построек, ремонтировать мосты и дороги, безвозмездно содержать у себя государственных чиновников, если они останавливались в его доме. Но особенно тяжёлым было то, что государству принадлежала монополия хлебной торговли; оно устанавливало произвольные цены на хлеб. А так как «крестьянам своего хлеба не хватало, то они вынуждены были платить за него огромные деньги.
Один старик-крестьянин пришёл в Константинополь просить, чтобы его взяли в солдаты. Его с удивлением спросили, как он в таком возрасте справится с тяжёлой солдатской службой. Старик на это иронически ответил: «К старости я стал много сильнее, чем был прежде: раньше мне нужно было двух ослов, чтобы увезти хлеб, который я покупал за одну золотую монету, а теперь я его легко уношу в своих руках».