Микроволновка запищала, попкорн был готов. Обычно я не беру попкорн для микроволновки, но сегодня все было по-другому. Мэри осталась на ночь, и не в первый раз. Но на этот раз все должно было быть волшебным. Конечно, мы были вместе некоторое время, и мы провели время вместе. Но это было по-другому, это другое. Мне нужно было кое-что ей задать, очень важный вопрос. Я высыпал горячий попкорн в большую миску, которую достал из-под раковины. Я поставил миску на поднос вместе с двумя чашками теплого молока. Боже, мы говорим так, будто нам шестьдесят лет, но на самом деле нам только за тридцать. Не то чтобы это имело значение, мы счастливы, и это все, что нас волнует. Я взял поднос и отнес его в гостиную, где сидела Мэри; в руке у нее был глянцевый журнал.
«Я вернулся», - объявил я, вернувшись в комнату.
Мэри отложила журнал. Она улыбнулась мне, и я нежно улыбнулся в ответ. Я поставил поднос на стол и сел рядом с ней на диван. Я наклонился вперед, взял одну из двух кружек и протянул ее Мэри, она сделала большой глоток, прежде чем я успел предупредить ее, насколько он горячий.
- Ой! - воскликнула она, ставя кружку обратно на стол. «Почему ты мне не сказал», - надулась она.
«Я как раз собиралась тебе сказать», - вздохнул я.
«Ну, ты должен был сказать мне раньше», - нахмурилась она.
- Прости, дорогая, - сказал я. Я обнял ее и крепко прижал к себе.
-"Я знаю", - ответила она. «И поэтому я люблю тебя», - ответила она.
- Я тоже люблю тебя, Мэри Морстан, - прошептал я, крепко прижимая ее к себе и защищая. Словно кто-то собирался подойти и вырвать ее у меня. Она была моей единственной настоящей любовью, моя дорогая, и я никогда не хотел отпускать ее. Как раз перед тем, как принести попкорн и теплое молоко в гостиную, я сунул коробку с кольцами в попкорн и спрятал ее под соленой кукурузой. Я отчаянно хотел, чтобы она начала есть попкорн, чтобы она могла его найти.
“А я люблю вас больше, Доктор Ватсон", - слегка хихикнула она. Она положила голову мне на плечо, и я почувствовал, как ее прекрасные волосы щекочут моё свежевыбритое лицо.
Я хочу быть с тобой всю оставшуюся жизнь
- сказал я, нежно поглаживая ее мягкие светлые волосы.
“Я тоже так думаю, - воскликнула она, вырываясь из моих объятий и глядя мне в глаза. Ее лицо было жестким, но потом смягчилось. “Ты единственный, кого я люблю. Я никогда не чувствовала ничего подобного раньше и знаю, что больше не буду. Я никогда не была так счастлив, как с тобой.”
А я думал о Мэри, - начал я.
"О Боже, кто-нибудь вызовите кавалерию", - думал Джон.- передразнила она.
- Не обижайся, Мар, я тут подумал, - сказал я.
“О…”
- Ну ... - начал я. Я не был уверен, как это будет выглядеть, если я потянулся к попкорну и вытащил кольцо. Было бы лучше, если бы она нашла его сама. Она снова прижалась ко мне. Мы были так близки, что делились теплом. Она наклонилась и что-то прошептала мне на ухо. Я почувствовала, как я покраснел. - Мэри!- Воскликнул я. “А что случилось с той спокойной ночью, которую мне обещали?”
- К черту все это!- воскликнула она. Через секунду она уже сидела на моих коленях, глядя в мои глаза. Ее большие голубые глаза смотрели в мое сердце и душу. На лицо Джона посыпались поцелуи.
- О, Джон - прошептала она, ее поцелуи стали жестче, больше похожими на удары, звук, который они издавали, был уже не мягким звуком, а жестким резким звуком... они больше походили на выстрелы. Были и другие звуки, больше похожие на голоса.
Пробуждение.
Джон вздрогнул и проснулся. Сердце его громко колотилось в груди. Он посмотрел на другую сторону кровати, Мэри там не было. Где же она была?
И тут он вспомнил. В его глазах появилась слеза, но он быстро моргнул и смахнул ее. Мэри исчезла. И он ничего не мог с этим поделать. Она снилась ему уже не в первый раз. Первые несколько недель после ее похорон он не думал ни о чем другом. И если бы у него было время поспать, он бы тоже видел ее во сне, хотя времени на сон у него не было. Не с Шарлоттой, чтобы заботиться. Джон сел и оглядел свою старую комнату. Через несколько дней после смерти Мэри отец и дочь переехали обратно на Бейкер-стрит. Миссис Хадсон настояла, чтобы он вернулся, и даже Шерлок подумал, что было бы хорошо, если бы его лучший друг и крестная дочь снова жили с ним. По правде говоря, Шерлок скучал по Джону, и теперь, когда он был дома с Шарлоттой, он был гораздо счастливее.
С тех пор как Мэри умерла, уши Джона стали гораздо более чувствительными. Он был более внимателен к звукам ее плача, особенно в ночное время. По-видимому, слух женщины развился так, что они могут улавливать более высокие звуки, чтобы они могли слышать, когда их ребенок плачет. В отсутствие матери или даже женщины в жизни Шарлотты забота о ней перешла к Джону. С радостью приняв вызов, Джон заботился о ней и любил ее настолько, что хватило бы и ему, и Мэри.