1994 год.
Боянка никогда без спроса не прикасалась к бумагам Братислава, но в тот день Душан где-то достал ключ от нижнего ящика письменного стола и вытащил оттуда целую гору бумаг, старых записных книжек, блокнотов, да еще и накалякал фломастером. Когда Бояна оценила масштаб бедствия, то пришла в ужас. Отшлепав сына, она принялась за уборку.
Когда Бояна взяла в руки толстую тетрадь в зеленом переплете, один из листов выпал и плавно спланировал на пол. Женщина расстроилась: ох, Душан, попадет нам обоим от отца! Она нагнулась, чтобы поднять листок, невольно ее взгляд упал на строки, написанные легким почерком мужа. Что это? Перевод какой-то книжки?
"...Я позвонил ей и все объяснил, Кира молчала. Мне показалось, что прошла целая вечность, прежде, чем она произнесла: "Я все понимаю, правда. Прощай".
Первые полгода после расставания я почти не вспоминал о Кире, столько всего навалилось сразу, Бояна почти все время плакала, я переживал за жену, за будущего ребенка, за сына, родителей, оставшихся в Сплите.
Но потом мысли о ней вернулись, не давали покоя, саднили, как старая рана. Иногда доходило до безумия, мне казалось, что я проживаю еще одну, параллельную реальность.
По утрам я воображал, будто бы на полке в ванной стоят Кирины кремы, флаконы, расчески. Я завтракал и представлял, что это не жена, а Кира варит мне кофе. Я мотался по стране, видел войну, беженцев, их разоренные дома и думал о том, как расскажу об этом Кире. Я ходил по Белграду и прикидывал, в каком доме мы могли бы жить с ней вдвоем. Понимал, что так нельзя, что это всего лишь игра, горькая и бессмысленная, но ничего не мог с собой поделать..."
Бояна все поняла, отложила выпавшую страницу и стала лихорадочно перелистывать тетрадь. Она пропускала места, где Братислав писал о войне, политике. В тот момент ей было не до политики...
"...Как сладко было учить ее всему. Кем она была-то, господи! Обычная советская девушка с наивными представлениями о любви.
Я шептал ей на ушко: "Давай попробуем еще вот так или вот так, тебе будет хорошо, обещаю..." Она недоверчиво смотрела на меня испуганными глазами, спрашивала с сомнением:" Ты шутишь? Разве так можно?" Смешная.
Я не чувствовал за собой никакой вины, наоборот, считал, что она еще и "спасибо" должна сказать за науку, в жизни ведь всё пригодится. Да уж... Сейчас у меня темнеет в глазах, как представлю ее с другими мужчинами..."
Бояна впилась зубами в кулачок, чтобы не закричать от боли и обиды. Строки на листах в голубую линейку выжигали глаза, но она продолжила читать, глотая слезы.
"... Это просто блажь от нервов. Я слишком мало сплю, редко бываю дома, Бояна тоже совсем измучилась, ей тяжело одной с двумя детьми, хорошо, что сестры и мать помогают. Давно надо было взять няню.
Мы расстались с ней, когда отношения были на пике, вот я и завелся. В конце концов, мне никогда не нравились такие, как она. Резкая, упрямая, не любит уступать мужчине в споре. С острыми краями, как осколок льда. Бояна другая, мягкая, женственная, ластиться ко мне, как котенок..."
Бояна повеселела, ну вот и про нее что-то хорошее написать сподобился!Может все не так и страшно? Она быстро перелистывала страницы. Ничего, ничего, снова ничего. Вот здесь опять... Он был тогда у родителей в Сплите.
... Я ждал отца в коридоре больницы, мимо провезли каталку с женщиной, на долю секунды мне помстилось, что это ты. Я подошел поближе и выдохнул с облегчением: черты ее лица лишь отдаленно напоминали твои.
Я спросил у отца об этой девушке. Он ответил сквозь зубы: "Что может быть с женщиной, над которой всю ночь измывались какие-то подонки, а потом один из них достал нож". Я задал вопрос, за который мне стыдно до сих пор: "Кто? Наши или хорваты?" Отец вспылил: "Да какая разница кто? Наши, не наши! Во время любой войны зверье сходит с ума от запаха крови".
Через неделю я разговаривал с отцом по телефону и вспомнил про эту несчастную. Оказалось, что она умерла в тот же день, не приходя в сознание.
Почему я решил, что ты сильная? Что ты всегда сможешь постоять за себя? Если женщина молча терпит, это не значит, что ей не больно или не страшно.
Мой стойкий оловянный солдатик. Я люблю тебя, Кира, и не знаю, что мне с этим делать."
Бояна отбросила тетрадь, подбежала к зеркалу: что с ней не так? Разве она косая или кривая? Разве она плохо заботится о детях? Разве у нее дома грязь и голод? Зачем ему эта русская?
Она заберет детей и уйдет к сестре, он больше никогда не увидит ни ее, ни детей, пусть ищет по белу свету эту бесстыжую!
Когда Братислав вернулся домой, Бояна швырнула в него тетрадь: "Надо было писать на русском или на каком-то другом языке, чтобы я не смогла прочитать весь этот срам!"
Братислав поднял тетрадь с пола, расправил страницы, неожиданно просто сказал: "Давай разведемся".
Бояна ждала чего угодно, но только не этого. Она думала, что муж на ее глазах разорвет в мелкие клочья эту проклятую тетрадь, упадет перед ней на колени, вымаливая прощение, но чтобы так... Нет, она его не отпустит, она будет бороться за семью и детей, она броситься за помощью к родным и, самое главное, она все расскажет его отцу.
Какое расстояние между Белградом и Москвой? Две с половиной тысячи километров, кажется. Кира стояла у голого окна и смотрела на крохотный лоскуток заката в проеме между желто-белыми многоэтажками
"Подай мне руку, Братислав... Пожалуйста! Я боюсь, что мне не справиться."
Она закрыла уши ладонями:
" Знаешь, я больше не могу этого слышать, пусть даже виновата, пусть даже заслужила!"
...Ну что допрыгалась,сестренка! Говорила я тебе, добром не кончится, всю жизнь под откос пустила, а мы с матерью так за тебя радовались! Надо было в ногах валяться, прощения просить у мужа, у свекрови!
...Я сразу все про тебя поняла, в первую же встречу. Строила из себя чуть ли не аристократку, а сама оказалась обычной, провинциальной девкой.
...Будь счастлива, Кира! Не знаю, смогу ли я тебя простить, когда-нибудь, достойна ли ты моего прощения?
Кира опустилась на пол и разрыдалась, громко и безудержно, как плачут дети, до икоты, до покалывания в глазах.
Она не помнит сколько так просидела, очнулась, когда уже совсем стемнело. Кира почувствовала боль в спине, ну да, она же сидит, прижавшись к батарее.
На кухне Кира налила воды в стакан, зубы выбивали мелкую, противную дробь о стеклянный край, но она выпила все до последней капли. Она справится. Так даже легче, не надо никому лгать, не надо никого ждать...
© Смирнова О.Е., 2019
Важное сообщение для моих читателей: в описании канала есть ссылка на мой инстаграм, там я анонсирую даты выхода публикаций!
Дорогие читатели! Спасибо за Ваш интерес к моему каналу, буду признательна за лайки и комментарии! Сама не раз замечала, что забываю ставить лайки к статьям, которые мне понравились, а ведь любому автору так важно, так приятно получать обратную связь!