Сержант Пономарев с трудом спрыгнул с борта Газ-66. Постоянная резь в животе не позволяла выпрямиться. Прапорщик Стокозенко, убедившись, что боец покинул автотранспорт, тихо дал указание водителю двигаться в сторону части.
Пономарев остался один. Солнца не было. Была тоска. Вокруг, до горизонта, простирались серые зимние поля, накрывало серое промозглое небо. Только вороны были черные. Вороны громко каркали, что-то выискивая в земле. Это был мир ворон, а не живых людей.
Укутавшись в бушлат Пономарев обреченно побрел в сторону инфекционной больницы Туркменской ССР.
Туркменской ССР тоже не было. Была другая, враждебная к русским солдатам страна.
Это было предательство.
Сначала страна предала советских офицеров, потом офицеры предали своих бойцов.
После августовского путча войсковая часть умирала. Офицеры занимались исключительно своими проблемами, перевозили семьи в Россию, подавали рапорты об увольнении.
Солдаты жили своей жизнью. Службы не было. Была дедовшина, пьянки, драки.
А еще было отвратительное продовольствие, которое поставляли в часть с местных складов. Это продовольствие и привело к заражению солдат желтухой.
О своей желтухе Пономарев узнал утром, по коричневому цвету мочи. Потом были рвота и понос.
К этому времени Пономарев переслужил 2 месяца, сверх положенных 2-х лет. Поэтому, узнав о болезни, дембель первым делом пошел в штаб, но там он обнаружил и.о. комбата зам по тылу майора Костюшко.
Костюшко в лучшие времена был подлецом, а сейчас, заняв должность комбата, превратился в окончательного негодяя.
На просьбу сержанта выдать дембельские проездные документы и отправить бойца лечиться домой, Костюшко ответил отказом.
Наличие заболевание только позабавило майора.
"Родина призвала тебя здоровым, здоровым и вернет, - с ухмылкой произнес Костюшко, - иди, жди отправки в местную инфекционку."
Ворота в инфекционную больницу отсутствовали. До ближайшего кишлака 2 часа езды по грунтовке. Посторонние здесь не шастали, да и воровать было нечего.
Сержант последний раз глянул вслед удаляющейся машины и осознал, что его тупо слили в эту дыру, что его судьба больше не волнует страну, которая его призвала, потому что такой страны уже и нет. И если он не выживет в этом богом забытрм месте, то его закопают тут же, в поле, на задворках больницы.
Скупая слеза проступила на щеке, жалко было не себя, жалко было мать, которая так и не узнает, где погиб ее сын.
Подписывайтесь на канал!
Лайкни и добром вернется!
П. С.
Патруль примкнув к АКМ штык-ножи, расталкивая обезумевшую толпу беженцев, пробивал проход Пономареву...