Случилось это летом 1980 г. в Москве в дни проведения Олимпиады.
В ту пору я закончил 9-ый класс, был полон сил и надежд. И ухаживал
за своей одноклассницей Светой - дочкой дипломата, которая потихоньку
начинала отвечать мне взаимностью. Но была она неприступной и - к позору
моему перед многочисленными друзьями - дальше чем пощупать грудь через
кофточку не допускала. К чему подробности - поймете позже.
И вот наступил день, когда Света смущаясь, пригласила меня к себе,
сказав, что родители уходят то ли на баскетбол, то ли на волейбол
смотреть (кто не помнит - билеты были жутким дефицитом, и если уж кто
доставал - так ходили семьями и компаниями).
В назначенный час тщательно помывшийся и надушившийся одеколоном "Саша",
с букетом гвоздик и бутылкой "Медвежьей крови" (не судите строго) я был
у нее на пороге. Света отворила дверь и предстала передо мной
в потрясающем костюме. "Это мне папа из Италии привез" - гордо
покрутилась она передо мной.
Опущу некоторые события, и вот наконец мы на диване, и я, предчувствуя,
что вот сейчас свершится оно заветное - стягиваю со своей подруги
трусики. Та, хотя и с закрытыми глазами, но успевает сообщить мне, что
трусики папа тоже привез из Италии. И в самом деле, трусики для тех
времен были поразительны - белоснежные, шелковые, кружевные, невесомые -
я на мнгновение даже залюбовался ими, несотря на иное зрелище, впервые
в жизни открывшиеся для меня. И в этот самый миг в прихожей скрипнул
замок и вошли родители Светы.
В доли секунды я подскочил, застегнув штаны, а Светка успела накинуть
на себя какой-то халатик. Оба мы в ужасе замерли. Родители не то, что
к себе приводить мальчиков не разрешали, но и на дни рождения не всегда
отпускали.
Однако отец ее был мрачен и даже, как мне показалось не посмотрел на
меня. Он достал коньяк, налил себе стопку, залпом выпил и сказал: "Умер
Высоцкий". Простите мне в этом легкомысленном рассказе такую ноту, но
из песни слова не выкинешь.
Оказалось, у Дворца спорта родители Светы узнали о смерти Высоцкого,
и поскольку отец был его ярым поклонником, вернулись домой.
Вобщем мы сидели на кухне, слушали Высоцкого, у матери Светы на глазах
были слезы. Стал хлюпать и я - простуженный на стадионе во время легкой
атлетики. И -черт меня дернул показаться приличным - решил высморкаться,
достал платок из кармана брюк и...
Я сразу понял, что произошла еще одна трагедия - и окончательно все
понял, увидев, что сморкался в кружевную пену трусиков своей
несостоявшейся первой женщины.
Бедная Олимпиада. Бедный Высоцкий. Бедная Светка. Бедный я.
Месть отца была тяжела и неотвратима.
Когда я уже выбегал в дверь, залитая слезами Светка швырнула мне в
спину трусики с криком "Стирай их сам, козел!"
Я подобрал их и, честно говоря, храню их до сих пор - постиранные
и уже пожухшие как память о своей глупой и счастливой юности.