Продолжение. Предшествовавшие события описаны здесь: 0, 1, 2, 3
После провала мирных переговоров 392-го года до н.э. война между Спартой и альянсом Афин, Фив, Коринфа, Аргоса и Персии перешла, как бы штампованно это не звучало, в состояние шаткого равновесия.
В материковой Греции союзники не могли выйти из глухой обороны, поскольку любое полевое сражение они спартанской фаланге исправно проигрывали.
На море Спарта ничего не могла поделать с доминированием афино-персидского флота, поскольку её собственные военно-морские силы были практически уничтожены на первом этапе войны.
Спартанские силы в Малой Азии были незначительны, как из-за доминирования союзников на море, так и из-за того, что главные силы под командованием царя Агесилая были вынуждены вернуться в Грецию. Потому со своими задачами корпус спартиатов, воевавший непосредственно с персами, откровенно не справлялся. Однако, и у Персии сил, чтобы сбросить их в море, не было - в выучке спартанец перса однозначно превосходил, а взять количеством не получалось из-за войн с Египтом, Кипром и постоянной опасности восстаний в отдалённых сатрапиях.
Фактором же, который делал это равновесие шатким, был Коринф. О чём в прошлой статье цикла я уже бегло упоминал, но, тем не менее, повторю и дополню.
Для коринфян война со спартанцами была изрядным разрывом шаблона. Да, пожалуй, во всей Элладе не было двух настолько непохожих полисов, как аскетично-воинственная Спарта и торговый Коринф, утопающий в роскоши. И именно потому они долгое время находились не просто в союзнических - в симбиотических отношениях, поскольку прекрасно дополняли друг друга. И вот - война. Абсолютно обоснованная тем, что своих союзников многовато о себе возомнившие спартанцы по итогам прошлого конфликта с Афинами попросту кинули. Уж извиняюсь за сленг, но когда воевали все, а контрибуции идут одной Спарте, иначе не скажешь. И, тем не менее, многим коринфянам от этого всего как-то неловко было. Потому в городе имелась весьма значительная про-спартанская оппозиция.
Когда начались волнения, коринфянам пришлось выдворять оппозицию оружием. Но те, хоть и став изгнанниками, сохранили достаточно сил, средств и влияния, и потому оставались угрозой. Причём, не только и не столько для Коринфа, сколько ещё и для союзников в целом. Взяв под контроль Коринф и, главное, одноимённый перешеек, спартанцы получили бы возможность и прорваться в Аттику с Беотией, и отсечь Аргос от остальных союзников. Что стратегически уже было чревато поражением во всей войне.
Спартанцы же были не только брутальными тренированными рубаками (рубили как раз мало, ибо копейщики, но "колюки" как-то не звучит), но и в стратегии понимали отлично. И потому свой новый удар нанесли именно здесь. Причём, по-умному, а не просто в лоб с южного направления, наиболее очевидного и потому хорошо укреплённого.
Вместо этого спартанцы выделили отряд из стоявшего в Сикионе гарнизона, усилили его вооружённой коринфской оппозицией и внезапной ночной атакой захватили Лехей (см. на карте). И в дополнение - на следующее утро разбили армию, отправленную против них из Коринфа.
В результате, дела у антиспартанской партии в Коринфе становились плохи. Лехей был не просто мелким городишкой под Коринфом - это был его главный порт. Кроме того, будучи захваченным спартанцами, он становился крайне удобной базой для разорения окрестностей Коринфа. В результате, у коринфян возникали проблемы с подвозом продовольствия и морем, и сушей - и это неизбежно вызывало у горожан предательские мыслишки на тему того, что со Спартой ссориться не стоило.
Конечно, окопавшийся в Лехее отряд спартанцев и коринфских оппозиционеров был невелик, и, подойдя к городу в силах тяжких, союзники вполне могли бы выбить их оттуда. Но как раз в то же время с юга развила наступление основная спартанская армия во главе с царём Агесилаем, одним своим присутствием вынудив союзников запереться в крепостях и не высовываться иначе, чем мелкими отрядами, противнику неинтересными. И это даже боязливостью назвать было нельзя - поскольку смысл? И так заранее было ясно, что единственная профессиональная армия на все Балканы ополченцев из любого полиса щитами перетолкает и копьями перетыкает.
Но вскоре произошла одна стычка, которая, несмотря на небольшие масштабы, изменила всё.
В состав коринфского гарнизона входило два отряда, отправленных из Афин в порядке союзнической помощи. Отряд гоплитов под командованием высокородного, но бестолкового Каллия, и отряд пельтастов (лёгкой пехоты, если вдруг кто не знает) под командованием Ификрата, простолюдина из самых низов, крайне компетентного.
Люди Каллия были самым что ни на есть обычным отрядом афинской тяжёлой пехоты. А вот на архаровцах Ификрата стоит остановиться особо.
Прежде пельтасты были этаким резервным войском второго сорта. Мол, не хватает у какого-то нищеброда средств даже на самый минимальный комплект гоплита - пусть хоть дротиками пошвыряется, авось воткнутся, куда надо. В таком статусе Ификрат, сын небогатого кожевника, и начал свою военную карьеру. Воевал хорошо, благодаря чему выбился в командиры. И когда достиг достаточно высокого положения, реформировал свой род войск в соответствии с накопленным опытом. Щиты облегчил и уменьшил, зато одел бойцов в единообразные эрзац-доспехи из б/у корабельных канатов - очевидно одноразовые, зато лёгкие и неплохо для своей копеечной цены защищавшие. В дополнение к дротикам раздал длинные пехотные копья и мечи. А главное - озаботился тренировкой и выучкой пельтастов, натаскав их как вести маневренный бой, так и, при острой необходимости, изображать некий эрзац фаланги, не такой устойчивый, зато способный при случае рассыпаться на мелкие отряды дротикометателей.
Кстати, если отвлечься от реального боевого пути пельтастов Ификрата, то весьма правдоподобной начинает казаться мысль, что изначально они задумывались, как противокавалерийские войска. Классическая эллинская фаланга, вопреки стереотипам, иногда переносимым на неё с швейцарских каре и ландскнехтских баталий, на самом деле к атакам конницы была очень уязвима - за исключением случаев, когда ландшафт не позволял всадникам зайти с фланга или тыла. Ификратовы же молодцы в любой момент могли перейти на рассыпной строй, к конным атакам устойчивый, да ещё и дротиком вдогонку запустить. В результате триада "гоплиты-пельтасты-всадники" в теории превращалась в нечто подобное камню, ножницам и бумаге. Разумеется, если мы говорим про тогдашних всадников, без стремян и сравнительно легко вооружённых. Но это - в теории, а как оно вышло на самом деле - смотрим ниже.
И вот, наблюдая за окрестностями из расположенного на скале коринфского акрополя (Акрокоринф на карте) Каллий и Ификрат заметили интересную штуку. Несколько на юг можно было разглядеть войско Агесилая, стоящее лагерем и сорваться с места в кратчайшие сроки не готовое. А несколько на север спартанские гоплиты и конники (да, к тому моменту спартанцы их завели, в прошлую войну жизнь заставила) сопровождали идущий на побывку домой отряд союзников из Амиклеи. В какой-то момент гоплиты повернули назад, тогда как конники продолжили эскортирование. И в этот момент командиры подумали - а почему нет?
Выйдя за ворота Коринфа, Каллий принялся без спешки и по всем правилам выстраивать своих гоплитов к сражению. Ификрат же тем временем повёл пельтастов на перехват спартанского отряда.
Битва началась с того, что пельтасты, сблизившись со спартанцами, закидали их дротиками - и ринулись наутёк. Реация спартанского командира (имени история не сохранила) была мгновенной: убитых и раненых поднять на щиты и нести в Лехей, а старослужащим ветеранам - догнать негодяев и порвать на афинскую гербовую сову.
Спартанские "деды" были, конечно, элитными солдатами, крайне опытными и хорошо снаряжёнными. Вот только для того, чтобы гоняться за пельтастами, они были недостаточно подвижны как чисто по возрасту, так и из-за тяжёлой брони. Когда же они останавливались, пельтасты имитировали атаку на них в лоб своей "квази-фалангой", отвлекая на себя внимание, пока их шустрые товарищи заходили во фланги и с тыла и метали дротики. Если же какой-нибудь шибко умный спартанец решал, что атака во фронт опять ложная и надо следить за флангами... Что же, такой "умник" получал копьём как раз с фронта.
В результате, ничего не добившись, "деды" прекратили преследование и отступили. Спартанский командир сообразил, в чём ошибся, и отправил с тем же заданием "духов" молодых бойцов, по возрасту более резвых и металлической бронёй не отягощённых. Результат вышел даже хуже - увесистый гоплитский щит всё равно не позволял полноценно гоняться за пельтастами, а за меньшую бронированность мишеней те оказались особенно благодарны.
На подмогу избиваемой молодёжи подоспела вернувшаяся конница - но и она ничего с пельтастами поделать не смогла. Тогдашняя военная доктрина предписывала всадникам бить противника во фланги и тыл, чтобы сломать его строй. А у этой внешне (якобы) бесформенной и находящейся в постоянном движении массы - где фланги? Где тылы? Где у них строй вообще?
Понеся значительные потери, спартанцы в замешательстве отступили на имевшийся неподалёку холм, где заняли оборону. Увидев, что творится, к ним на помощь прибыл гарнизон Лехея. Пельтастов это, впрочем, не особо смутило - они просто бегали вокруг холма кругами и закидывали спартанцев дротиками, от прямого столкновения всё так же уклоняясь.
Жертв у спартанцев стало немного меньше, но нервы всё равно уже были на пределе. И в этот момент на поле боя показались несущиеся в атаку гоплиты Каллия.
При всей своей крутизне, спартанцы делали из крепости строя культ, и вне его чувствовали себя не особо уютно. Они даже в атаку шли размеренным шагом, чтобы, не дай Арес, в оном строю не возникло ни единой щелочки.
Так вот, сейчас в спартанском строю усилиями пельтастов были не щелочки, а проспекты. Афинская же фаланга, прежде всегда наказываемая за пижонские атаки с разбега, в которых оный строй держала отвратительно, грозила влететь в это месиво, как шар для боулинга.
- О, боги, что за безумие?!
- Безумие? Это АФИНЫ!!!
В общем, спартанцы побежали. Это было худшее, что они могли сделать в той ситуации, поскольку афиняне всё равно догнали их и учинили резню. Но не станем судить спартанцев слишком строго, поскольку разрыв шаблона - это серьёзно. Встать намертво перед лицом многократно превосходящих сил врага они, воспитанные на рассказах о Фермопильском сражении, пожалуй, и не забоялись бы. Но получить по полной от тех, кого по тогдашней военной науке они должны были громить в ста десяти случаях из ста - это уже было перебором. Это была моментальная, но очень мучительная смерть всей тогдашней военной доктрины.
Узнав об этом, царь Агесилай, будучи всё-таки одним из самых компетентных полководцев своего времени, понял, что его славная и победоносная армия только что морально устарела. Метателей дротиков больше нельзя было считать эрзац-войсками для нищих, и почти не иметь их в армии стало непозволительной роскошью - но вот прямо сейчас взять их в потребных количествах было просто негде.
Потому Агесилай принял единственно верное решение - отступить обратно в Спарту, пока к Ификрату не подтянули подкрепления, дабы он опробовал свою тактику на основных силах противника.
Это развязало руки армии Аргоса, тут же совершившей марш-бросок на север и занявшей Коринф. Де факто это означало прямое подчинение Коринфа Аргосу - но вместе с тем почти исключало вероятность его перехода на сторону Спарты и давало защиту от набегов из Лехея. Также это освобождало Ификрата и Каллия от необходимости сидеть на месте, охраняя окрестности Коринфа - и они направились в победоносный рейд по Пелопоннесу, громя спартанских союзников и подрывая их ресурсную базу.
После этого, опасаясь последствий, спартанцы до конца войны к Коринфу уже не ходили. Предпринимали только попытки атаковать Аргос, распыливший свои силы для взятия под контроль Коринфии - но безуспешно. Аргивяне, не будь дураки, при приближении спартанской армии просто запирались в крепостях и до отбытия вторженцев обратно в Лаконику носа наружу не высовывали. Так что толку от спартанских походов было немного.
На море тем временем афиняне взяли под контроль Византий, благодаря чему восстановили один из основных своих прежних источников дохода в виде пошлин от торговли с причерноморскими колониями и обильного подвоза зерна оттуда же. Спартанцев это, понятно, крайне озаботило, поскольку с таким ресурсом Афины некогда умудрялись на равных противостоять всей континентальной Элладе. Что они могли натворить, возродив былое могущество и на этот раз имея в союзниках Фивы, Аргос, Коринф и Персию, спартанцам знать особо не хотелось. Потому они отправили в Малую Азию новый корпус под началом Анаксибия.
Анаксибий укрепился в Абидосе (см. карту ниже) и тем самым перерезал маршрут между Афинами и Византием. Персы под командованием Фарнабаза попытались выбить его оттуда, но были разбиты и отступили.
Тогда афинское Народное собрание постановило Ификрату передать текущую должность Хабрию (ещё одному полководцу-пельтасту, также впоследствии прославившемуся) и отправляться со своими бойцами под Абидос.
Прибыв на берега Дарданелл, Ификрат не стал торопить события и лезть в генеральное сражение. Вместо этого он принялся по мелочи пакостить спартанцам на коммуникациях. Ситуация в результате сложилась презанятнейшая - афинская и спартанская армии воевали друг с другом, не встречаясь и ограничиваясь разорением подконтрольной противнику территории. Что, казалось бы, было скорее в пользу Спарты, так как Афины всё это время недополучали средств от контроля проливов.
Однако, Ификрат не просто так уклонялся от активных действий - он наблюдал, просчитывал действия Анаксибия и выжидал. Выжидал до тех пор, пока не понял, что знает, где в самое ближайшее время будет находиться Анаксибий и какие силы при нём будут присутствовать. И что на определённом участке его маршрута, при спуске с гор, Анаксибий будет особенно уязвим.
Разумеется, как только спартанцы вышли на этот участок, в них тут же полетели дротики и полезли со всех сторон сердитые афиняне. Потери среди спартанцев, не успевших изготовиться к бою, были огромны, погиб и сам Анаксибий. Абидос, правда, после этого взят не был - с этим у Ификрата, при всей его гениальности в маневренной войне, было как-то не очень. Зато он был осаждён и блокирован, и мимо него спокойно пошли корабли между Афинами и Византием - что, собственно, и требовалось.
Спартанцы на это попытались ответить морской блокадой собственно Афин, поместив гарнизон и базу флота (куцего, но худо-бедно восстанавливающегося) на острове Эгина, неподалёку от берегов Аттики. Афиняне на это вызвали из Коринфа Хабрия, который, высадившись на Эгине, разбил базировавшуюся там спартанскую группировку, тем самым сняв блокаду.
После этого дела Спарты стали плохи. Да, прямо в тот момент союзники не имели сил, чтобы решительным ударом завершить войну в свою пользу. Но к тому всё и шло. Оборонительные линии в Арголиде и Коринфии были непроницаемы. Афины имели все возможности, чтобы спокойно копить силы и готовить Ификрату и Хабрию новых продвинутых пельтастов. Фивы же и так изначально располагали неплохими гоплитами, уступавшими лишь спартанским, и то не сильно. Спарта же чем дальше, тем больше оказывалась фактически осаждена на Пелопоннесе с перспективой постепенной потери контроля над всеми зависимыми городами, а затем - и окончательного разгрома. Это выглядело делом не самой ближней перспективы - но вместе с тем казалось неизбежным.
Вот только персам, хоть они формально и принадлежали к побеждающей стороне, совсем не нравилось, как шла эта война. Да, они её и придумали, когда требовалось отвлечь Спарту от освобождения полисов в Малой Азии. Но всё пошло слишком так. Спарту отвлекли слишком хорошо, и там, где в планах была кровавая затяжная бойня, истощающая силы всех участников, на деле получился дружный альянс, неплохо координирующий совместные усилия и без лишних жертв постепенно давящий спартанцев по всем фронтам. Кроме того, приносила плоды выходка Конона (который, напомню, использовал деньги, выданные ему на взятки афинским политикам, для восстановления городских укреплений и, косвенно, военного флота). Афины вернулись в большую региональную игру, как её полноправный участник со своими интересами. А интересы эти заключались как раз в расширении влияния по всем берегам Эгейского моря. Включая и Ионию с Эолидой, ради удержания которых в империи Персия всё это и затеяла.
Самое плохое, афиняне прекрасно понимали, что Персия в их союзе - просто временный попутчик, и её пожелания по развитию ситуации с афинскими интересами несовместимы. И потому принялись подгаживать персам на перспективу, восстанавливая отношения с азиатскими полисами. Сверх этого, после снятия морской блокады Афин Хабрий и его пельтасты достаточно плотно поработали "инструкторами" на восставшем против персов Кипре и в воюющем с ними же Египте. И да, отчасти - за персидские же деньги.
Потому в один не очень прекрасный день объединённые флоты Спарты, Персии и, для вящей вескости, специально выписанный из Сицилии флот Сиракуз, перекрыли судоходство в черноморских проливах, оставив Афины без хлеба. И после такой демонстрации персидский вельможа Тирибаз, бывший представителем царя в Ионии, объявил о созыве всех участников конфликта на переговоры.
Прибывшим посланцам, фактически, зачитали персидский ультиматум, сформулированный, по свидетельству Ксенофонта, в следующих выражениях:
«Царь Артаксеркс считает справедливым, чтобы ему принадлежали все города Азии, а из островов — Клазомены и Кипр. Всем прочим же эллинским городам, большим и малым, — должна быть предоставлена автономия, кроме Лемноса, Имброса и Скироса, которые по-прежнему остаются во власти афинян. Той из воюющих сторон, которая не примет этих условий, я вместе с принявшими мир объявляю войну на суше и на море и воюющим с ними окажу поддержку кораблями и деньгами».
То есть.
Персия фактически диктовала Элладе, каким именно образом та должна быть устроена. Никаких альянсов - это неизбежно трактовалось, как попытка доминирующего полиса обустроить свою маленькую уютненькую гегемонию и классифицировалось, как законный casus belli, против которого никто не имеет права возражать.
Персия фактически узурпировала роль всеобщего третейского судьи в Элладе, своим произволом решающего, у кого тут противоречащие договору империалистические наклонности, а кто тут империалист - но кого надо империалист.
Ответственной за соблюдение договора на греческой стороне становилась Спарта (кого надо империалист), что неизбежно вело к росту её влияния и установлению Пелопоннесского союза, как единственного законного альянса во всей Элладе. Мол, какая такая гегемония? Просто инструмент контроля за соблюдением договора.
Аргосско-Коринфское союзное государство было распущенно, и ослабший Коринф вновь в явочном порядке был включён в спартанскую орбиту - уже на довольно-таки птичьих правах.
Беотийский союз был расформирован, что сделало Фивы из весомого регионального игрока просто ещё одним полисом Средней Греции.
Афины сохранили за собой три острова в Эгейском море, поскольку там полисов и колоний по факту не было, только клерухии, по смыслу - что-то вроде дачных участков афинских граждан. Но сверх того - ни-ни, и чтобы никакого "интернационального долга" на Кипре и в Египте.
А полисы Ионии и Эолиды на ближайшие пятьдесят лет стали общепризнанной и неоспоримой территорией Персии, которую никто и не думал освобождать.
На первый взгляд, было несколько рискованно со стороны персов возвращать довоенный status quo и вновь делать Спарту гегемоном. Но - только на первый взгляд. Гегемоном Спарта была только с разрешения Персии и на её условиях. Более того, гегемоном Спарта была только благодаря Персии - поскольку так она вообще войну уже проигрывала. Пламенной любви к Спарте это отнюдь не добавляло - тем более, после Ификрата и Хабрия вся Эллада знала, что управу на спартанцев найти можно. Так что боялись не Спарту - боялись вмешательства Персии.
А на крайний случай персы предпочли посмотреть сквозь пальцы на Второй Афинский союз - сугубо торговый, во всех аспектах подогнанный под условия мирного договора, но всё равно абсолютно естественным образом аккумулирующий в своём составе всех недовольных. Персы не стали их трогать - противовес Спарте на случай выхода её из-под контроля был совсем не лишним.
Вот только рвануло совсем не там, где этого ожидали персы.
Продолжение следует...
Понравилось?
Тогда ставьте палец вверх и делайте репосты.
Очень понравилось - подписывайтесь!
Вам - нетрудно, а мне - приятно ♫