Однако и читателя надо понять. Он прав, ожидая встретить в этом жанре нечто необычное, обещаемое рубрикой, живость слова, игру ума.
Смех, шутка, присутствующие в рассказе, рисунке, фельетоне, украшают их. Они, как изюминки, улучшающие вкус всего изделия. В то же время приходится мириться с тем фактом, что не все люди обладают чувством юмора. Кого-то он оставляет равнодушным, у кого-то вызывает протест. Говорят, это непреодолимый недостаток, и мы часто подтруниваем над отсутствием понимания смешного.
Сказанное в равной, если не в большей, мере относится и к самим юмористам.
Вот начало фельетона: «Меня окружает стадо не то носорогов, не то бегемотов. Рев такой, что ушам больно. Затыкаю пальцами – почти не помогает. Бегу от разъяренного зверья в чащу леса. А оно не отстает, проклятое. И все орет и орет». О чем, думаете, идет речь? О том, что перед домом автора автомобили подают сигналы. Нехорошо, что подают. Но зачем же писать, теряя всякое чувство меры?
Ну а что наш бедный автор, родивший в своем воображении сверхпланового Рамзеса? Начальство его восстановило, показав, что юмор все же понимает.
Технология смеха
Когда читатели спрашивают о том, как пишется фельетон или, скажем, сатирическая заметка, они, надо полагать, имеют в виду не внешнюю сторону дела – сорт бумаги, например, цвет чернил или марку пишущего агрегата. В уютном ли кабинете сидел при сем автор, лежал ли на пляже или стоял в застрявшем лифте. Все это мало интересно, куда важнее другое – технология рождения замысла, образа, заголовка, фразы. Как отыскивается смешная деталь, изюминка. Как нащупывается верная тональность, выбирается форма подачи. Смех, ведь он тоже разный: веселый и ликующий, гневный и печальный, саркастический и сардонический.
Творческая работа – дело глубоко индивидуальное. Поэтому, видимо, нет этакого универсального самоучителя с утвержденным комплектом неожиданных метафор, заостренных гипербол, сравнений, композиционных схем, ярких зачинов и ошеломляющих концовок. На все случаи жизни.
Нет такого пособия наподобие самоучителя игры на мандолине. И все же как пишется фельетон? Как достигается эффект смешного? Ведь сатира, по определению специалистов, есть обличение смехом.
Придумано нарочно
Кстати, вопрос: может ли фельетон быть не смешным? Строгим, как бы застегнутым на все пуговицы, без тени улыбки? Ответим: может. И он реально существует. И все же смешной фельетон, даже если речь в нем идет о вещах серьезных, не в пример действеннее, и почитателей у него больше. Веселый, искрящийся юмором. Шутку у нас любят. Один неулыбчивый администратор, сочиняя доклад, поручил своему секретарю вставить в текст, как он выразился, «пару-тройку юморов для оживляжа». Так что, уж если смех серьезному документу не помеха, о фельетоне и говорить не приходится.
Хорошо, но как быть, если рядом нет остроумного секретаря? Из чего самому высечь искру смешного? Конечно, удивительные вещи дарит нам великая выдумщица – жизнь. Иногда в самородном виде такое, что нарочно не придумаешь. Вот директору овощной базы признательные подчиненные отчеканили к дню рождения увесистую золотую медаль с изображением на лицевой стороне а-ля Нерон – самого виновника торжества, а на оборотной – его супруги. Прошумел в печати неунывающий мошенник, который, пребывая в колонии строгого режима, защитил кандидатскую диссертацию на тему о бережном отношении к государственной собственности. С банкетом в лучшем местном ресторане. Два лихоимца летали по колхозам на легком самолете, собранном из деталей, которые стащили с досаафовского склада.
Получив такой подарок, садись и пиши. Просто, как есть. Комедийное зерно вот оно, на ладони. Но подарки случаются не каждый день. Как вылущить зерно самому? Где тот заветный прииск с золотыми россыпями веселых находок, сарказма, лукавинок? Остается искать их в вещах, кажущихся постными и обыденными, не заслуживающими внимания.
Приглядитесь попристальней, прищурьтесь или, наоборот, пошире распахните глаза. Пофантазируйте, не нарушая истины, конечно. И вы обязательно найдете. Пусть не целый прииск и россыпь не гоголевской пробы, но найдете.
Представьте, в вашем городе исчезли из продажи обыкновенные стулья. Смешно? Не смешно! Скорее грустно. Как подступиться к сатирической заметке? Как назвать, как начать? И ищущий находит. Называет заметку «Почему я пишу стоя?», начинается которая так: «Обычно, приглашая к себе домой друзей, я говорил: «Заходи, посидим».
Теперь я говорю: «Заходи, постоим». Неожиданно. Вообще в неожиданности кроется одна из тайн удачной сатирической детали. Она как маленькое открытие. Один далекий от сатирического цеха читатель в жалобе на местное обувное предприятие написал: «Много я видел на своем веку сапожников, но все они нашим в подметки не годятся».
Удивим контрастом
Тайна смешного в контрасте. Комичным кажется то, что резко расходится с устоявшимся представлением, нормой. Мишени сатиры – чуждые нам пережитки прошлого. Контрастен анекдот. Сатирики, юмористы любят внезапные переходы, острые столкновения.
...Пафнутьева преследовали, как он писал, за здоровую, конструктивную критику, в результате лишили средств к существованию и готовили судебную расправу. Костлявая рука голода нависла над борцом за правду: завтрак – семь копеек, обед – двенадцать, ужин – пятак. Слезы туманили глаза доброго по натуре фельетониста, сердце сжималось от сострадания. Скорей, скорей! Бегом, бегом! Только бы успеть и расквитаться с бездушными.
Вот и дом несчастной жертвы. «На звонок вышел хорошо упитанный, румяный гражданин, дожевывая крылышко цыпленка-табака.
– Где Пафнутьев? Неужто?
– Нет, я живой, – ответил он, и только мощное пожатие руки голодающего привело меня в чувство».
Бывшего труженика торгового фронта, оказывается, собирались судить за обвесы и обсчеты покупателей.