Неожиданно нож соскочил, и из указательного пальца на левой руке хлынула кровь, капая в таз с плавающей в нём картошкой. «Ну вот, началось!», — рассмеявшись, прокомментировал случившееся один из моих напарников. Я импульсивно бросил нож и двинул в сторону дома врачевателей. Как я и предполагал, никого не оказалось на месте, но я столько раз уже резался, что мог даже с закрытыми глазами справиться с поставленной задачей. Я размышлял о том, что меня же могли распределить в команду лекарей, которых на данный момент всего три человека, но по закону подлости я вечно попадал на кухню, где приходилось что-то чистить и мыть огромные чаны с чудовищным слоем нагара. Не для этого я был рождён. Медицина давно привлекала меня, с детства мне нравилось собирать разные травы на склонах вместе с дядей Эбро. Он рассказывал, каким способом их сушить и как правильно готовить снадобье.
Дверь распахнулась, и на пороге возник седой старец Ахтан, хранитель данного ремесла в этом месте. Бегло взглянув на меня, он обнажил свою перекошенную челюсть:
— Хам, ты оставляешь зарубки на себе, чтобы считать дни?
— Это просто ваш домик так и манит меня к себе, в отличие от кухни, прогоняющей меня прочь, — сделал я очевидное заключение.
— А у меня вот совершенно противоположная информация есть: тебе надо идти в свои проблемы, а не убегать от них вечно в поисках комфорта. А ну, шуруй к своей любимой картошке! — повышая тон к концу своего послания, он слегка шлепнул меня посохом по заднице, который, как и у любого приличного лекаря, всегда был в его руках.
И я, расстроенный, поспешил на встречу с ненавистной для меня кухней. Почему я вообще беспрекословно выполняю всё, что мне скажут в этом чёртовом месте? За что я вообще держусь? Что они могут сделать? Выгнать меня? Не смешите. Да даже если и так, то я ничего, по большому счёту, не потеряю. Ну, отправлюсь странствовать дальше, пока не натолкнусь на очередное прибежище. Я же не против работать на общее благо, но зачем заниматься тем, что получается у меня хуже всего? Это же не рационально! Я могу приносить реальную пользу, у меня правда есть свои сильные стороны, а меня здесь совсем не ценят.
Решено: не пойду в столовую, пусть сами справляются, если такие умные. Я свернул с тропы и направился в направлении нашей хижины. Внутри жилища было спокойно, темно и безопасно. Я прыгнул на циновку и укрылся пледом. И, хотя в душе проходили грандиозные торги по поводу этих действий, спустя некоторое время я всё-таки вырубился из-за накопившейся за всё время усталости.
***
В непролазной тьме появилась тонкая, еле заметная трещина, из которой наружу пробивался яркий свет. С каждой секундой щель всё больше расходилась по диагонали, и я, не привыкший к такой степени яркости, буквально ослеп. Когда глаза немного привыкли, я смог разглядеть красный необъятный кипящий шар с редкими взрывами на его поверхности, из которых фонтанировало некое подобие лавы, то и дело направленное в мою сторону. Зрелище завораживало и пугало меня одновременно.
Наконец, я услышал оглушительный звук, полный тревоги, как будто все дети мира заплакали в один момент. Нагнетающий и сводящий с ума. Как будто стадо диких быков неслось на тебя со всех ног. Шар начал резко увеличиваться в размерах, и когда заполнил всё пространство, произошёл оглушительный взрыв за которым повисла ещё более пугающая, кромешная тишина. Абсолютная глушь. Я не слышал и не видел ничего — была только тьма, в которой не распознать и стука собственного сердца, не разглядеть и легкого движения тени. Даже собственное дыхание затаилось и исчезло. Не было ничего.
Вдруг будто включили желтый тёплый свет, и из сумрака, мягко паря в воздухе, появился гроб, обшитый красным бархатом, в котором лежала и улыбалась моя бабушка, покинувшая нас уже лет двадцать назад.
Покружив вокруг меня, как будто заявляя об окончании какого-то периода, объект неспешно удалился из поля видимости, точно так же, как и возник. Картинка судорожно задергалась, и, затрубив разом в сотни рогов, из темноты вырисовались очертания моей родной местности. Далее, из правого верхнего угла, увеличиваясь в размерах, начал стремительно приближаться ярко светящийся смерч, сметающий всё на своём пути: деревья, овец, маленьких детей, повозки, тазики, белье, развешанное на веревках.
Когда в поле зрения не осталось ничего статичного, изображение на секунду погасло, и вместе с яркой вспышкой из вихря проявился образ гневного божества. Темно-синее существо с тремя парами рук, в каждой из которых было сжато разное оружие, агрессивно приближалось ко мне. Шесть пар глаз на его головах внимательно изучали меня, настолько глубоко, что всё моё нутро моментально сжалось. Фигура внушала тотальный ужас и страх. Буквально оцепенев, я не мог абсолютно ничего сделать. Божество имело полнейшую власть надо мной. Казалось, этот миг растянулся на целую вечность, окутывая меня вязким слоем болотной слизи.
Парализованный и отчаявшийся, я смиренно молил об одном: чтобы это всё как можно быстрее закончилось.
Наконец, существо оскалило свои пасти, полные окровавленных клыков, и двинулось в мою сторону. Я не мог даже закричать или отвернуться, хотя готов был бежать сломя голову. Оно замахнулось топором, и вонзило его со всей мощи в землю перед моими ногами, и тут же освободившейся рукой схватило за горло, принявшись меня неистово трясти.
***
Я открыл глаза, и пред взором моим предстали лица монахов, склонившихся надо мной. Увидев, что я наконец-то пробудился, они прекратили меня дергать из стороны в сторону и расплылись в улыбках.
— Как спалось? — издевательским тоном,поинтересовался первый.
— Да врагу не пожелаю таких приключений! — ещё приходя в чувства, с усилием выдавил я из себя.
— Ты разве не слышал торжественные звуки? С минуты на минуту приезжает учитель Йоши, а тебя нигде нет, — выдал мне концентрированную информацию к размышлению второй спаситель.
— Ох! — только и смог произнести я.
— Давай, вставай быстрее! Побежали! Нам не простят, если мы опоздаем!
— Идём-идём... Как же вовремя вы появились! Спасибо вам огромное, братья!
Они в ответ лишь непонимающе переглянулись и молча направились к выходу. Я незамедлительно последовал за ними.