Здравствуй, Джек!
Чем занят ты сейчас? Ловишь ли устриц в небесных заливах на быстроходной шхуне? Путешествуешь ли по бесчисленным морям, наслаждаясь мириадами островов, лагун, простором океана, имя которому - Вечность? Вернулся ли в детство, предводительствуешь ли шайкой хулиганов - разносчиков газет? Или, возможно, бесконечно совершенствуешь свою ферму, на этот раз не погрязнув в долгах, и достраиваешь Дом Волка, которому теперь не страшен никакой пожар? Пишешь ли ты, Джек?
Знаю, тебе, поборнику идей Спенсера, Дарвина, Маркса, глубоко чужда эта "метафизика", домыслы о загробной жизни, где каждый занят тем, от чего счастлив. Но я вынужден идти на эти допущения и эти условности. Ведь мне нужно написать тебе письмо. Письмо человеку, которого нет в живых, так что весь этот текст - допущение и условность.
Такое задание я получил от руководителей некоего литературного проекта, в котором когда-то принимал участие. Мне нужно было написать письмо любимому писателю, напросившись к нему в ученики. В качестве адресата я выбрал тебя, Джек, но, боюсь, задание я провалю. Ученик писателя. Глупо, да? Вращаю эти два слова в своей голове, пытаясь увязать между собой, осмыслить. Ничего не выходит. Ученик писателя... Хэй, Джек, взялся бы учить писателя?
Знаешь, в школе у меня были большие проблемы с написанием сочинений. И тогда я задал одному журналисту, который являлся, так совпало, моим отцом, простой вопрос - как мне научиться писать? Я получил простой ответ - читай! Много читай.
Джек, своим творчеством ты добавил в эту нехитрую инструкцию еще один глагол - живи! Много живи. Причем ты, проживший за 40 лет множество жизней и сценариев, должен как никто понимать, что "много" - здесь это не про цифры, не про возраст, не про время. Здесь это неколичественное понятие. Вот этому я бы и хотел у тебя научиться. Искусству пусть не писать, но жить как Джек Лондон.
Ты очень многое пережил. Свою биографию ты знаешь уж точно лучше меня. Чего только стоят твое детство и три сотни отказов перед тем, как случились первые твои публикации. Ты удивительно много пережил. Меня восхищает твоя внутренняя сила. И пусть ее сломала литературная поденщина, дитя долгов, вызвав твой творческий кризис... Плевать! Это никак не умаляет твоих побед.
Хотел бы и я иметь такую силу. В твое время, Джек, в США, придавленных кризисом на рубеже веков, судьба все так же, как и сейчас, задавала людям вопросы. И получала прямой ответ, - удар кулаком по своей ухмыляющейся физиономии. Имя этому удару не хук и не джеб. Имя ему - Поступок.
Сейчас, Джек, не все мои современники, но многие, и я в их числе, отвечаем на эти вопросы вопросом встречным. Имя ему - рефлексия. Мерзкое, дрянное имя. Многое я бы мог тебе написать об этом, но не стану. У нас тут, знаешь, всякого дерьма навалом, о существовании которого ты узнать не успел. Мотивационная литература, например.
Я хотел бы выяснить источник этой силы. Если вся суть ее в воспетой твоим героем, Мартином Иденом, "биологии", то я умываю руки. Если же есть и другой секрет, то все свое воображаемое ученичество я хотел бы свести к простому вопросу - как ты это пережил? Джек, как ты это пережил?!
