Роман. Продолжение
* * *
В тот день Димка приехал в Санино «поместье» поздно вечером. Соскучившиеся по нему домочадцы, перебивая друг друга, рассказывали новости, накрывали на стол. Александр потянул во двор – показывать новенький, приобретенный по счастливому случаю, мини-погрузчик.
- Смотри, Димас, у него чего только нет: и ковш, и тележка, и куча каких-то прибамбасов, в которых я не разбираюсь. А обзорность какая! Все видно! А управление! Слушай, как в компьютерной игре – джойстиком! И даже кондишен имеется! Летом не спаришься. И зимой не околеешь! Во, смотри!
Погрузчик был новенький, оранжево-черный, аккуратный, как игрушечный. Димка с Саней не удержались, и немножко поутюжили двор на нем. Потом загнали технику под навес, и отправились в дом.
По дороге Саня завернул в хлев:
- Пойдем, глянем, как там Степанида. Захворала она…
Степанида – любимая Санина коза, кормилица для детей.
- Ногу сломала! Привез ее в ветеринарку, а там – умники! – «под нож!», говорят. И ничего больше! А как под нож ее, Степаниду?! Ну, ты-то понимаешь, о чем я! У нас, вон, Васька малой, ему без молока козьего никак! К счастью один врач нормальный оказался. Говорит, если представить, что не коза, а собака, то можно попробовать и гипс наложить! Ну, и попробовали! И получилось. Я и Степаниду, и врача привез только что.
Хлев у Сани на обычный хлев не похож. Помещение теплое, по уму сделано все. Тут тебе и горячая вода, и для коров загоны, и для козочек, и для телят. Светло, как дома. И даже музыка из приемника.
Димка ни в коровах, ни в телятах, ни, тем более, в козах, ничего не понимал, но уважение проявлял, и если Саня звал посмотреть хозяйство, шел, и нахваливал.
Загипсованная Степанида жалобно мекала в дальнем углу.
- Ну, как она, доктор? – Саня навалился на перегородку, заглянул в загончик. – Будет жить?
Димка тоже перевесился через перегородку.
Доктор! Ну, Саня, артист! Не «доктор»! Докторша! Худенькая, в сером теплом свитере, в клетчатом платке с кистями. На табурете – круглая банка – бикс, в которую она уже складывала разные страшные медицинские принадлежности, шприцы и ампулы.
- Я ей укол сделала, обезболивающий, сейчас спать будет, - врач привычным движением скатывала с тонких рук перчатки. – Будем надеяться, что все получится. Но я советую вам ее в дом взять. Нужно будет контролировать, когда она придет в себя и начнет вставать. Не знаю, нужно ли, но можно попробовать подвешивать ее, как в гамаке, чтобы не опиралась на ножку. Ну, вы это по-хозяйски сами решите!
- Ну, домой – так домой, и гамак, доктор, сделаем! – Саня боком пролез в загончик, аккуратно подсунул под Степаниду руки, поднял ее. – Пойдемте, доктор, ужинать! Гостей у нас много сегодня!
Доктор распустила узелок на платке с кистями, стянула его с головы, и по спине у нее раскатилась медно-каштановая упрямая волна…
Впрочем, уже и без этого Димка узнал ее, по голосу. И отшатнулся в сторону – потерял равновесие. Этот голос он не мог спутать. Он помнил его все это время. Белка. Такая же, как много лет назад. Сколько? Димка считал по годам, и сбивался. Хотя можно было не считать. Он и без подсчетов хорошо знал, сколько дней и ночей отделяют его от того страшного дня, когда он оставил ее в больнице.
Он думал о том, что скажет ей, когда найдет. И боялся того, что в Белкиной жизни на его месте уже давно кто-то другой. Он уже видел ее руки, углядел, что на пальце безымянном на правой руке нет кольца, и следа от него тоже нет, но это ничего не значило. Многие ведь не носят обручальное кольцо. И замужем официально можно не быть, но иметь не свободное сердце.
Он боялся, что Белка сейчас пройдет мимо, не остановится. И он даже не узнает, где она, как живет, чем занимается. Она ведь когда-то вычеркнула его из своей жизни, оборвала на полуслове…
- Дима, я знала…
* * *
- …я знала, что мы обязательно встретимся в … другой жизни, - Белка запнулась. – Да, именно так, «в другой жизни». В той нам вместе было уже нечего делать…
Я вылезла из всего, благодаря родителям, которые сначала вытащили меня, вылечили, а потом заставили за все отработать. Я не обижаюсь! Нет!!! Это было единственно правильное решение. Я не обижаюсь, что тянула на своем горбу дом и хозяйство своей тетки-фермерши, маминой сестры. Я была батрачкой, но эта жесткая пахота стала для меня лекарством. Мне некогда было о другом думать. А еще я уперлась – решила доказать родителям, что не совсем скотина, что рано они на мне крест поставили. Я хотела, чтобы они это все-таки увидели, и признали, и, как ребенка, похвалили.
А они не похвалили. Ни разу. Более того, мнение о ней не поменяли, списали за ненадобностью. Благо, у Белки был брат, на которого родители и обрушили всю свою родительскую любовь и заботу.
А у нее была только бабушка. За то, что она поддерживала Белку, родители и ее исключили из своей жизни.
- Бабушка сказала, что ты искал меня…
- Почему ты не помогла мне? – у Димки дрогнул голос. – Почему ты оставила меня одного?!
- Вдвоем мы бы утонули. Выплывать из этого нужно в одиночку. И еще, я всегда знала, что если судьба, то все само устроится. Я не делала никаких шагов навстречу. Да поначалу и не могла. Когда батрачила у тетки – а хозяйство у нее на выселках! – я даже бабушке не могла сообщить, где я, и что со мной! Потом я оттуда убежала. И очень вовремя: бабушки скоро не стало. К счастью, мне досталась ее квартира, и я не оказалась на улице. Квартиру я поменяла, чтобы родители меня не нашли. Да они, наверное, и не искали…
- Я искал тебя…
- Я знаю!
- Я искал тебя, - повторил Димка. – И нашел.
Окончание следует