55 лет прошло после ташкентской встречи Президента Пакистана Мохаммеда Айюб Хана и Премьер-министра Индии Лала Баходура Шастри. Это была первая в истории встреча глав мировых держав в узбекской столице и никто даже представить не мог, чем всё может закончиться.
В этой публикации будет очень много текста и фотографий, которые вы наверняка увидите впервые.
В январе 1966 году, в разгар вооруженного конфликта между Индией и Пакистаном, правительство Советского Союза решило провести международную конференцию в Ташкенте, на которую согласились приехать лидеры двух противоборствующих сторон. Конфликт начался в 1965 года. Все попытки США примирить эти страны были безуспешны, кончались неудачей.
И тогда с инициативой перемирия выступила Москва. Делегацию, вылетевшую в Ташкент, возглавил председатель Совета министров СССР Алексей Косыгин.
Ташкентская декларация о прекращении военных действий (на английском языке).
1966 г. Архив внешней политики Российской Федерации ИДД МИД России
Ташкентская декларация о прекращении военных действий. 1966 г.
Косыгину удалось невозможное: было подписано перемирие.
По этому случаю состоялся грандиозный банкет, а на следующее утро 12 января 1966 года зарубежные средства массовой информации вышли с сенсационной информацией о том, что в Ташкенте на банкете по случаю завершения мирных переговоров между делегациями Индии и Пакистана отравлен Лал Бахадур Шастри, арестована группа подозреваемых из обслуживающего персонала. Советские газеты поместили сообщение ТАСС: «Президиум Верховного Совета СССР и Совет Министров СССР с глубоким прискорбием извещают о том, что 11 января 1966 года в 1 час 30 минут в г. Ташкенте скоропостижно скончался выдающийся государственный деятель, премьер-министр Республики Индии Лал Бахадур Шастри».
Вспоминает израильский журналист Геннадий ПЛЕТИНСКИЙ.
В ту пору я был далеким от политики старшеклассником, но нам на уроках объясняли важность происходивших в родном городе событий. А 10 января учащимся старших классов велели назавтра в шесть утра прийти в школу, чтобы в организованном порядке отправиться к трассе, ведущей в аэропорт, и изобразить восторженную толпу, провожающую участников столь удачных переговоров.
Пришли почти все, хотя ранний подъем дался нелегко. Погода стояла морозная. На месте нам раздали индийские флажки (пакистанские, видимо, не успели изготовить). Стоим на морозе час, второй… Тут по толпе пронесся слух, что ночью Шастри скончался. Вскоре сопровождавшие нас учителя подтвердили скорбную весть и сказали, что поступило указание – дожидаться гроба с телом почившего, но изображать уже не восторженную, а скорбящую толпу. И флажками не размахивать.
Ближе к полудню на большой скорости промчалось несколько «чаек» с участниками переговоров. Позже проехал военный джип с прицепом – артиллерийским орудием, на лафете которого был установлен крохотный гробик с телом Шастри. Затем нам объявили, что можно расходиться.
После увиденного домой не хотелось. Мой приятель Арон, отец которого работал в аэропорту, предложил посмотреть, как будут улетать самолеты с участниками переговоров. «Воздушные ворота» Ташкента оказались в тройном оцеплении из милиционеров и солдат, но Арон знал здесь все ходы и выходы, и нам удалось, обойдя два оцепления, проникнуть в здание аэровокзала. Третье оцепление оказалось посерьезнее: на подходах к летному полю плечом к плечу стояли курсанты военного училища. Так что нам пришлось довольствоваться наблюдением из-за их спин через большие окна, возле которых толпилось немало любопытствующих.
Обратил на себя внимание полный, невысокий, с густыми усами и длинными волосами мужчина средних лет со значком «Press» на лацкане пиджака. Он уверенно прошел сквозь оцепление, приговаривая: «Пресса, пресса». Много лет спустя я увидел знакомое лицо на телеэкране: это был ведущий передачи «Международная панорама» и будущий посол СССР и России в Израиле Александр Бовин…
Тем временем к выходу на летное поле подогнали самолет с надписью индийскими буквами.
Военные сняли гроб с телом Шастри. Айюб Хан и Косыгин встали первыми в шеренгах, подставив плечи. Процессия под звуки оркестра медленно двинулась по направлению к самолету. Потом прямо на летное поле выехали «чайки», забрали Айюб Хана, Косыгина и Рашидова.
Остальные пошли к стоявшим неподалеку «Волгам». Самолет вырулил на взлетную полосу, и спустя полчаса мы увидели, как он поднимается в воздух. Арон, имевший склонность к черному юмору, задумчиво произнес: «Приехал в белой шапочке – уехал в белых тапочках». Не знаю, сам ли он придумал это двустишие или услышал от кого-то в толпе.
Что же произошло накануне?
По случаю подписания договора состоялся грандиозный банкет, а на следующее утро СМИ всего мира сообщили сенсационную информацию о том, что в Ташкенте на банкете по случаю завершения мирных переговоров между делегациями Индии и Пакистана отравлен Лал Бахадур Шастри, арестована группа подозреваемых из обслуживающего персонала. Эта «теория заговора» до сих пор упоминается в СМИ.
Пишет в своей книге "Язык мой - друг мой" личный переводчик Алексея Косыгина Виктор Михайлович Суходрев
Наконец главное дело, ради которого все собрались, увенчалось успехом: был составлен и подписан совместный документ — Ташкентская декларация. Случилось и то, что еще две недели назад казалось совершенно немыслимым: Айюб Хан и Лал Бахадур Шастри поужинали наедине… Это была подлинная победа советской дипломатии. И главную роль в ней сыграл Алексей Николаевич Косыгин.
Вечером последнего дня состоялся большой прием, где присутствовали и пакистанцы с индийцами, уже начавшие друг с другом общаться. Было шумно, весело и в то же время торжественно. Состоялся концерт с участием узбекских артистов. На всех сильное впечатление произвел танец живота в исполнении одной из танцовщиц. Фельдмаршалу Айюб Хану она заметно понравилась. А Шастри, приверженец самых строгих индуистских правил, особого восторга не проявил.
После концерта Шастри первым выразил желание уехать в свою резиденцию. Косыгин вышел с ним на улицу, они тепло попрощались. Вскоре засобирался и Айюб Хан. Косыгин вышел проводить и его. Пакистанский президент неожиданно предложил Алексею Николаевичу:
— Господин премьер, моя резиденция находится буквально в двух шагах отсюда. Не зайдете ли вы ко мне выпить виски на сон грядущий? У меня с собой есть…
Замечу, что у фельдмаршала, несмотря на то что он являлся руководителем мусульманской страны, не было никаких предрассудков по поводу спиртного. Косыгин секунду-другую подумал, повернулся ко мне и спросил:
— Ну как, пойдем?
Я ответил:
— Алексей Николаевич, если вы пойдете, то я уж конечно пойду.
И мы отправились к Айюб Хану. Зашли. Подали нам виски с содовой. Минут двадцать хозяин и гость поговорили о прошедшей встрече. Айюб Хан очень тепло поблагодарил Косыгина за отлично выполненную посредническую миссию.
Затем Косыгин отправился в свою резиденцию, а я на другой машине поехал в центр Ташкента, в гостиницу, где размещалась советская делегация.
Когда я там появился, внизу, в ресторане, шел прощальный ужин. В зале стояли три длинных стола: за средним сидели наши, а справа и слева — соответственно пакистанцы и индийцы. Я присоединился к нашим. Все члены делегаций были рады успешному завершению конференции. Сначала один из пакистанцев, а потом и индиец принесли из своих номеров по нескольку бутылок виски, джина, других напитков, — словом, веселье не затихало.
В полночь я решил отправиться к себе в номер. Предстоял трудный день. Сначала — отлет Шастри и Айюб Хана. Косыгин должен был поочередно провожать их в аэропорту. Потом — наш отлет. А я еще хотел успеть заскочить на ташкентский базар: обидно же побывать в Ташкенте и не привезти с собой в морозную Москву виноград, хурму, гранаты…
«Жил и умер…»
Моим планам не суждено было сбыться.
Едва я начал засыпать, как раздался телефонный звонок.
Чертыхаясь, я подошел к тумбочке, на которой стоял аппарат. Звонил секретарь нашей делегации Игорь Земсков.
— Виктор, вставай скорее! Шастри умирает! — послышался в трубке его встревоженный голос.
«Ну вот, напились и развлекаются», — спросонья подумал я и рявкнул в трубку:
— Прекрати дурака валять, Игорь. Дай человеку выспаться!
Только я добрался до постели, как телефон зазвонил снова.
— Слушай, — взмолился я, — если у вас кончилась выпивка, у меня тут стоит бутылка коньяка. Возьмите и оставьте меня в покое!
— Витя, подожди. Не бросай трубку. Шастри действительно умирает.
Только тут я понял, что он не шутит.
Я быстро оделся и спустился в холл. Меня встретил Земсков, который сказал: из резиденции индийского премьера сообщили, что у Шастри сильный сердечный приступ, туда уже выехали врачи из ташкентской спецбольницы.
Среди членов нашей делегации был один из заместителей Громыко — Николай Фирюбин, в МИДе курировавший азиатский регион. Мы вместе с ним кинулись к дежурной машине и по пустынному городу (было около часа ночи) помчались в резиденцию Шастри. Я сказал шоферу, чтобы гнал как можно быстрее. Никогда не забуду тех безлюдных ташкентских улиц за окном «Волги» и того тревожного чувства, которое охватило меня тогда.
Уже на подъезде к резиденции, она называлась «Дурмень», мы нагнали машину Косыгина и въехали во двор буквально у нее на хвосте. В дом я вошел сразу за Алексеем Николаевичем. Нас немедленно повели в спальню Шастри. Первое, что мы услышали, были звуки сильного, учащенного дыхания. Так дышат пожилые люди, когда им приходится подниматься пешком на высокий этаж. Посреди комнаты, прямо на полу, лежал Шастри. Над ним, стоя на коленях, колдовали врачи.
— Так он жив?! — воскликнул Косыгин.
Подняла голову одна из врачей, пожилая женщина, как потом выяснилось, — ведущий кардиолог ташкентской правительственной больницы. На лице у нее было такое безнадежное отчаяние, что мы поняли: Шастри спасти не удастся. Собственно говоря, он уже умер, дыхание было мнимым — легкие раздувал аппарат искусственного дыхания.
Через несколько минут врачи сказали, что дальнейшие меры бесполезны, и отключили аппарат. В комнате воцарилась тишина. Тело Шастри положили на кровать.
Его личный слуга рассказал потом, что премьер-министр чувствовал себя нормально, собирался лечь спать, попросил чаю. Потом вдруг встал, сказал на хинди: «Мама, мама» — и упал.
В особняк уже приехали министр иностранных дел, министр обороны, посол Индии. Все были в полной растерянности. Только что успешно закончилось такое важное совещание, так все шло хорошо…
Не могу не отметить одну немаловажную деталь, может быть ускорившую кончину Шастри. На следующий день, по приезде домой, он должен был отчитаться в парламенте и доказать правильность своих действий — обосновать те необходимые уступки, на которые он пошел во время переговоров. Но оппозиция в Индии всегда была достаточно сильной. Шастри знал и, наверно, переживал, что далеко не все согласятся с достигнутыми компромиссами.
Замечу, что Айюб Хану было легче в этом отношении: в Пакистане еще действовал военный режим и президенту ни перед кем отчитываться не надо было.
Так получилось, что мы с Косыгиным какое-то время оставались вдвоем в спальне Шастри: одни члены индийской делегации связывались с Дели, другие проводили экстренное совещание.
После некоторого замешательства министр иностранных дел Индии сказал, что надо накрыть тело Шастри индийским национальным флагом. Начали искать флаг. В конце концов он обнаружился у начальника нашей охраны. Я взял его и вернулся в спальню. Мы с Алексеем Николаевичем встали по обе стороны кровати, на которой лежало тело Шастри, развернули флаг и аккуратно накрыли им покойного.
По индийским обычаям тело умершего следует кремировать на следующий день после смерти. Поэтому гроб с телом премьер-министра надлежало срочно отправить в Дели. Так же срочно надо было подготовить официальное сообщение о смерти Шастри.
Той же ночью Ташкентскому авиационному заводу приказали изготовить гроб из алюминия с выпуклым окошком из плексигласа. Потом возникла проблема с лафетом. Маршал Малиновский дал личное указание распилить артиллерийскую гаубицу, чтобы взять лафет. К утру все было готово.
Кадры архивной кинохроники.
Большой траурный кортеж через весь город двинулся в сторону аэропорта. Специальным рейсом вместе со своим покойным премьером улетели и члены индийской делегации.
Пишет Сергей Турченко.
Банкетная смерть главы Индии
Немедленно были арестованы повара во главе со старшим метрдотелем Кремля Ахметом Саттаровым, который впоследствии рассказал редактору РГК о событиях полувековой давности.
Много лет назад, работая в архиве Ташкентского УКГБ над статьей о зарождении советской наркомафии, я совершенно случайно наткнулся на тонкую красную папку, озаглавленную: "О покушении на премьер-министра Индии Лал Бахадура Шастри 11 января 1966 года". Только открыл ее, как приставленный ко мне сотрудник архива вежливо, но непреклонно запретил просмотр секретных на тот момент документов. Удалось лишь выхватить взглядом с первой страницы фамилию и московский адрес "главного заговорщика" - старшего метрдотеля Кремля Ахмета Саттаровича Саттарова.
Возвратившись в Москву, в Ленинской библиотеке просмотрел газетные подшивки той поры. 12 января 1966 года некоторые зарубежные средства массовой информации писали о том, что в Ташкенте на банкете по случаю завершения мирных переговоров между делегациями Индии и Пакистана отравлен Лал Бахадур Шастри, арестована группа подозреваемых из подразделения обслуживания ташкентского застолья.
Советские газеты поместили сдержанное сообщение ТАСС: "Президиум Верховного Совета СССР и Совет Министров СССР с глубоким прискорбием извещают о том, что 11 января 1966 года в 1 час 30 минут в г. Ташкенте скоропостижно скончался выдающийся государственный деятель, премьер-министр Республики Индия Лал Бахадур Шастри".
Нашел я тогда и Ахмета Саттарова, который кремлевским метрдотелем уже не работал, слава Богу, оказался жив, здоров и на свободе. Правда, о случившемся в Ташкенте разговаривать он наотрез отказался: еще, мол, не истек срок подписки о неразглашении сведений, связанных со службой в Кремле.
Прошли годы. И вот я снова позвонил Саттарову. На этот раз Ахмет Саттарович согласился рассказать о том печальном, а в чем-то и курьезном эпизоде.
- В январе 1966 года в Ташкенте проходила встреча между главами правительств Индии и Пакистана, на которой решался вопрос о перемирии воюющих стран. Для ее обслуживания в Ташкент была отправлена спецгруппа метрдотелей из Кремля, в которую включили и меня. Подготовка шла около месяца. Один из важнейших вопросов, который мы отрабатывали, - соблюдение правил смешанного этикета. В данном случае это было нелегким делом, так как европейский протокол сильно отличается от мусульманского и буддийского. Большое внимание уделили и эстетике обслуживания гостей. Достаточно сказать, что была приготовлена самая дорогая и изысканная посуда, среди которой - найденные в запасниках Министерства торговли Узбекистана столовые сервизы эмира Бухарского.
После совещания, на котором было подписано перемирие, состоялся банкет "а-ля фуршет". По окончании весь обслуживающий персонал, валившийся с ног от усталости, собрали, чтобы поздравить с успешным завершением встречи и вручить правительственные грамоты. Меня и еще некоторых метрдотелей в Москве обещали представить к правительственным наградам. Счастливые, мы все отправились в гостиницу.
Рано утром меня разбудил офицер девятого управления КГБ (охрана членов Политбюро и правительства), от которого я узнал о кончине Лала Бахадура Шастри. При этом офицер металлическим голосом сообщил, что есть подозрение в отравлении индийского премьера. Сначала я подумал, что это розыгрыш, но, услышав шум по всей гостинице, понял, насколько все серьезно.
Меня и еще троих метрдотелей Кремля, среди которых я был старшим, посадили в "Чайку" и сразу надели наручники. Все это сопровождалось вспышками фотокамер и огромным интересом со стороны международной прессы. Мы четверо обслуживали самых высокопоставленных лиц, присутствовавших на совещании, поэтому сразу попали под подозрение. Нас привезли в местечко Бульмень - это километрах в тридцати от города, посадили в подвал трехэтажного особняка, запретили разговаривать между собой, поставили охрану. Через некоторое время в подвал привели повара-индуса, который готовил блюда индийской кухни для банкета. Мы все считали, что отравление Шастри - дело рук этого человека, потому что друг в друге были уверены, как говорится, на все сто процентов. Но, тем не менее, все боялись того, что нам могут приписать участие в отравлении. Нервное напряжение было настолько велико, что у одного из моих коллег виски буквально на глазах покрылись сединой, а я до сих пор иной раз заикаюсь. Шесть часов мы провели в этом подвале, но они показались нам вечностью. И вот наконец открылась дверь, и вошла целая делегация во главе с Косыгиным. Извинившись перед нами, он сказал, что мы свободны. Как показала экспертиза, Шастри умер своей смертью от четвертого инфаркта.
Несмотря на то, что мы очень быстро были, как говорится, оправданы, зарубежная печать успела окрестить нас "отравителями премьера Индии". И лишь наши газеты проявили сдержанность.
Этот инцидент, тем не менее, наделал много шума. Когда нас везли из Бульменя, желающие сделать наши фотографии буквально висели на фонарных столбах, все дороги были переполнены представителями прессы со всего мира.
- Ахмет Саттарович, но ведь "девятка", наверное, жестко контролировала весь банкет, в том числе и качество продуктов. Имелась ли хотя бы теоретическая возможность для подобного покушения? - спросил я.
- Думаю, что нет. Ни один продукт без тщательного лабораторного анализа не мог попасть ни на банкетный стол, ни в холодильники в апартаментах глав государств, - был ответ.
Многие из сторонников и близких родственников Шастри отказались в то время и с тех пор отказываются поверить в обстоятельства его смерти.
Смерть Лала Бахадура Шастри известна как одна из самых больших неразгаданных загадок всех времен.
Теории заговора появились в течение нескольких часов после его смерти.
После смерти Шастри его супруга Лалита Шастри заявила, что он был отравлен.
Возможное существование заговора освещалось в Индии журналом «Outlook» . Позже Анудж Дхар , автор книги ЦРУ «Взгляд на Южную Азию» , в соответствии с Законом о праве на информацию обратился с просьбой рассекретить документ, предположительно связанный со смертью Шастри, но канцелярия премьер-министра отказалась подчиниться, якобы сославшись на то, что это может привести к причинению вреда международным отношениям, всё это вызовет разлад в стране и нарушит парламентские привилегии.
Другое ходатайство Кулдипа Наяра о RTI также было отклонено, поскольку ОУП сослалось на освобождение от раскрытия информации в своем заявлении. Министерство внутренних дел не ответило на вопросы, проводила ли Индия вскрытие Шастри и расследовало ли правительство версию отравления. Полиция Дели в своем ответе на заявление RTI сообщила, что у них нет никаких записей о смерти Шастри.
Министерство иностранных дел также сообщило, что вскрытия в СССР не проводились. Сотрудник центрального отдела общественной информации полиции Дели в своем ответе от 29 июля сказал: "Нет таких записей, связанных со смертью бывшего премьер-министра Индии Лала Бахадура Шастри. Что вызвало еще большие сомнения.
ОУП ответило только на два вопроса о заявке на RTI, заявив, что у него есть только один секретный документ, касающийся смерти Шастри, который не подлежит разглашению в соответствии с Законом о RTI. На остальные вопросы он направил в Министерство иностранных дел и внутренних дел для ответа. МЭБ заявило, что единственным документом бывшего советского правительства является «отчет о совместном медицинском расследовании, проведенном группой, состоящей из Р.Н. Чуга, лечащего врача премьер-министра и некоторых российских врачей», и добавило, что вскрытие не проводилось в СССР. Министерство внутренних дел передало этот вопрос в полицию Дели и в Национальный архив для получения ответа на вопрос о вскрытии тела Шастри в Индии.
Версия о том, что Лал Бахадур Шастри был отравлен в Ташкенте рассматривается и по сей день.
В 2018 г. журнал «Diplomacy&beyond» опубликовал своё расследование на тему убийства Б. Шастри.
И вот что писали в журнале: «В 1 час 25 минут 11 января Лал Бахадур Шастри проснулся, от сильного кашля в своей резиденции в Ташкенте. Поскольку в его комнате не было телефона и какой-либо другой связи, он вышел в соседнюю комнату, попросить своих сотрудников вызвать его личного врача доктора Чуга. К прибытию доктора, Шастри уже был в очень плохом состоянии. Все симптомы были похожи на сердечный приступ.
Когда тело самолётом привезли в Индию в ноздрях, на груди и во рту Шастри нашли следы крови.
Если он умер от сердечного приступа, как считается официально, то откуда появилась кровь?
Единственным способом выяснить, не был ли Шастри отравлен, было бы посмертное вскрытие его тела. Семья требовала этого. Но требование не удовлетворили»…
Память о Шастри в Ташкенте.
Спустя десять лет после его кончины, в 1976 г., в центре узбекской столицы ему был установлен памятник, названа улица (до 1976 г., улица Жуковского), работает Индийский культурный центр им. Шастри, есть также школа его имени (№24 по ул. Сагбан), где преподают язык хинди и где установлен еще один памятник Шастри .
Ташкентцы хорошо помнят автостанцию Шастри, откуда ездили в Чирчик, Чимган и другие горные посёлки Ташобласти, хоть это и не было официальное название его запомнили на всю жизнь.
Скульптор Яков Шапиро работает над первым памятником Шастри, который установлен в Ташкентской школе №24 имени Шастри.
Интересный факт, именно этот памятник должен был быть установлен в самом центре Ташкента по улице Шастри, но, по неизвестной причине памятник не установили.
Этот же самый, первый памятник Шастри рядом со школой №24 по ул. Сагбан. Его привели в порядок в 2018 году. Скульптор Я. Шапиро.
Школа №24 имени Шастри по ул. Сагбан в Старом городе.
Здание школы также было отремонтировано.
А это уже бюст Шастри, его установили на одноименной улице в 1976 году. Скульптор Яков Шапиро.
Индийские туристы обязательно посещают это священное для них место.
Мемориальная доска на стене дома, где во время Ташкентской встречи глав правительств Индии и Пакистана в январе 1966 года находилась резиденция премьер-министра Республики Индии Лала Бахадура Шастри.
Интересно, где сейчас это место, где была установлена это доска?
Ташкент. 1988 г. Интересно, где сейчас эта памятная доска?
Она ведь еще была на своём месте, пока не начался снос здания библиотеки Алишера Навои на площади Мустакиллик в 2003 году.
Ташкент. 2003 г. Снос здания библиотеки имени Навои на площади Мустакиллик, где проходили переговоры глав Индии и Паксистана. Сейчас здесь новое здание бывшего Сената Олий мажлиса, ныне - здание Администрации президента Узбекистана.
Текст по материалам:
- Книга Виктор Михайлович Суходрев "Язык мой - друг мой". Москва. 2008 г.
Спасибо, что дочитали до конца!
Понравилась публикация?
Поддержите нас лайком и подписывайтесь на эксклюзивные публикации о Ташкенте.
Мы в Facebook
Мы в Instagram
Мы в Telegram
Мы в Tik-tok
Tashkent Retrospective 2021 ©
