Через три ночи после этого племя пировало, расположившись на большом и богатом дичью пастбище близ местечка Булугур. Отважных юношей и Чоно чествовали как героев, даже Хурдан Морь светился одобрительной радостью, пряча ее за хмурым взглядом. Унег и остальные важно сидели у костра, копируя старших более опытных товарищей, в то время как Том Гэдес, поглощая мясо и эль за четверых, в очередной раз рассказывал о том, как по дороге к становищу столкнулся с сотней степных налетчиков и как отважно он их всех одолел. Соплеменники слушали его с улыбкой на лице. Ближе к ночи пир разгорелся не на шутку, охотники принялись спорить о силках и добыче, а старые члены общины завели нудные разговоры о былых временах. Унег слушал их вполуха.
- Помню зим эдак двадцать назад стояли мы у замка Риндьяр, что на границе со свадами. В то время мы как раз воевали, и нашей тысяче во главе с Чауркой Нояном было велено захватить и удержать это место. Помню, мы только-только возвели укрепления, начали мастерить осадные лестницы, как нам на голову свалились свадийские рыцари. Мы знали, что вражеская армия на подходе, да только не подозревали, что авангард вырвался далеко вперед и собирался снести нас как солому на ветру. Многие из нас тогда даже на коней вскочить не успели – закованные в сталь рыцари клиньями прошили наш лагерь с трех сторон, погибло столько, что не счесть. Те, кто смог выжить тогда, я в том числе, бежали с поля боя, побросав знамена и раненых. Чаурка Ноян попал в плен к свадам, Санжар-хан долго тогда собирался выкупить его. В итоге дотянул до конца войны, а там и пленных отпустили по домам. Скупой у нас хан, что не говори, а ведь правда.
Унег настолько отвлекся, что не понял даже, кто рассказывал эту историю. Разумно предположить, что это был Тал Хээрийн Зурх, насколько было известно Унегу, старый воин участвовал во многих сражениях, ходил под знаменами Санжар-хана на запад и север, в вегирские земли. Но рассказать историю мог и Навчны Зангилаа, которому почти сто лет. В силу возраста он мог и перепутать сроки давности.
- Свадийские рыцари конечно грозная сила, но сталкивались ли вы когда-нибудь с мамлюками в разгар песчаной бури? – раздался из темноты голос слепого Догол Морь, отца Хурдан Морь.
- Той весной мы выступили ордой в сто тысяч голов на восток, в самое сердце сарранидских земель. Янакир-хан хотел остановить вторжение чернолицых людей в наши земли – когда-то вся пустыня и плодородные пограничные земли принадлежали нам. Хан дал указ младшему сыну, Дустуму, возглавить это наступление. На четвертую неделю апреля, близ Амеррада наше войско застигла песчаная буря. Мы были готовы столкнуться с ней, но оказались бессильны перед тем, что принес с собой пустынный буран. В то время, как наши люди и лошади пытались укрыться в шатрах из льняной ткани, из тьмы на нас свалились мамлюки, тысячи и тысячи закованных в кольчугу людей и лошадей. Их шлемы были плотно замотаны шелком, у лошадей завязаны глаза. Нам казалось, что они слепы, однако для слепцов они слишком быстро орудовали своими саблями и слишком быстро истребляли наших бойцов. Те из нас, кто решил вступить с ними в бой, ослеп в тот же миг, когда вышел из шатра, а через минуту уже лежал втоптанным в песок сотнями сарранидских коней. Было не спастись. Дустум бежал с отрядом конных лучников, его люди проклинали трусость принца, а сарраниды ликовали. Мало кто из тех, кто выжил, вернулся зрячим после той резни. Многим, как и мне черная магия сарранидских песков выколола глаза в наказание за то, что потревожили эту проклятую землю.
Догол Морь, закончив говорить, вернулся в свою юрту и плотно закрыл за собой завес. Молодые люди, в том числе и Унег, остались под большим впечатлением от его рассказа, и остаток ночи им чудились гигантские воины в серых кольчугах с головы до пят на черных, с горящими глазами лошадях.
Унег проснулся около полудня. Он лежал в центре лагеря у остатков ночного костра, где и заснул перед рассветом. Там же нашли ночлег для себя многие его соплеменники, лишь старики и дети ночевали этой ночью в юртах. Благо был май, и они расположились в лесополосе в окрестностях замка Дистар. В открытой степи они рисковали бы замерзнуть насмерть даже в самые жаркие дни – ночи там очень холодные. Южнее по опушке леса располагалось еще одно становище, которое так же, как и племя Унега кочевало с востока на север с целью продать тариачанинам побольше пушнины и мяса, пережить лето на севере и двинуться на зимовку обратно, к полупустыням на востоке.
Мальчишки обоих племен частенько выезжали вместе на купание лошадей, охотились на лесную живность и просто устраивали скачки и беговые забеги вдоль опушки. Ребята постарше не участвовали в этих забавах – им гораздо интереснее было наблюдать за юными девушками, которые до заката бродили по лесу, собирали разные целебные травы и съедобные корешки, плели друг другу венки из диких цветов и пели тихие песни об одиноких странниках, каменных замках и любви. К числу этих юношей относился и Унег. Особенно любил он уходить в закатные часы к реке, где у воды девушки другого племени стирали одежду и скобили кожу. Особенное внимание юноши привлекала Сар Шене (Лунная Ночь), дочь одного из старейшин соседнего становища. Девушка любила смеяться, запрокинув назад голову с двумя тугими косами из чудесных иссиня черных волос. От ее смеха и мимолетной улыбки сердце Унега билось чаще, а по телу разливалась трепетная теплота. Парнишка возвращался в свой шатер поздней ночью после таких вечеров, а на лице у него сияла не сползающая улыбка. Он конечно же не смел заговорить с Сар Шене. Но не мог заставить себя не ходить каждый сумеречный час на реку, чтобы хоть одним глазком взглянуть на нее.
