Почему в сегодняшнюю святость попов не верится? Почему в мрачные церкви заходить неприятно? Они слепят прихожан своим холодным и безучастным золотом.
А самое главное, почему, если христианство такое светлое, такое эгрегорное , ПОЧЕМУ оно не касается очень важных тем, о которых по долгу службы должно кричать, вопить, бить в колокола??
Тема страшная, тяжелая, пожалуй самая трудная. Самоубийцы.
Церковь старается касаться только того, что приносит прибыль. Если спросить о суициде любого священника, он ответит, это грех. Это ни в коем разе совершать нельзя, мы самоубийц осуждаем и не поминаем. Всё.
Самоубийце всё-равно, а его родню наказали, молодцы. Помогли...
Душа любого адекватного человека должна кричать, что убивать себя нельзя. Запрещено в любом случае. Если верить, что душа у нас есть, и она проживала несколько жизней (каждая из них важна для своего развития), то нужно понимать, она выбрала этот путь сама, у неё были причины, чтобы жить сейчас вот так! И винить некого. Даже бога винить бесполезно. У души, прежде, чем родиться в материальном теле, были на вас планы!
Моё мнение - пока мы в явном мире, нам открыта только малая часть нашего предназначения. И шутка в том, что только в навьем мире (когда мы умрём), картина видна полностью. Мы лишаем себя жизни, понимаем наконец-то зачем наша душа для себя выбрала именно такой путь, но - поздно.
Самая прекрасная фраза на свете В.В. Маяковского : "Если звёзды зажигаются - значит - это кому-нибудь нужно". А если мы не понимаем кому и зачем, это не значит, что нужно всё бросать на полпути. Если звёздочку жизни зажгли на небосводе, мы не имеем право себя потушить.
Ни о каком осуждении или приравнивании самоубийц к больным людям не может быть и речи. Причин поступков может быть тысячи. Здоровых людей, добровольно ушедших, миллионы. Я не буду в статье затрагивать темы ушедших в результате несчастного случая, или ушедших героически, выполняя долг перед родиной. Про этих людей всё понятно. Их нельзя обсуждать, их нужно помнить, благодарить, что были и любить.
Я затрагиваю тему самоубийц добровольных и не героических. Те, которые не ради, а вопреки. Обиженные. На которых, как гласят славянские знания, ездят черти и возят воду.
Есть версия, что поговорка "На обиженных воду возят" про самоубийц. Обиженные - сами покинувшие этот мир, и черти на том свете пользуются их обидами и заставляют батрачить на себя, возить воду. Есть поверье, что утопленники и повешенные особо прытко бегают, поэтому подходят для работы на чертей.
В книге "Очерки русской мифологии" Зеленин Д.К. пишет: "Определеннее свидетельствуют об этом воззрении данные этнографии якутской и бурятской, а также следующее поверье полуобрусевшей мордвы села Оркина Саратовского уезда: скоропостижно умерших, опившихся, утопленников и самоубийц жители села Оркина хоронили далеко от села, в лесу, в Самодуровском овраге, в ущелье между двумя круто спускающимися горами. Мордва боится теперь ходить туда в одиночку, так как похороненный там „убивец“ бродит по лесу и пугает народ своим криком, „эдаким страшным“, особенно под вечер. „Убивца“ некоторые видели: он разговаривал с одним мужиком и сказал ему, что он потому ходит, „что век жизни его не кончился“ и будет он ходить до тех пор, пока не придет время, когда он должен умереть своей, естественной смертью. Заложных покойников, по народному воззрению, земля не принимает". Не всякий труп, будучи погребенным в земле, предается тлению; есть нетленные тела, как, например, самоубийц, опойцев, они не гниют в земле «до времени», оставаясь трупами, так как их «земля не берет»; да и лежат они в земле «неспокойно», т. е. часто кричат и «пужают».
Народные обычаи по вопросу о месте погребения заложных различны, но в одном они сходятся: народ повсюду избегает хоронить заложных на общем кладбище.
Пройдёмся по классикам. Ведь книги влияют на наше мировосприятие.
Писателям 19 века нравилось романтизировать эту тему.
Ф.М. Достоевский, роман "Преступление и наказание": "Что же, что же бы могло, думал он (Раскольников), по сих пор останавливать решимость ее покончить разом? И тут только понял он вполне, что значили для нее эти бедные, маленькие дети-сироты и эта жалкая, полусумасшедшая Катерина Ивановна, с своею чахоткой и со стуканием об стену головою. Но тем не менее ему опять-таки было ясно, что Соня с своим характером и с тем все-таки развитием, которое она получила, ни в каком случае не могла так оставаться. Все-таки для него составляло вопрос: почему она так слишком уже долго могла оставаться в таком положении и не сошла с ума, если уж не в силах была броситься в воду? Конечно, он понимал, что положение Сони есть явление случайное в обществе, хотя, к несчастию, далеко не одиночное и не исключительное. Но эта-то самая случайность, эта некоторая развитость и вся предыдущая жизнь ее могли бы, кажется, сразу убить ее при первом шаге на отвратительной дороге этой. Что же поддерживало ее? Не разврат же? Ведь этот позор, очевидно, коснулся ее только механически; настоящий разврат еще не проник ни одною каплей в ее сердце: он это видел; она стояла перед ним наяву... «Ей три дороги, — думал он: — броситься в канаву, попасть в сумасшедший дом, или... или, наконец, броситься в разврат, одурманивающий ум и окаменяющий сердце». Последняя мысль была ему всего отвратительнее; но он был уже скептик, он был молод, отвлеченен и, стало быть, жесток, а потому и не мог не верить, что последний выход, то есть разврат, был всего вероятнее."
То есть здесь, Раскольниковым, как высшее преступление рассматривается не самоубийство, а пороки Сони, её безнравственный заработок. На мой взгляд, как бы не пала низко Соня, куда больший грех - суицид. Правда Достоевский не убивает героиню, он показывает, что Соня, понимая весь ужас своего положения, находит выход в вере, а потом в любви к Р. Раскольникову.
Толстой Л.Н. "Чтобы избавиться от ужаса, я хотел убить себя. Я испытывал ужас перед тем, что ожидает меня - знал, что этот ужас ужаснее самого положения, но не мог отогнать его и не мог терпеливо ожидать конца. Как ни убедительно было рассуждение о том, что всё равно разорвётся сосуд в сердце или лопнет что-нибудь, и всё кончится, я не мог терпеливо ожидать конца. Ужас тьмы был слишком велик, и я хотел поскорее, поскорее избавиться от него петлёй или пулей. И вот это-то чувство сильнее всего влекло меня к самоубийству. (...)"Тут что-то не так, - говорил я себе. - Где-нибудь я ошибся". Но в чём была ошибка, я никак не мог найти."
У М. Горького нахожу интересный рассказ "Случай из жизни Макара". Это автобиография.
"Как бы там ни было, в этой среде Макар не мог укрепить свою заболевшую душу. Он пробовал что-то рассказывать о затмении души, был не понят и отошёл прочь, без обиды, с ясным ощущением своей ненужности этим людям. Первый раз за время своей сознательной жизни он ощутил эту ненужность, было ново и больно...
Он просто чувствовал, что в груди у него образовалось тёмное, холодное зияние, откуда, как из глубокой ямы, по жилам растекается, сгущая кровь, незнакомое, тревожное чувство усталости, скуки, острое недовольство собою и людьми.
Отворилась трескучая дверь из магазина, всколыхнулся рыжий войлок, из-за него высунулось розовое, весёлое лицо приказчицы Насти.
- Вы лучше почистите мне высокие ботинки - завтра Стрельский играет Гамлета, я иду смотреть, - почистите?
Тогда он тихо и убедительно сказал, как бы извиняясь:
- Честное слово, я сегодня застрелюсь - вот сейчас и пойду! Так что чистить башмаки ваши перед самой смертью - неловко как-то, не подходит...
Она откачнулась назад и исчезла, оставив в комнате недовольное восклицание: - Фу, какой вы скучный!"
Максим Горький остался жив после неудавшегося суицида, купленный на рынке револьвер дал осечку.
Вам не кажется, что многие именитые писатели не особо в ужасе от этой темы?
Позиция автора данной статьи однозначна: нет большего греха, чем самоубийство (убийство). Ни один порок, ни одна проблема не могут служить оправданием самоубийства. И об этом нужно разговаривать. Но писателей, церковь, правителей это не волнует.