Всецело осуждая кощунственное варварство таксидермистов, Граф Хортица мысленно потрошит чучело одного из любопытнейших экспонатов в бестиарии американского рока.
Записки о Степном Волке
Внешний вид часто бывает важнее внутреннего содержания, если дело касается реконструкции ощущений поколения, чьи чувства давно притупились.
В массовых сценах фильма про войну тысячи статистов носят форму вермахта, оставаясь вполне нормальными людьми.
Натуральную психоделию деревенского блюза или аспирин, съеденный под видом ЛСД, принято смаковать с одинаковой миной на лице.
Таким способом люди просто утоляют фантомный ностальгический голод, как сошедший с утреннего поезда пассажир берет первое блюдо в меню ближайшей столовой.
В полной уверенности, что имя, которое он впервые прочитал пять минут назад, известно ему с детства.
Когда на третьем диске у Boney M, через одну вещь после «Распутина» появилась длинная и мрачная песня про степного волка, никто не вспомнил про одноименную группу, чья версия Sookie Sookie десятью годами раньше была танцевальным шлягером, не менее популярным, чем Hello, I Love You или Birthday.
Steppenwolf оказался забыт как «Записки серого волка», еще один теневой бестселлер конца шестидесятых, который написал эстонский рецидивист Ахто Леви.
Немецкие имена и названия напрягали практически всех, кроме тайных фетишистов Третьего Рейха. Тем более, когда так называет себя типично американская группа со зловещим и агрессивным саундом. К тому же названная в честь книги какого-то «гесса». Не того ли, что был на «ты» с самим фюрером?
Мы не глумимся. Просто до публикации романа «Степной волк» было еще далеко, и любой «немецкий след» в поп-культуре капстран проводил уродливую параллель с нацизмом.
Представим себе человека, начинающего, по совету добрых людей, знакомство с творчеством Элвиса Пресли с песенки Wooden Heart. Я-то видел, как это выглядит со стороны: разочарованный неофит ужасно похож на Воробьянинова, окунающего руки во внутренность стула, в котором ничего нет – тем более, обещанных рок-н-роллов.
Человека, осмелившегося, на свой страх и риск, познакомиться со «Степным Волком», ожидало потрясение прямо противоположного свойства. Уже на первой пластинке он обнаруживал буквально все – одну за другой, выстроенные в непостижимом порядке кабалистической азбуки, матрицы классического рока дальнейших пятнадцати лет.
Дюжину крепко сбитых, буквально такт к такту подогнанных, как в плейлисте Rubber Soul у Битлз, разных по темпу и рисунку, вещей объединяло неповторимое звучание каждого инструмента и, конечно, голоса, при отсутствии импровизаций и спецэффектов. Нельзя не отметить, что в аналогичной скупости и точности под маской однообразия лежит секрет успеха Creedence, Ramones и Dave Clark Five.
Отношение Steppenwolf и Three Dog Night к материалу было максимально далеко от режима «караоке с безлимитным тарифом» в духе концертных эксцессов Led Zeppelin, хотя обе группы могли себе позволить и то и другое без потери качества.
Уникальный голос принадлежал беженцу из Европы по имени Иоахим Фриц Крауледат, умело скрывающему германские корни под щегольским псевдонимом Джон Кей.
Его владение поэтическим английским изумляло с первой попытки освоить тексты песен Steppenwolf при помощи словаря. В них было меньше «зауми», чем у Заппы и Кима Фаули, но каждая фраза отпечатывалась, подобно удару молнии, благодаря интонации.
Говорили, что в детстве у него были проблемы с дикцией, то есть он был одним из тех «демонов глухонемых», чьи языки развязал рок-н-ролл.
Характерный тембр болотной лягушки, заимствованный у чернокожих мастеров Луизианы, освоили многие эксцентричные вокалисты. Доктор Джон, Джон Фогерти, Sam The Sham (если не ошибаюсь, Джон Кей исполнял его Wooly Bully), несравненный Captain Beefheart и Джим Денди – лидер группы Black Oak Arkansas, некоронованный король «южной готики» в «южном роке».
Но в эксплуатации этих приемов Джоном Кейем присутствовала, едва уловимая, эстрадно-европейская легкость. И критика «истеблишмента» в его надменных устах напоминала любовную лирику Хампердинка. Впрочем, и Джим Моррисон в Soft Parade пародировал Синатру, а Джими Хендрикс, как известно, был в восторге от Walker Brothers.
К тому моменту, когда к Steppenwolf настигли успех и слава, большинству соратников Джона Кея было чуть более двадцати. Об тоже этом следует помнить при оценке их новаторства и профессионализма.
Майкл Монарк сыграл гитарную партию Born To Be Wild, едва отпраздновав свое семнадцатилетие. Альбом был записан осенью 1967.
Фактически любая из песен, вошедших в этот диск, могла бы стоять первой на первой стороне. По сути, каждая из них, от эротически-гимнастической Sookie Sookie до политически-сатирического «Страуса», так и звучит – открывая очередную дверь в коридоре образов и ситуаций.
Джон Кей охотно использовал животных, мифических и реальных, для своих басен в стиле рок. В бестиарии «Степного Волка» «пляшущие бегемоты» соседствуют с «крикливой ночной свиньей» или просто «монстром», составленным из неприглядных фрагментов американской истории и действительности.
Сам он внешне напоминал хулигана из детектива о трудных подростках – рубаха узлом, приспущенные кожаные штаны, черные, не очки, а именно «очечки», всё какое-то пародийно-ненастоящее.
Возможно, таким образом артист подсознательно высмеивал свою несостоявшуюся жизнь в городе Советск Калининградской области, откуда его во младенчестве перенесла вместе с матерью в Канаду добрая фея.
Мне кажется, Лемми заимствовал эту маску вместе со структурой композиции Ostrich, на основе которой создано немало классических вещей в сфере позднейшего хард-рока с его дефицитом оригинальных идей.
«Дрыхнут, архаровцы! Вот жизнь!» – говорит, приехав в родную деревню, морячок с магнитофоном «Дельфин» и врубает Литтл Ричарда.
Я специально приберег этот эпизод картины «Африканыч» для данной статьи, когда обдумывал «Тишину и крик», потому что именно такое впечатление производила Berry Rides Again в сонном мареве полуденного воскресения. А к вечеру возле касс летнего кинотеатра Born To Be Wild изрыгали «Дельфины» и «Весны» в руках молодых людей со слипшимися от пляжных ныряний волосами. В самом деле очень похожих на карикатуры из «Крокодила».
Steppenwolf полюбили быстро, как Christie и Shocking Blue, но и отбросили на пороге нового десятилетия без длительных размышлений. Полностью причину этой ампутации здесь проанализировать не получится. Отметим только, что куда более устойчивое увлечение не менее однотипным «Слейдом» началось с постановочной записи, которую завершает как раз маниакальная кавер-версия Born To Be Wild.
Покойный Вильсон Пиккетт также исполнил её с покойным Дуэйном Оллмэном в сильнейшем своем альбоме Hey Jude.
В минуты сомнений в прожитой жизни Степпенвулф поддерживает меня словами солиста «Голубых гитар», увещевающего свою девушку, как Мефистофель Фауста – «не прогоняй меня, постой, как серый волк из сказки той, я пригожусь тебе еще, я пригожусь…».
Мистическое и непостижимое в наследии этой группы тесно соседствует с простыми и очевидными особенностями. Смена трех гитаристов никак не отразилась на качестве шести студийных альбомов Steppenwolf.
Органист Голди МакДжон, практически не солируя, умел создавать атмосферу конца семидесятых, которые еще не наступили. Едва коснувшись клавиш в таких пьесах, как Fat Jack, он создавал футурологические эскизы звучания Whitesnake и Deep Purple Mark Three. Вклад этого человека в архитектуру AOR сопоставим с достижениями Бартона Каммингса в составе Guess Who.
Ударник Джерри Эдмонтон брал на себя функции вокалиста, своевременно давая слушателю передохнуть от фирменных интонаций Джона Кея. Делал он это не хуже Дона Бруэра на аналогичном посту в составе Grand Funk.
При наличии таких выразительных и разнообразных голосов, «Степному волку» удавалось создавать оригинальные пьесы без вокала, каждая из которых могла бы украсить титры приличного триллера или фильма-катастрофы. Эти вещи могли бы составить отдельный сборник инструментальных пьес по типу изданного в Штатах собрания «инструменталок» Dave Clark Five.
Место, в котором темп Born to Be Wild делает замедление, очень напоминает запев последней вещи с первого диска «Песняров», замыкая змеиное кольцо магических ассоциаций.
Когда-то эта деталь занимала прочное место в числе курьезов, не поддающихся популярной формулировке, в коллекции чудес, которыми не с кем поделиться, не прослыв свихнувшимся на мелочах безумцем.
Для того, чтобы фантастический символ стал реальностью, его необходимо продемонстрировать как трюк или прием, доступный, при желании, каждому. Ярче всего данное утверждение иллюстрирует электрогитара. Обратите внимание, как виртуозно обыгрывает Ларри Байром вступление Lucy In The Sky With Diamonds в эпическом опусе Hippo Stomp.
Опираясь на довольно консервативные основы, группа бесперебойно транслировала свои достижения в будущее, делая это в буквальном смысле Faster Than The Speed of Life – опережая готовность поколения оценить мощь и разнообразие модернизма, которым нашпигован каждый альбом Steppenwolf.
Недопонимание современниками миссии своих кумиров я бы обозначил как «феномен искусственно продлеваемой недоразвитости». Звучит громоздко, но обстоятельно. В эпоху, о которой идет речь, приступы подобного атавизма повторялись приблизительно раз в пятилетку.
Еще вчера покорные слушатели, уподобляясь пациентам доктора Моро, начинали критиковать за отсталость и «Вулф» и Guess Who и даже более авторитетных The Doors, не говоря про Криденс и Битлз. В этом состоянии они напоминали человека в «техасах», критикующего «ливайз».
Придумывая название для этого по-своему уникального текста, я видел два варианта.
Один – пижонский: «Следы Монстра ведут в Советск», а другой, тот, который стоит в начале статьи.
С альбома Monster началось моё переосмысление «Степного волка». Гессе к тому времени уже тиснули в «Иностранке», народ делился «открытием» - вон оно, оказывается, в чем дело. Но мне было не до того – я, не задумываясь, выложил рекордный полтинник за пластинку в отталкивающего вида обложке. Я созрел.
В лабиринтах этого мрачного аттракциона расположилось всё мое ближайшее будущее – страх одиночества, страх тюрьмы и казармы, страх быть заживо перетертым под плотью безмозглого слизняка системы. И всё это сыграно и спето так живописно, что, зажмурив глаза, можно было смотреть заочно любимую «Сумеречную зону», эпизод за эпизодом. Даже не прикладываясь к бутылке в унисон с миллионами несовершеннолетних алкоголиков СССР.
Надо отдать должное – группа, несмотря на бунтарский имидж, никогда не склоняла слушателя к саморазрушению. Steppenwolf принадлежат проникновенные версии сразу двух антинаркотических песен Хойта Экстона – The Pusher и Snowblind Friend. Порою избыток гражданского пафоса делает их почти бесполыми как Bay City Rollers или обозреватели «Девятой студии». Хотя песен о любви земной у них в репертуаре было больше, чем у Криденс – основных тогдашних соперников Steppenwolf в теневом хит-параде СССР.
Дефекты не афишировали. Такую деталь, как «ребенок родился с волчьей пастью», я впервые по-русски прочитал в криминальной хронике одной эмигрантской газеты.
Монструозная Америка, порицаемая волчьей пастью мистера Крауледата, выглядела мрачнее, чем готические муляжи Blue Oyster Cult, но меня устраивали оба варианта. Я был настроен на долгое прослушивание.
Завершая основной период своей карьеры, Джон Кей сумел избежать фиаско Джона Фогерти. В отличии от куцего Mardi Gras, роскошно оформленный альбом For Ladies Only звучит всего на одну минуту короче дебютной пластинки Steppenwolf. По мнению независимых ценителей это вообще, едва ли не сильнейшая работа ансамбля, несмотря на её коммерческий неуспех.
Любопытно, что её предшественник называется Seven, хотя в каталоге студийных записей это шестая пластинка. За нею – период молчания, возвращение в форму. Уже упомянутый нами в разговоре про «Гранд Фанк» безупречный Slow Flux и Skullduggery, и не менее удачный Hour of The Wolf, и многое другое, о чем, при желании, можно узнать самостоятельно.
В конце концов, всегда были люди, считавшие In Through The Out Door вершиной творчества LZ, улавливая в ней признаки новой жизни. Когда-то я их сторонился. Потом присматривался. А последнее время, даже готов (иногда) согласиться, но не имею возможности примкнуть. Обособленность помогает понять логику других аутсайдеров, чья мысль опередила твою собственную.
