Когда Алекс трезвый, то держится нарочито серьёзно, показывая презрение к московским реалиям. У петербуржцев так принято. Сыплет именами музыкантов, режиссеров и писателей, которых собеседник не знает. Раньше Юля тайком их записывала, чтобы соответствовать.
После концерта в его броне уже заметны бреши от восхищения поклонников, он понемногу сдаётся и в конце очень благодарит московскую публику. В гримерке пьёт коньяк из горла и, наконец, расслабляется. Улыбается, кричит поверх гула голосов друзей, кокетничает с поклонницами. Его глаза из ледышек превращаются в брызги. Иногда подходит к Юле, гладит по спине, запросто целует в щёку.
Потом несколько раз хлопает в ладоши, привлекая внимание, и громко объявляет: «Раз уж мы встречаем этот год не дома, а в тесной московской гримёрке, давайте сделаем это хорошо! Нам нужен ноутбук с видом на куранты и готовые бокалы». Вообще-то всё это входит в обязанности Юли, поэтому он мог бы и не изображать тамаду. Юля достаёт свой ноутбук, открывает сайт какого-то телеканала, даёт знак сотруднику клуба, чтобы принесли предусмотрительно припрятанные бокалы и шампанское, вежливо просит поклонниц покинуть гримерку. До наступления Нового года ещё минут тридцать, а до поезда в Петербург два часа.
Юля пытается порезать лимон для закуски, но задевает ножом палец, и брызги крови оказываются на её белом свитере. Алекс артистично говорит, что сейчас слижет кровь, что в его возрасте пора задуматься о бессмертии, и жаль, что это не кровь девственницы. Улыбаясь, Юля говорит: «Ну, конечно, а всё благодаря тебе...». Он меняется в лице: «Да ладно? Хочешь сказать, что я был твоим первым? Да не может быть… Тебе же уже было лет 20 и ты была центром тусовки… Как это вообще возможно?..» Юля пожимает плечами, Алекс ошарашенно опускается на колени.
Кажется, тогда он уже разошёлся с первой, но ещё не сошёлся со второй женой. За окном его гостиничного номера громыхала водосточная труба, московская оттепель больше была похожа на апрельскую, чем на декабрьскую. “Ты специально заказал номер с дождём?” - Юля пыталась разрядить обстановку, которая от дружеской катастрофически скатывалась к интимной. Сначала они обнимались обычно, как это происходило на протяжении нескольких лет знакомства. Потом для храбрости допили всё, оставшееся от компании.
- Подожди, а разве ребята не должны скоро вернуться с шампанским? - Юля всё ещё пыталась быть разумной.
- Неа, я дал денег и попросил не возвращаться, они поедут в гости.
Юле пришлось сдаться. Раздеваться было не стыдно, они же постоянно купались всей компанией голышом. Но Алекс предательски хихикнул, увидев что цвет верхней и нижней части белья Юли не совпадают.
- Разве так нельзя? - доверчиво спросила она.
- Да можно, можно, снимай!
“Так вот какими могут быть его руки, - думала она, - если ты не просто друг и не его гитара. Так вот как он целует своих женщин. Неужели и я теперь - одна из его женщин? Так вот как он бесстыж и настойчив. Так вот о чём его песни”… Юле не было страшно, не было больно и не было приятно. Просто свершился факт, и она его с улыбкой констатировала. «Ты вообще когда-нибудь кончаешь?» - дерзко спросил он и тут же сделал гипотетически правильный вывод: «Значит никогда».
Так Юля узнала, что киношный оргазм бывает не всегда, что бельё должно быть в комплекте, и что нельзя уходить, пока твой мужчина спит. О последнем Алекс сообщил ей уже утром по телефону, когда не обнаружил в постели.
Зато впоследствии он часто обнаруживал Юлю рядом, и не только в постели: когда был невменяемо пьян, когда узнавал об измене жены, когда разочаровывался в любовнице, когда переживал творческий кризис… Юле пришлось стать директором его группы, чтобы присматривать за ним на гастролях и иметь полное право останавливаться у него в Петербурге, нянчить его детей, дружить с его женами. Дети вырастали, женщины менялись, а Юля оставалась.
Без десяти двенадцать Алекс стоит на коленях, уткнувшись Юле в живот.
- Прости, прости, я и не думал… Если б я знал…
- Ну и что бы ты сделал, если бы знал?
- Может, был бы к тебе более внимателен потом.
- Ты и так всегда был ко мне внимателен, не загоняйся. Всё хорошо.
- Я тебя недостоин.
- Я ни о чём не жалею. Ты мой лучший друг.
Он поднимается с колен, смотрит на Юлю немного виновато, и крепко, но бесстрастно, целует в губы.
Вокруг все суетятся и смеются, звенят бокалы, кто-то пытается дозвониться до родных. Юля ещё раз по телефону даёт указания водителю, восколько и где нужно забрать группу. На экране появляется президент.
- А знаешь, - вдруг говорит Алекс, - давай я сегодня никуда не поеду, останусь с тобой в Москве? Отметим 20-летие нашей, так сказать, совместной жизни? Я ведь из дома-то опять ушёл, меня завтра в Питере никто не ждёт...
Вся компания взрывается громогласным «ура», кто-то взбалтывает бутылку, выпуская пробку в потолок, и брызги шампанского, шипя, падают в бокалы, в том числе, Алекса и Юли.