Начинаю рассказ о невероятной жизни Марии Павловны, которой выпало родиться в царской семье, наблюдать за ключевыми фигурами и событиями глазами ребенка, а затем стать свидетельницей революции со всеми ее ужасами и катастрофами. И самой при этом оказаться очень стойкой, невероятно выносливой, смелой, практически железной леди. И написать воспоминания с очень ценными подробностями.
Мама Марии была греческой принцессой, папа Павел Александрович Романов — Великим князем. Мария приходилась кузиной Николаю II, хотя по возрасту была ближе к его старшим дочерям. Мама ее умерла во время вторых родов, когда Марии было 1,5 года. Она и младший брат Дмитрий остались на попечении отца. В их жизни также стали принимать большое участие тётя Элла и дядя Сергей, у которых детей не было.
До 6-ти лет Мария не говорила по-русски: родственники и гувернантки разговаривали с детьми только по-английски. Жили они в Санкт-Петербурге в одном из дворцов с видом на Неву. Отец любил их, был ласков, но потом им пришлось расстаться. Дело в том, что Павел Александрович вступил в морганатический брак — женился на бывшей жене своего подчиненного, будущей княгине Палей. За это отца выслали из России и разлучили с детьми. Опекуном Марии и Дмитрия стал дядя Сергей.
Дядя Сергей — это тот самый губернатор Москвы, которого прозвали князем Ходынским. Это он, после давки на Ходынском поле, уговорил Николая II не отменять бал, не проявлять «сентиментальность». Одиозная личность с тяжелым характером, самоуверенный и бравирующий своими пороками. Все знали о его пристрастии к лицам своего пола и жалели его жену Елизавету Фёдоровну.
Мария ничего вышеописанного не знала и воспринимала этих людей как дядю Сергея и тётю Эллу. Дядю она описывает так:
Он был высоким, как мой отец, таким же широкоплечим и худощавым. Он носил маленькую, аккуратно подстриженную бородку. Его густые волосы были подстрижены ежиком. В своей обычной позе он стоял прямо, с поднятой головой, выпятив грудь, прижав локти к бокам, и пальцами вертел кольцо с драгоценными камнями, которое обычно надевал на мизинец.
Когда он был раздражен или не в духе, губы его сжимались в прямую линию, а глаза становились жесткими и колючими. Все считали его, и не без основания, холодным и строгим человеком, но по отношению ко мне и Дмитрию он проявлял почти женскую нежность. Несмотря на это, он требовал от нас, как и от всех проживающих в доме, беспрекословного повиновения. По-своему он очень любил нас, но всегда ревновал. Если бы он только знал, как мы обожали отца, он бы этого не перенес.
С женой дядя Сергей разговаривал покровительственно и снисходительно, не давал ей ничего решать, поэтому интересы тёти Эллы в основном сосредоточились на самой себе. Она очень много времени проводила за принятием ванны с лепестками роз, подбором нарядов, рассматриванием журналов мод.
Тетя Элла — великая княгиня Елизавета Федоровна — была старшей сестрой императрицы Александры Федоровны и одной из самых красивых женщин, каких я когда-либо видела в жизни. Она была высокой и хрупкой блондинкой с очень правильными и тонкими чертами лица. У нее были серо–голубые глаза, на одном из которых было коричневое пятнышко, и это производило необычайный эффект.
Даже живя за городом, тетя много времени уделяла своему внешнему виду. Она сама разрабатывала фасоны большинства своих нарядов, делая эскизы и раскрашивая их акварельными красками, и они замечательно смотрелись на ней, подчеркивая ее индивидуальность. Дядя, у которого была страсть к драгоценным камням, дарил ей много украшений, и она всегда могла выбрать то, что сочеталось бы с ее одеждой.
Также тетя, чем дальше, тем больше, уходила в религию. К детям она относилась прохладно, особенно, к Марии. Она считала ее слишком порывистой, открытой девочкой, и призывала к соблюдению правил.
Лето дети проводили в имении дяди — Ильинском.
Дядя тратил на имение много денег, разводил лошадей и другую живность, строил теплицы, оранжереи, птичники. Естественно, руками огромного количества работников. Все у него ходили по струнке. А Марии и Дмитрию было раздолье — гуляли, катались с кучером на лошадях, ходили на ярмарку, купались в речке.
В зимнее время семья переселялась из Ильинского в большой дворец Царского села. Иногда они ходили в гости к Николаю II. В семье императора царила идиллия. Девочки были окружены любовью, и Маша им немного завидовала. Ей запомнилась кукла одной из сестер — подарок президента Франции, которая лежала в чемоданчике из мягкой кожи с комплектом приданого: одежда, белье, шляпки, туфли и все принадлежности для туалетного столика.
Первый тревожный звоночек прозвучал, когда ограбили Ильинское, украли почти все столовое серебро. Воры натоптали в ограбленной комнате, ели там и курили, потом разбили окно и спокойно ушли.
«Дело было не столько в ценности награбленного, как в том, с какой легкостью они проникли в наш дом, нашей незащищенности от вторжения».
В феврале 1905-го дети вместе с дядей отправились в Большой театр слушать Шаляпина, в крытой карете, обитой изнутри белым шелком. В тот день террористы сговорились взорвать карету, но когда один из них увидел детей, то не подал знак, не взмахнул платком. Это был революционер Борис Савинков, с которым Мария много лет спустя встретится в эмиграции. 18 февраля дядю, уже одного, взорвали, когда тот ехал в дом нового генерала-губернатора.
Тетя Элла поехала на санях к месту взрыва. Рассказывали, что она лично собрала мужа по частям и положила на носилки, которые накрыли и отнесли в церковь. Там было отпевание.
Тетя Элла стояла на коленях в голубом платье. Лицо ее было белым, словно окаменевшем. Она не плакала, но в глазах было столько страдания; этого впечатления я не забуду, пока жива.
После смерти мужа тетя продала все свои драгоценности и купила усадьбу, в которой основала Марфо-Мариинскую обитель. С тех пор вся жизнь ее была посвящена служению Богу, благотворительности, медицинской помощи раненым. Характер ее сильно смягчился, она призналась, что ревновала детей к мужу.
Марию тетя Элла, из лучших побуждений, решила выдать замуж за принца из Швеции Вильгельма, сына своей подруги детства кронпринцессы Швеции. Девушка даже не успела понять, понравился ли ей этот молодой человек или нет. Мария только умолила об отсрочке до 18-ти лет, а перед самой свадьбой передумала, написала принцу письмо, но никто не воспринял её всерьез — всё уже было решено.
Марию ждала роскошная церемония бракосочетания и новая жизнь в чужой стране (от этом здесь). Но только в сказках всё заканчивается свадьбой. Впереди - путешествия по миру, скандальный развод, возвращение в Росиию, война и революция (об этом здесь) и - новая жизнь в эмиграции (здесь, дружила с Коко Шанель!).
Подписаться на канал kino-and-more
Рекомендую прочитать статью о дяде и ровеснике Николая II - Михаиле Александровиче, который также оставил удивительные воспоминания.