— Поговорим? —спросил он, приблизившись.
Да ну его! Она просто молча уйдёт и всё. Но Колесников, стоило ей двинуться, вынул руку из кармана, выставил вбок и, уперев ладонь в стену, преградил путь.
От его взгляда, неотрывного и пронизывающего, сделалось не по себе. Она даже на мгновение опустила глаза, смутившись. Только с чего бы ей смущаться? Это ему должно быть перед ней стыдно! Если у него, конечно, хватает совести понять, насколько низко вот так спорить на человека. Хотя он ведь не догадывается, наверное, что она всё знает.
Мика гордо вскинула подбородок и посмотрела прямо. Всё-таки он выглядел совсем иначе, словно перед ней стоял другой человек. Обычно такой расслабленный и вальяжный сейчас он был заметно напряжен, собран и чрезвычайно серьёзен. Никакой еле уловимой насмешки в глазах, никакой блуждающей полуулыбки. Он даже хмурился. Она его просто не узнавала. Неужто беднягу так зацепили её слова? Тем лучше! В следующий раз не будет устраивать такие споры.
— Что на тебя нашло? — первым нарушил он напряжённое и красноречивое молчание.
— Ничего, — удалось произнести почти ровно, но сердце от его близости так билось, что не хватало воздуха.
— Тебя кто-то расстроил? У тебя настроение плохое?
— Нормальное. Обычное...
— Не похоже, — ответил он, продолжая буравить её взглядом. — В пятницу ты мило улыбалась, не возражала встретиться. А тут вдруг ни с того ни с сего взъелась... только вот за что? Я тебя разве чем-то обидел? Ты скажи.
— Не понимаю, о чём ты. — А вот сейчас голос сдал, заметно дрогнув.
— Слушай, давай только без этих «не понимаю, не знаю, ничего не было». Я вроде с ума не сошёл, ты, надеюсь, тоже. И мы оба прекрасно помним, что было в пятницу.
Он и говорил иначе — обычно слегка растягивал гласные, отчего речь казалась неторопливой, лениво-благодушной. А сейчас — чеканил слова резко, напористо. Будто рубил. Давил на неё, неосознанно придвигаясь всё ближе.
— Мы договорились встретиться в воскресенье в пять. Так?
Мика было собралась вновь возразить, но наткнулась на его непривычно пронзительный взгляд и промолчала. Он прав — продолжая этот концерт наедине, она сама будет выглядеть неприглядно.
— Я пришёл, —продолжал он твёрдо, — прождал три часа. Ты меня прокатила, ладно. Бывает. Передумала там, не смогла, ещё что-то... неважно. Но почему не сказала? Я звонил сто раз. Боялся, что с тобой что-то случилось. Домой к вам прибегал. А теперь ещё этот спектакль в классе. Что это было, я не понял. Для кого?
Она не отвечала.
— Ну так что? К чему была эта интермедия? И почему ты не пришла?
Мика молчала, ни объясняться, ни оправдываться она не желала. Во-первых, и сказать тут нечего, кроме правды, но тогда она подведёт Лёшу, чего ей совсем не хотелось. А во-вторых, это даже хорошо в каком-то смысле — пусть ломает голову. Пусть ему будет так же, как ей!
— Мика, ты же, вроде, нормальная. Таких перепадов настроения я за тобой не замечал. Так что случилось? — наседал он. — Тебе про меня кто-то что-то наплёл? Сонька? Вера? Но давай это обсудим. По крайней мере, я имею права знать.
— Я просто не хочу иметь с тобой ничего общего, вот и всё, — ответила Мика.
— А в пятницу хотела, — заметил он.
— В пятницу тоже не хотела, — с напускной холодностью возразила она. — Просто было неловко отказать, ты же защитил меня...
— Оу, —усмехнулся он. — А сегодня, стало быть, уже ловко.
С минуту они стояли молча, друг напротив друга, скрестившись взглядами. Это было трудно вынести. Потому что его взгляд, казалось, буквально прожигал её насквозь.
А потом Колесников вдруг порывисто подался к ней. Она и моргнуть не успела, как на затылок легла его ладонь, горячая, крепкая. Не давая опомниться, он притянул её к себе и впился в губы поцелуем.
Это произошло так неожиданно, что она растерялась. Беззвучно ахнув, приоткрыла рот, и тут же почувствовала, что поцелуй стал ещё более напористым и глубоким, но, что уж скрывать, приятным. Сердце ухнуло вниз, дыхание перехватило, пол поплыл под ногами. Несколько долгих секунд слились в одно упоительное мгновение, которое вдруг разорвал звонок с урока.
Мика резко отпрянула, оттолкнула от себя Колесникова, шикнула на него:
— Убери от меня свои руки! И никогда, слышишь, никогда не смей даже близко ко мне подходить!
В довершение она отёрла рот. Слова её, похоже, не особо его тронули, а вот жест явно задел. Он смерил её всё ещё горящим взглядом, затем, сглотнув, бросил:
— Как скажешь...
Развернулся и ушёл. Ушёл и не оглянулся.
Читать дальше здесь: https://litnet.com/ru/reader/zhestokie-igry-v-lyubov-b298830?c=2910480&_lnref=ww5LMp3L
