Зима, прогулявшая прошлогодие, надумала вдруг доказать, что она не разучилась таки красить носы и пробирать морозом сквозь толстые варежки.
А мы с Шурой, наивные в доверии к щедрой на снега подружке, не разглядев подвоха в комбинации цифр 2 и 0 на уличном градуснике, отправились на снегоходе в традиционную ночную кругосветку: по нашим просёлкам через Коровино, Томашино и Курягино с Голодаевкой.
Ехала я в санях под овчинным полушубком и думала: ничего-то голливудские киношники про настоящие морозы не знают, если показывают, как в разгар промерзания планеты герои топают сквозь пургу в полицейских фуражках, небрежно обмотав шею шарфом и указывая рукой в тоненьких китайских перчатках таким же морозоустойчивым гражданам дальнейший путь. Эх, не стояли вы, киношники, на остановке, пропуская второй трамвай, битком набитый пухлыми от одёжек людьми!
Но к моменту, когда показались огоньки гирлянды на нашей веранде, все мои мысли были об одном: что же это поле такое длинное-то? Потому что пальцы ног отстыли без движения даже в валенках. Лицо моё до самых глаз было закрыто воротом толстой манишки, я дышала в неё, и пар, образуя конденсат, холодил лицо влагой, а ресницы слипались, мешая щуриться от летящих в лицо снежинок, которые выпорхивала в меня гусеница буксировщика.
Экстремально прокатились, но когда дом рядом, и можно быстро отогреться у печки, мороз куражит весельем. Чувствуешь сразу забористость своей русской души - эгегеееей!
Зато следующим вечером я без труда прогулялась на закате по замёрзшему следу снегохода там, где могла бы пройти сейчас только на лыжах - слишком уж много снега на наших полях.
Дорога моя то и дело пересекалась со звериными тропинками: прыгал зайчишка, петляя меж кустов, которыми зарастает поле... следом за ним, видно, что торопясь, бежала лиса... а семейство лосей, глубоко проваливаясь в рыхлый снег, спустилось с великаньей горы к опушке вдоль реки, чтобы подкрепиться молодой ивовой и осиновой порослью.
Сплетаются заячьи пути с лисьими, будто невзначай, а я невольно думаю - каково животине в лесах? Ведь пророчат на этой неделе до минус 32!
Дни как-то незаметно быстро стали длиннее, и, возвращаясь к дому в начале пятого, я удивлялась тому, что ночь-то совсем и не спешит развешивать звёздный полог, а ждёт, когда я налюбуюсь тёплым пламенем закатных всполохов за горушкой.
К ночи мороз возмужал до 26, и мир мой накрыло тишиной - будто съёжились ёлки, укрыв под навесами своих лап припухших сорок и снегирей, и только в лесу нет-нет, да пощёлкивали смерзающимся соком ветви берёз, понапрасну стряхивая пуховые одежды.
Топчутся деревеньки на соседних горушках заборами по коленки в снегу, натягивают дома белые шапки крыш по самые окошки, тянут печки ватный дым в небо, и молчат-помалкивают собаки, опасаясь волчьих набегов.
В такую погоду - дома сидеть и плед вязать, что я с удовольствием и делаю, подбирая карамельку к карамельке. А если вдруг всамделишную из фантика достану, так это только, чтобы чай горячий впустую не фыркать.
Кошка Дуся плющится, успев занять самое шикарное место на столе у печки, где - только проморгай! - уляжется гостья Хрыся. Но у меня не забалуешь, и для бодрости выбегаю на недолгое гулянье, заставляя и котеек поморозить лапы и хвосты.
А сама хитрю - грею застывший нос в Дусином загривке!
Зато как с мороза спится сладко!
А Шура, вопреки температурам, согревается в борьбе за тепло будущих зим, превращая шестиметровые деревины сначала в урбаки, потом в поленья, чтобы и не думалось об экономии.
Пролетели каникулы, как и не бывало, и жизнь вернулась в привычный ритм. Только ждём теперь не подарков под ёлкой, а весну! Раз уж эдак день прибыл, то совсем рядышком она...
Вот такое оно, деревенское житьё-бытьё, разукрашенное сочными красками карамельного пледа. Смотрю на клубки и понимаю - совсем другим был бы этот плед по настроению, не случись в нём белого.
Он и дружит, и разводит это разноцветье одновременно! Чудеса!
Уххх! Не заморозила вас? Отогрею летними картинками:
Тепла вам!