По определению в словаре Лапланша-Понталиса (главный словарь психоаналитика):
«Влечения – это динамический процесс, при котором некоторое давление (энергетический заряд, движущая сила) подталкивает организм к некоторой цели».
Условно: хочу пить – иду к воде.
«…В немецком языке влечение обозначается двумя словами: Instinkt и Trieb. Слово Trieb – германского происхождения, употребляется давно и связано по смыслу с «толчком» (treiben – толкать); при этом подчеркивается не какая-то конкретная цель или объект, но скорее общая направленность движения и невозможность противостоять толчку».
«…Фрейд употреблял и четко разграничивал два различных термина. Говоря об инстинкте, он имел в виду биологически наследуемое поведение животных, характерное для вида в целом, развертывающееся по заранее определенным схемам и приспособленное к объекту…».
Трудно себе представить кошку или, скажем, лося, не уверенных в том, кто они: самка или самец, с кем и как им спариваться, что делать с новорожденными детенышами, поможет ли эта ягода при диарее, и опасен ли вон тот здоровенный шерстяной хрен с кисточкой на хвосте.
Потому что инстинкт.
Человек же, напротив, ничего не будет знать о своей «природе» без Другого. Потому что «знания» у человека создаются в дискурсе Другого, а не наследуются в виде инстинктов. «А как же инстинкт самосохранения?», - вопрошают возмущенные студенты-психоаналитики, услышав на лекции заявление достопочтенного Виктора Ароновича Мазина о том, что нет у человека никаких инстинктов.
Куда же девается упомянутый инстинкт самосохранения у страдающей анорексией, которую при весе в 30 кг. невозможно накормить добровольно? Или у самоубийц: быстрых – вроде мотогонщиков, или медленных – вроде запойных алкоголиков?
«А это психически нездоровые люди, поэтому инстинкты не работают», - сразу же находятся студенты, даже не понимая, что сам этот аргумент опровергает первичность и непреложность инстинкта и постулирует главенство психики.
А вот у медведя психика не главенствует над инстинктом. Можно сколько угодно демонстрировать самцу медведя картинки призывно зевающих медведиц или медвежьего порно – он останется к этому равнодушен. Его половые инстинкты активизируются только в сезон половой охоты рядом с самкой в эструсе. А человек мгновенно испытывает сексуальное возбуждение, насмотревшись соответствующих картинок просто у себя в голове.
В основе человеческой сексуальности лежит фантазм, а не накопление половых продуктов, как считал, например, Крафт-Эбинг — отец сексологии. И уж, конечно, не инстинкт продолжения рода человеческого в своём лице, внезапно просыпающийся у сельского слесаря Суходрищева после каждой второй стопки водки.
Человеческая сексуальность – это психосексуальность, и к инстинкту она не имеет никакого отношения.
Инстинкт размножения в животном мире работает в условиях репродуктивного полового диморфизма. А пол человека – это чрезвычайно сложная и многогранная категория.
Ядерная половая идентичность – это не директива, а результат сложной психической детерминации в дискурсе Другого. Сначала в диаде «мать-дитя», потом в эдипальной триангуляции, где появляется «отцовская функция». Это количественный, экономический параметр, а не альтернативный, бинарный.
То, что половая идентичность (я намеренно не употребляю слово «гендер» — не перевариваю его) — не сводится к общественным ролевым экспектациям, надстроенным над биологическими признаками, поняли уже в Древней Греции. Но в 21 веке люди все еще говорят о половых инстинктах человека!
Психоанализ соотносит мужское и женское, скорее, с позициями активности или пассивности — причем, в конкретный момент, а не вообще. Больше никакого «мужского» или «женского» (поведения, проблем, характеров, сексуальностей и т.п.) в психоанализе нет.
Более того, психоанализ показывает, что далеко не всегда генитальный контакт с объектом противоположного пола – это единственная, неизменная и конечная цель любого полового общения. Объект сексуального влечения условен и переменчив, он далеко не всегда находится в теле (своем или другого), и в истории развития субъекта он претерпевает многочисленные превращения.
На клиническом материале исследований инфантильной сексуальности Фрейд выявил многообразие и раздробленность целей влечений (частичные влечения), их связь с определенными соматическими источниками и физиологическими процессами.
Никто не станет спорить с тем, что рот – эрогенная зона, а поцелуй – эротический процесс. Но, если руководствоваться богоспасаемой логикой «нормальности» и «зрелости» полового общения только гениталиями, то поцелуй вполне можно отнести к перверсии, то есть, половому извращению. Не говоря уже про «микс» из половых органов и рта.
Как же эротизируется рот? Каким образом и почему слизистая рта превращается в эрогенную зону?
Когда младенец сосет материнскую грудь, к физиологической потребности в пище присоединяется специфическое возбуждение, которое будет нуждаться в специфической разрядке – удовлетворению в сосании, которое заканчивается полным покоем (в идеале - сном). Позже, когда психический аппарат младенца усложнится и будет способен к обработке представлений и фантазированию, это специфическое возбуждение сможет получать разрядку, даже если груди не будет рядом. Младенцу достаточно лишь представлять материнскую грудь в то время, когда он будет сосать собственный палец (аутоэротизм).
Когда младенец сосет палец или пустышку – он не получает молока, не удовлетворяет голод. Он вполне может сосать палец, будучи сытым. Значит, это не потребность в еде. Это совершенно другое, специфическое напряжение; возбуждение, которое ищет соответствующей разрядки. Палец (руки, ноги, резиновая соска) выступают суррогатами материнской груди, но замена суррогатом не была бы возможна без фантазирования, работы воображения, ассоциирования и пр. Попробуйте дать щенку вместо материнского соска резиновую пипетку!
Далее, по этой же схеме происходит эротизация выделительной функции в анальной фазе, и только потом либидо направляется к гениталиям.
Но не все либидо, а лишь та его часть, что, скажем так, осталась от фиксаций на предыдущих фазах развития. И если «осталось» совсем мало — тогда для некоего субъекта отношения с шоколадным пончиком или хординг - будут намного сильнее эротизированы, чем область гениталий: своих или чужих.
Это не значит, что упомянутый субъект будет пытаться засовывать гениталии в пончик или тереться ими об коллекционные марки. Это значит, что влечение к оральным удовольствиям или нпряжению/расслаблению гладкой мускулатуры у него будет гораздо более сильным, а наслаждение от его удовлетворения – более мощным, чем оргазм. Это не отменяет возможность получать генитальный оргазм, но будем честны: кому он нужен, когда есть шкворчащий бифштекс, хорошее вино и застольные беседы?
Культура навязывает нам пестико-тычиночные стереотипы, в которых у классного человека должно быть много классного (генитального плюс-минус) секса с такими же классными людьми моложе 30-ти лет из тренажерного зала с солярием. Человеку в таких репрессивных условиях не остается никакого выбора, кроме бессмысленного и беспощадного терзания своих и чужих половых органов в поисках «чуда».
Поэтому, если от вас ушла жена, это вовсе не значит, что у кого-то «длиннее» или «дольше», возможно, там просто есть барбекюшница и нет разговоров про "фригидность".
Частичных влечений к частичным объектам, которые конституируют человеческую психосексуальность – пруд пруди. Это оральные влечения, скопические влечения или «влечения взгляда» (Лакан), (подглядывание, демонстрация себя). Голосовые влечения (Лакан) - ну кто не слышал о пресловутом сексе по «телефону», который живее всех живых даже в эпоху HD-видео? Это анальная эротика, под которой понимается вовсе не одноименная сексуальная практика, а, скорее, характерологическая история («Характер и анальная эротика», Фрейд, 1908), и проч., и проч.
Эти частичные влечения поочередно выполняют (а иногда и сохраняют во взрослом состоянии) ведущую роль в жизни субъекта - не только эротической, а жизни вообще! Они не зависят от генитальной области, они могут включаться в коитус или заменять его полностью. И надо понимать, что речь идет не о каких-то извращенцах, а о высокофункциональных, хорошо интегрированных людях, психика которых просто устроена сложнее, чем у кролика, как бы ни была удобна и привлекательна обратная перспектива.
"...Наконец, последний аспект влечения у Фрейда – это сила, как количественный, экономический фактор, как «побуждение психического аппарата к работе». Именно во «Влечениях и судьбах влечений» (1915) Фрейд соединил эти четыре аспекта – силу, источник, объект, цель – в общем определении влечения. <...> Где место этой силы, которая давит на организм изнутри, побуждая его к действиям, способным вызвать разрядку возбуждения? Что это – телесная сила или психическая энергия? Фрейд по-разному отвечает на этот вопрос, определив влечение как "пограничное понятие между психикой и соматикой".
