Школьный сентябрь всегда пах краской: мягкие зелёные подтёки под столешницами парт и такие же зелёные фанерные сколы стульев (пока, капронки!). Но выходишь на улицу — и там совсем другие запахи! Там — какая-то щемящая эйфория младости. Идёшь, дышишь, накалываешь на каблуки листья. Прикидываешь в уме, когда схватят первые заморозки яблоневую молодь — пока яблоки кислые и нельзя есть.
⠀
Или идёшь на плоской, под ногами хрумкает шифер, и представляешь: это совсем не я сейчас иду, сейчас идёт пожар. В деревне же как: один из первых очевидных признаков пожара — треск шифера на крыше. Его ты слышишь ещё дома, это потом уже выбегаешь за калитку — и зарево, дым, паника, люди с вёдрами... А сначала шифер.
⠀
Это знание вросло в тебя намертво; кажется, что оно было всегда; ты не помнишь, что на самом деле оно вошло в тебя спокойной, даже соломоновой, интонацией старожила... Теперь же идёшь по старому городу и снова по-детски съёживаешься: старые улицы почему-то всегда пахнут пожарами, затхлым сгоревшим деревом — маленькие и печальные залитые костры истории. И снова дышишь. Только нет уже рядом старожила, который бы не пригвоздил тебя горечью истины, теперь бережёшься сам. И познаёшь сам.