Хотя у нас вечером было свободное время, иранцы нас опять проигнорировали. Это было непривычно. На любом аэродроме Варшавского Договора в аналогичной ситуации обязательно случился бы какой-нибудь сабантуйчик. Мы недоумевали. Презенты, на закупке которых настоял наш главный, второй раз возвращались вместе с нами.
На следующий день группа вернулась домой. Мы включились в повседневную жизнь нашего полка. Плановые полёты, боевое дежурство. Вернулся из госпиталя наш коллега. Катапультирование прошло для него благополучно в отношении здоровья. Но за потерю самолёта его перевели на наземную должность и вскоре он убыл к новому месту службы.
Дальше перегонка самолётов проводилась по такой схеме: в полк приходил вызов с завода на определённую дату и количество пилотов. Группа выезжала на завод, облётывала самолёты и перегоняла их в Вазиани. Если бортов было больше, чем заграничных паспортов у пилотов, то из Вазиани перегоняли борты в Тегеран в два приёма. Сопровождал группу технический состав завода. Заводы были разные. Поэтому иногда приходилось делать промежуточную посадку в Кущёвской или в Астрахани.
Опытные товарищи уже в первой ходке затарились в Кутаиси коньяком. Оказывается, заводы чаще всего не успевали к сроку, указанному в вызове, подготовить самолёты. Пилотам приходилось неделями ждать в заводских гостиницах, пока из цехов отбуксируют на аэродром нужное количество бортов. С ночёвкой и питанием проблем не было. А вот с досугом… Поэтому, пару канистрочек коньяка были весьма кстати. Эти командировки были маленьким отпуском в узком кругу.
Гостиницы заводские были вполне обитаемы. Удобствами истребители избалованы не были. Когда перелёт осуществлялся полком на учения, то приходилось ночевать в солдатских казармах в два яруса. А здесь в номере были даже удобства и телевизор. Помнится, в одной гостинице я в каждом шкафу или тумбочке находил пижму. Работница подтвердила мою догадку — средство от тараканов. И правда, тараканов мы не видели в этой гостинице.
Питались мы в заводских лётных столовых по талонам. Когда намечался сабантуй в гостинице, мы отоваривали талоны в столовых. Конечно, работникам пищеблока оставался навар в виде шоколада. В чужих столовых утром на завтраке нам выдавали лётную норму по 15 гр. шоколада. Это маленькая шоколадка. Дома, чаще всего мы, получали в столовой одну большую в конце недели, которая, конечно, доставалась семье. Брали в столовой колбасу, сыр, хлеб, тушёнку. При необходимости докупали в магазинах рыбные консервы. Ну, а коньяк у нас был свой.
Вообще-то я не любитель выпивок, особенно, в случайной компании. Но это был не тот случай. Ни одна научно-практическая конференция по обмену опытом в подмётки не годилась застолью пилотов в командировке. Время никого не ограничивало. Командиры над душой не висели, а сидели тут же за общим столом. Жёны и дети были далеко. И наступал момент профессиональных откровений! Каких только историй не услышишь за столом! Ошибки, неудачи, поражения, везение, радость побед и грусть потерь... Много шуток и смеха. И каждая история падала в твою копилку опыта маленьким бриллиантом. Чтобы когда-нибудь в аналогичной ситуации сверкнуть в голове подсказкой.
Был у нас в группе один хохол. У него всегда в заначке была еда, а сало — обязательно. Имелся у него в походном арсенале и небольшой набор с лезвием, открывашкой и маленькой ложечкой. Именно эта ложечка и служила основным столовым прибором в командировочных посиделках. Она ходила по кругу, её ждали, чтобы зачерпнуть что-нибудь из консервной банки и закусить коньячок. Но в этот раз я захватил и свой охотничий набор — подарок дальневосточного тестя. Выкладывая набор на стол, заметил как округлились глаза хохла при виде ложки и вилки в этом наборе. Они были натурального столового размера! Моя большая ложка тоже пошла по кругу. После того, как через мои руки второй раз прошла маленькая ложечка хохла, вспомнил про свою. И внимательно начал осматривать стол. Обнаружилась большая ложка под рукой хохла…
Вылетели мы с завода после обеда и сели в Кущёвской дозаправиться. Хотелось дойти до Вазиани, но светлое время заканчивалось, а обслуживать нас должны заводчане. Впрочем, Ил — 76 почти от нас не отставал. Не прошло и десяти минут после нашего заруливания, как из транспортника высыпал народ и облепил наши самолёты. Я высматривал бригадира. Когда он подошёл ко мне, на гаргроте моего «мигаря» уже сидел радист и настраивал систему ближней навигации. Был он в стельку пьян. Бригадир меня успокоил: - Этот в любом состоянии дело своё делает.
- Хорошо бы. Только поставьте кого-нибудь внизу на подстраховку. Если он свалится со спины самолёта, то напорется на пусковую балку!
Бригадир кивнул. Выяснил у него время готовности самолётов к вылету и поспешил к диспетчеру пробивать вылет в Вазиани.
Взлететь надо было в течении 15 минут, чтобы приземлиться на аэродроме посадки в дневное время. Запускаю двигатели, проверяю настройку системы навигации. На каждой кнопке стрелка отрабатывает по обратному маршруту. То ли этот пьянчуга повторил настройки, которые нам нужны были, чтобы долететь до Кущёвской, то ли … Запрашиваю по радио ведомого. Тот сообщает, что у него всё настроено. Блин, опять придётся дедовским методом отработать самолётовождение. А погода нас в этот день не баловала. Сплошная низкая облачность началась на подходе к Волгограду и упиралась в Кавказский хребет.
Пробили облака, заняли эшелон. Старательно выдерживаю режим полёта, курс держу с учётом угла сноса ветром. Предупредил ведомого, чтобы он контролировал линию пути по ближней навигации. В предгорье Кавказа прохожу поворотный пункт, докладываю земле о новом курсе. Облака внизу безуспешно пытаются преодолеть хребет. Вдруг земля заявляет, что мы не дошли до поворотного пункта 60 км. Даю квитанцию, мол, понял вас, и продолжаю лететь расчётным курсом. Ведомый хранит молчание. Вот, гад! Блюдёт гнилой нейтралитет. Мог бы меня и успокоить.
Хотя ориентиров не видно, в себе я уверен. Не мог я так промазать.
Большой Кавказский хребет мы пересекаем под острым углом. Южные склоны гор уже погружаются в тень, но зато облачности почти нет. На очередной поворотный выхожу точно. Радуюсь, что не поддался командам с земли. Начинаем снижаться, аэродром обнаруживаю визуально издалека. Проверяю показания радиокомпаса: золотая стрелка тоже смотрит на привод Вазиани. Уже хорошо! Большая удача, что здесь не облаков.
Когда мы зарулили на стоянку, солнце уже скрылось за горами. Успели сесть днём.